Американский политолог: Советское наследие социального неравенства
Американский политолог Линда Джин КУК рассказала, на чем строится российская система всеобщего благосостояния
Профессор факультета политологии Брауновского университета США Линда Джин Кук 5 июня выступила в Центре российских исследований Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ с лекцией «Социальное государство в России: противоречия и тенденции». По мнению Кук, российское социальное государство сочетает в себе и традиции, и модернизацию. По ее словам, наша страна унаследовала от Советского Союза экстенсивную систему социального обеспечения, но политические права россиян остаются достаточно ограниченными, а автономные общественные представители и элиты - слабыми.
Политическая, законодательная и экономическая системы, в том числе рынок труда, дуалистичны - они сочетают в себе формальные и неформальные рыночные секторы. То же относится и к системе социального обеспечения, ведя к созданию неформальных барьеров к получению социальных благ, утверждает политолог.
Российская система всеобщего благосостояния интегрируется в международную экономику, экспортируя энергоресурсы и импортируя дешевую рабочую силу с периферии. Сама же страна представляет из себя вполне дееспособное государство с подотчетностью властных структур, а граждане по закону обладают правами на социальное обеспечение: все эти факторы, по мнению Кук, в итоге влияют на социальную политику государства.
Митинг против монетизации льгот в Иваново, 21 января 2005 года
Социальное благосостояние как наследие советского периода
Линда Кук утверждает, что система социального благосостояния в России базируется на четырех основных факторах. Первый, говорит Кук, это - наследие советского периода, а именно право граждан на социальное обеспечение, бесплатное образование, наличие Министерства труда и социальной защиты.
Расходы бюджета на социальные отрасли значительно увеличились в абсолютном выражении после экономического роста 2000-2008 годов. Однако они не росли структурно: финансирование образования и здравоохранения наращивалось опережающими темпами по сравнению с ростом объемов экономики. В то же время за указанный период в области социальной защиты не происходило роста пенсионного обеспечения. Только в 2008-2011 годах соцзащита оказалась лидером роста среди социальных отраслей.
Митинг против монетизации льгот в Ставрополе, 20 февраля 2005 года
Увеличение расходов государства на социальную сферу политолог связывает со «старым советским принципом» пропорционального роста финансирования социального сектора на фоне экономического роста. При этом, как и во времена Советского Союза, правительство начиная с 2000 года не уделяло должного внимания программе по трудоустройству, считает Кук. И, как отмечает она, по международным меркам в России недостаточно развиты частные секторы здравоохранения, образования, пенсионных и социальных страховых фондов.
Политолог добавила, что затраты государства на здравоохранение на 30-40% превышают аналогичные расходы других государств с таким же уровнем смертности, что, по ее мнению, говорит о малоэффективности российской социальной политики в области здравоохранения. Такое внимание властей к социальным сферам Линда Кук объясняет попыткой властей удовлетворить нужды значительной части своего электората. И первую очередь - пенсионеров и работников бюджетных учреждений. Эти меры также служат для предотвращения роста протестных настроений среди бюджетников, считает она. Важность проведения грамотной социальной политики и «мягких» реформ власти осознали после митингов против монетизации льгот в 2005 году, когда основной движущей силой протеста стали пенсионеры, отмечает политолог.
Решения о реформировании социальных сфер принимает не общество, а элиты
Вторым базовым фактором российской системы социального благосостояния политолог называет доминирующее влияние политических и финансовых элит на реформирование этой системы. Под их началом происходят самые значительные сдвиги в программах и распределении средств, направленных на поддержание трудовых ресурсов, населения и экономики, а также на усиление национальной стабильности. В качестве примера Линда Кук приводит программу поддержки материнства и детства 2005-2006 годов и реформы в сфере высшего образования.
Активное финансирование властями социальных сфер, помимо уже упомянутого желания контролировать уровень общественного недовольства, Кук связывает со стремлением к выгоде представителей федеральных и региональных элит. Они, по словам политолога, как и в период президентства Бориса Ельцина, и сейчас являются либо акселератором, либо тормозом в реформировании социальной политики.
Линда Кук считает, что несмотря на то, что от государственных социальных программ население получает выгоду, власти редко прислушиваются к мнению общественности и принимают те или иные решения в сфере социальной политики, основываясь на собственных представлениях о нуждах народа. Причину этого политолог видит в слабости и плохой организованности общественного движения, а также в невнимании властей к экспертным оценкам.
Плата за пассивность
Неспособность населения защищать свои социальные права рождает «теневое извлечение прибыли» в области системы социального благосостояния: неформальные отношения становятся третьим составляющим российской системы социального благосостояния и являются механизмом получения специалистами социальной сферы квазирыночных зарплат в условиях низких налогов и при этом позволяют им сохранять свои социальные льготы.
В 1990-х годах преимущественно в областях образования и здравоохранения началась широкая практика неформальных платежей, которая продолжается до сих пор. В результате был запущен механизм, позволяющий отдельным специалистам получать от этого выгоду, объясняет политолог. Линда Кук задается вопросом, почему российские власти игнорируют тот факт, что работники бюджетных сфер берут с населения деньги за услуги, которые государство оплачивает из бюджета. «Если российским элитам необходимо обеспечивать население, выделять бюджетные средства на обеспечение демографического роста, улучшение здравоохранения, образования, то почему они вместе с этим терпят распространение неформальных платежей? В социальном секторе и на рынке труда это ограничивает доступ населения к услугам и понижает их качество. В итоге это приводит к недовольству в обществе и негативно отражается на международной репутации России», - говорит она.
Кук предполагает, что таким образом власти надеются обойти стороной вопрос об увеличении зарплат работникам бюджетных сфер.
Очередь у входа в здание отдела по вопросам трудовой миграции УФМС, 22 ноября 2013 года
Для России характерно социальное неравенство
Наконец, четвертым фактором, по мнению Кук, является фрагментация. По ее словам, неравенство, стратификация и трудовая миграция влияют на то, кто сможет пользоваться социальными льготами, а социальное благополучие групп, не вошедших в число льготников, зависит от рынка частных услуг и мирового рынка.
В самом низу социальной структуры, говорит Кук, находятся две группы людей, исключенных из системы соцобеспечения. Во-первых, это около 30% работников рынка труда, занятого в неформальном секторе экономики. В результате взносы на соцобеспечение от этих людей либо низкие, либо совсем отсутствуют, а сами они обладают лишь ограниченным доступом к социальным услугам.
В другую группу входят мигранты, многие из которых находятся в стране нелегально. В период экономического роста с 2000-го по 2008 год в России обосновались около 4-5 млн мигрантов, таким образом составив почти 3% от населения России. Эти мигранты не имеют доступа к социальному обеспечению и чаще всего полагаются на российские и международные некоммерческие организации. Те же, кто живет в стране легально, все равно не обладают полным пакетом социальных услуг.
В то же время, рассказывает Кук, существуют слои обеспеченного населения (в крупных городах оно составляет до 20%), которые могут пользоваться услугами частных учреждений и имеют доступ к качественному здравоохранению и образованию.
Линда Кук отмечает, что для российского общества характерно такое социальное неравенство - оно существует между городом и деревней, различными регионами и группами населения. А политика соцобеспечения лишь стимулирует развитие социального неравенства, когда определенные группы, чаще всего малообеспеченные, получают доступ к ограниченному количеству услуг, в то время как более состоятельные граждане могут позволить себе больше, в том числе частные услуги, социальный туризм. При этом роль государственного сектора в социальной сфере снижается, заключает политолог.
Русская планета, 06 июня 2014
http://rusplt.ru/society/blagosostoyanie-10360.html
Примечание: выделение болдом - моё.
Профессор факультета политологии Брауновского университета США Линда Джин Кук 5 июня выступила в Центре российских исследований Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ с лекцией «Социальное государство в России: противоречия и тенденции». По мнению Кук, российское социальное государство сочетает в себе и традиции, и модернизацию. По ее словам, наша страна унаследовала от Советского Союза экстенсивную систему социального обеспечения, но политические права россиян остаются достаточно ограниченными, а автономные общественные представители и элиты - слабыми.
Политическая, законодательная и экономическая системы, в том числе рынок труда, дуалистичны - они сочетают в себе формальные и неформальные рыночные секторы. То же относится и к системе социального обеспечения, ведя к созданию неформальных барьеров к получению социальных благ, утверждает политолог.
Российская система всеобщего благосостояния интегрируется в международную экономику, экспортируя энергоресурсы и импортируя дешевую рабочую силу с периферии. Сама же страна представляет из себя вполне дееспособное государство с подотчетностью властных структур, а граждане по закону обладают правами на социальное обеспечение: все эти факторы, по мнению Кук, в итоге влияют на социальную политику государства.
Митинг против монетизации льгот в Иваново, 21 января 2005 года
Социальное благосостояние как наследие советского периода
Линда Кук утверждает, что система социального благосостояния в России базируется на четырех основных факторах. Первый, говорит Кук, это - наследие советского периода, а именно право граждан на социальное обеспечение, бесплатное образование, наличие Министерства труда и социальной защиты.
Расходы бюджета на социальные отрасли значительно увеличились в абсолютном выражении после экономического роста 2000-2008 годов. Однако они не росли структурно: финансирование образования и здравоохранения наращивалось опережающими темпами по сравнению с ростом объемов экономики. В то же время за указанный период в области социальной защиты не происходило роста пенсионного обеспечения. Только в 2008-2011 годах соцзащита оказалась лидером роста среди социальных отраслей.
Митинг против монетизации льгот в Ставрополе, 20 февраля 2005 года
Увеличение расходов государства на социальную сферу политолог связывает со «старым советским принципом» пропорционального роста финансирования социального сектора на фоне экономического роста. При этом, как и во времена Советского Союза, правительство начиная с 2000 года не уделяло должного внимания программе по трудоустройству, считает Кук. И, как отмечает она, по международным меркам в России недостаточно развиты частные секторы здравоохранения, образования, пенсионных и социальных страховых фондов.
Политолог добавила, что затраты государства на здравоохранение на 30-40% превышают аналогичные расходы других государств с таким же уровнем смертности, что, по ее мнению, говорит о малоэффективности российской социальной политики в области здравоохранения. Такое внимание властей к социальным сферам Линда Кук объясняет попыткой властей удовлетворить нужды значительной части своего электората. И первую очередь - пенсионеров и работников бюджетных учреждений. Эти меры также служат для предотвращения роста протестных настроений среди бюджетников, считает она. Важность проведения грамотной социальной политики и «мягких» реформ власти осознали после митингов против монетизации льгот в 2005 году, когда основной движущей силой протеста стали пенсионеры, отмечает политолог.
Решения о реформировании социальных сфер принимает не общество, а элиты
Вторым базовым фактором российской системы социального благосостояния политолог называет доминирующее влияние политических и финансовых элит на реформирование этой системы. Под их началом происходят самые значительные сдвиги в программах и распределении средств, направленных на поддержание трудовых ресурсов, населения и экономики, а также на усиление национальной стабильности. В качестве примера Линда Кук приводит программу поддержки материнства и детства 2005-2006 годов и реформы в сфере высшего образования.
Активное финансирование властями социальных сфер, помимо уже упомянутого желания контролировать уровень общественного недовольства, Кук связывает со стремлением к выгоде представителей федеральных и региональных элит. Они, по словам политолога, как и в период президентства Бориса Ельцина, и сейчас являются либо акселератором, либо тормозом в реформировании социальной политики.
Линда Кук считает, что несмотря на то, что от государственных социальных программ население получает выгоду, власти редко прислушиваются к мнению общественности и принимают те или иные решения в сфере социальной политики, основываясь на собственных представлениях о нуждах народа. Причину этого политолог видит в слабости и плохой организованности общественного движения, а также в невнимании властей к экспертным оценкам.
Плата за пассивность
Неспособность населения защищать свои социальные права рождает «теневое извлечение прибыли» в области системы социального благосостояния: неформальные отношения становятся третьим составляющим российской системы социального благосостояния и являются механизмом получения специалистами социальной сферы квазирыночных зарплат в условиях низких налогов и при этом позволяют им сохранять свои социальные льготы.
В 1990-х годах преимущественно в областях образования и здравоохранения началась широкая практика неформальных платежей, которая продолжается до сих пор. В результате был запущен механизм, позволяющий отдельным специалистам получать от этого выгоду, объясняет политолог. Линда Кук задается вопросом, почему российские власти игнорируют тот факт, что работники бюджетных сфер берут с населения деньги за услуги, которые государство оплачивает из бюджета. «Если российским элитам необходимо обеспечивать население, выделять бюджетные средства на обеспечение демографического роста, улучшение здравоохранения, образования, то почему они вместе с этим терпят распространение неформальных платежей? В социальном секторе и на рынке труда это ограничивает доступ населения к услугам и понижает их качество. В итоге это приводит к недовольству в обществе и негативно отражается на международной репутации России», - говорит она.
Кук предполагает, что таким образом власти надеются обойти стороной вопрос об увеличении зарплат работникам бюджетных сфер.
Очередь у входа в здание отдела по вопросам трудовой миграции УФМС, 22 ноября 2013 года
Для России характерно социальное неравенство
Наконец, четвертым фактором, по мнению Кук, является фрагментация. По ее словам, неравенство, стратификация и трудовая миграция влияют на то, кто сможет пользоваться социальными льготами, а социальное благополучие групп, не вошедших в число льготников, зависит от рынка частных услуг и мирового рынка.
В самом низу социальной структуры, говорит Кук, находятся две группы людей, исключенных из системы соцобеспечения. Во-первых, это около 30% работников рынка труда, занятого в неформальном секторе экономики. В результате взносы на соцобеспечение от этих людей либо низкие, либо совсем отсутствуют, а сами они обладают лишь ограниченным доступом к социальным услугам.
В другую группу входят мигранты, многие из которых находятся в стране нелегально. В период экономического роста с 2000-го по 2008 год в России обосновались около 4-5 млн мигрантов, таким образом составив почти 3% от населения России. Эти мигранты не имеют доступа к социальному обеспечению и чаще всего полагаются на российские и международные некоммерческие организации. Те же, кто живет в стране легально, все равно не обладают полным пакетом социальных услуг.
В то же время, рассказывает Кук, существуют слои обеспеченного населения (в крупных городах оно составляет до 20%), которые могут пользоваться услугами частных учреждений и имеют доступ к качественному здравоохранению и образованию.
Линда Кук отмечает, что для российского общества характерно такое социальное неравенство - оно существует между городом и деревней, различными регионами и группами населения. А политика соцобеспечения лишь стимулирует развитие социального неравенства, когда определенные группы, чаще всего малообеспеченные, получают доступ к ограниченному количеству услуг, в то время как более состоятельные граждане могут позволить себе больше, в том числе частные услуги, социальный туризм. При этом роль государственного сектора в социальной сфере снижается, заключает политолог.
Русская планета, 06 июня 2014
http://rusplt.ru/society/blagosostoyanie-10360.html
Примечание: выделение болдом - моё.