Григорий ГОЛОСОВ: Три действия, которые Кремлю нужно предпринять на Украине
Украинская ситуация кажется сложной и запутанной. В действительности, однако, правильнее было бы сказать, что это довольно простая ситуация, из которой нет легкого выхода. Чтобы понять это, достаточно посмотреть на нее с позиции российских властей. Если отвлечься от Крыма, то стратегические приоритеты России были сформулированы еще в прошлом году и ни разу не менялись. Программа-максимум всегда состояла в том, чтобы вовлечь Украину в евразийскую интеграцию. Именно поэтому Москва исключительно нервно отреагировала на попытку Виктора Януковича двигаться в противоположном направлении, что закончилось довольно плачевно для самого Януковича, до осени 2013 года успешно справлявшегося с ролью того самого ласкового теленка, который двух маток сосет. Правда, сосал он больше для себя, чем для своей страны, за что, по большому счету, и поплатился.
Несомненно, февральские события вызвали в Кремле чувство глубокой обиды на Запад и желание немедленно отомстить. Однако, отвлекаясь от эмоциональной стороны дела, можно констатировать, что после свержения Януковича Россия лишь слегка пересмотрела приоритеты, отказавшись от программы-максимум в пользу более умеренного варианта. Раз уж всю Украину затянуть в Евразийский союз вслед за Белоруссией и Казахстаном не получается, надо сделать так, чтобы она зависла между ним и Европой. Навсегда. А для этого достаточно навязать ей такую институциональную конструкцию, которая делала бы невозможным любой окончательный выбор. Отсюда - идея «федерализации».
Федерации отличаются от унитарных государств не тем, что они обеспечивают своим территориальным единицам больше свободы в области распоряжения собственными ресурсами, культурной и образовательной политики, регулирования экономической деятельности и т. д. Есть унитарные государства, которые по этим параметрам дадут многим федерациям (включая саму Россию) сто очков вперед. Особенность в другом. Идея федерализма логически предполагает, что территориальные единицы обладают некоторыми особыми правами в области принятия не только местных, но и общегосударственных решений. А если провести эту идею с максимальной последовательностью, то это не просто особые права, преодолимые волей большинства, а абсолютное право вето.
На самом деле, в истории было очень мало федераций, которые следовали бы именно такой модели. Один современный прецедент - Босния и Герцеговина, в которой функции центрального правительства минимальны, а реальная власть почти полностью распределена между территориально-этническими сообществами. Думаю, именно такой вариант полностью устроил бы российское руководство. Тут, однако, возникла одна проблема. Чтобы боснийский вариант состоялся, нужно как минимум, чтобы территориально-этнические сообщества были оформлены как квазигосударственные образования, с собственными правительствами, полициями и армиями. Ничего подобного не наблюдалось, но эту проблему Кремль расценил как решаемую и, недолго мешкая, приступил к ее решению.
Не буду вдаваться в детали «движения сторонников федерализации». Роль России в этом «движении» вполне очевидна. Достаточно констатировать, что в двух областях на востоке Украины - Донецкой и Луганской - действительно удалось создать ситуацию, которую Киев в целом не контролирует. Однако идея реализовалась не совсем так, как хотелось российскому руководству.
Во-первых, для ее полноценной реализации нужно, чтобы из-под контроля Киева вышли еще несколько областей. В нынешнем составе «Новороссия» так мала, что даже если бы (делая чисто гипотетическое предположение) Киев пошел с ней на переговоры, неравный вес сторон был бы слишком очевиден. Но перспективы выхода «движения сторонников федерализации» за пределы Донбасса - очень скромные.
С этой точки зрения следует в целом положительно оценить тактику украинских властей. С одной стороны, в ходе «антитеррористической операции» до сих пор удавалось избежать массовых жертв, которые ухудшили бы восприятие Киева международным сообществом и послужили бы поводом для усиленного давления со стороны России. С другой стороны, режим АТО не позволяет боевым группам, которые в апреле осуществили захват зданий и продолжают оставаться на территории Донецкой и Луганской областей, выдвинуться дальше на запад. В результате пророссийское движение остается локализованным в своем очаге.
Вторая - более серьезная - проблема состоит в том, что, хотя две области и вышли из-под контроля Киева, приемлемых для Киева и международного сообщества партнеров по переговорам созданные на востоке «народные республики» выдвинуть неспособны. Их лидеры, выполняя преимущественно боевые задачи, никаких властных функций не отправляют и отправлять не могут. А для людей, которые фактически контролируют местную власть - восточноукраинских олигархов, - эти «республики» не создают никакой новой и привлекательной ниши.
Думаю, что на данный момент Кремль просто отложил решение этих проблем в надежде, что ситуация как-нибудь разовьется в направлении, которое подскажет правильный выход. Боюсь, однако, что инерционный сценарий может такого выхода не оставить. Если кровопролитие в Донецкой и Луганской областях усилится, то Кремль может счесть это достаточным основанием для введения войск на территорию Украины под флагом «миротворческой операции». Однако для международного сообщества эти основания достаточными не будут, а на территории Украины российским войскам придется столкнуться с сопротивлением. Последствия окажутся катастрофическими.
Пора признать, что крымский сценарий - инфильтрация / фактический захват власти / референдум - работает только тогда, когда в операции задействованы войска, а не только боевые группы, и когда он ведет к аннексии. Если цель России состоит в том, чтобы предотвратить сближение Украины с Западом и сделать ее в целом более контролируемой (а я полагаю, что это именно так), то дальнейшее развертывание крымского сценария на востоке и юге Украины становится контрпродуктивным. Нужно искать какие-то другие варианты, связанные с формированием на востоке легитимных органов власти, и не надо мне говорить, что в «народных республиках» тоже можно провести выборы. Видели уже, как там голосуют. Кроме того, необходимо найти способ реинтегрировать Донецкую и Луганскую области в политическую структуру, общую для юга и востока. После краха Партии регионов такой структуры просто нет. Но ни того, ни другого не достичь, если не прекратить кровопролитие. И тут Россия должна кое-что сделать.
Во-первых, Россия продолжает оказывать существенное влияние на боевые группы, которые в апреле захватывали здания и продолжают составлять костяк вооруженных сил «народных республик». Эти группы должны получить от России ясный сигнал, что пора уходить. Не думаю, что это полностью положит конец вооруженной активности «сторонников федерализации», - там есть и местные кадры - но если не местные разъедутся, то и эти скоро рассосутся. Во-вторых, хватит давать им оружие. В-третьих, надо прекратить дальнейшую инфильтрацию.
Если российские власти пойдут на такой шаг, то это не станет критическим препятствием к дальнейшей реализации их стратегии. Наоборот. Чем больше легитимных игроков с востока будет задействовано в украинском конституционном процессе, тем больше шансов на то, что эта стратегия увенчается пусть частичным, но все же успехом. Русскоязычный восток Украины всегда будет оставаться востоком - и в экономическом плане, и в электоральном, и в любом ином. Он всегда будет влиять на политику Украины в целом. Но нынешняя тактика России ведет не к усилению этого влияния, а к изоляции и маргинализации востока.
Григорий ГОЛОСОВ - доктор политических наук, директор петербургского проектного центра "Геликс", профессор сравнительной политологии Европейского университета в Санкт-Петербурге
Slon.ru, 14.05.2014
http://slon.ru/russia/3_deystviya_kotorye_kremlyu_nuzhno_predprinyat_na_ukraine-1097983.xhtml
Примечание: выделение болдом - моё.