Экономист Владимир МАУ - о прогнозе на 2014 год
Владимир МАУ - экономист, д. э. н., профессор, ректор Академии народного хозяйства и госслужбы при президенте РФ
"Затем происходит катастрофа"
О чистке банков, валюте и отъезде из России ректор РАНХиГС Владимир МАУ
Что будет с пенсиями, образованием, российской и мировой экономикой в наступающем году, рассказал ректор Российской академии народного хозяйства и государственной службы при президенте РФ Владимир МАУ:
"События последних недель - это очистка банковского поля"
- Что происходит с нашей банковской системой? Подряд несколько отзывов лицензий, разговоры о черных списках. Этак скоро вновь с двумя-тремя госбанками останемся.
- Почти тысяча банков, которая у нас существует, - не очень устойчивая и не самая эффективная система. Надо, с одной стороны, повышать требования к капиталу, с другой - проводить расчистку тех банков, которые, скажем так, занимаются не только банковским бизнесом. События последних недель - это не кризис, связанный с неплатежеспособностью, а очистка банковского поля от серьезных нарушений и теневых операций.
- В результате чего мы и придем к прежней, похожей на советскую, модели.
- Советская модель предполагала совмещение функций центрального и коммерческого банка в одном учреждении и монополию государства на банковскую деятельность. Этого, разумеется, не произойдет. Есть риск дальнейшего роста доли государственных коммерческих банков, если уровень доверия к частным банкам начнет снижаться.
Но у денежных властей есть достаточно возможностей нейтрализовать банковскую панику, если она возникнет. У Центрального банка должен быть четкий и одновременно очень деликатный подход. Не берусь давать советы, у руководства ЦБ достаточно возможностей. Могу лишь сказать, что риск банковской паники не основание для того, чтобы не оздоравливать ситуацию.
- Возможности необходимо подкреплять деньгами. Агентство страхования вкладов уже должно выплатить свыше 50 млрд руб. пострадавшим вкладчикам. Откуда деньги? ЦБ их напечатает, и мы получим всплеск инфляции?
- Не думаю. Проблемные банки, кроме Мастер-банка, не имели большого пула вкладчиков. Все-таки основная масса - это "карманные" банки для обслуживания своих клиентов или хозяев.
Возвращение в доиндустриальную эпоху
- В чем-то, можно сказать, наша ситуация схожа с мировой: в Европе, США, даже в Китае ведутся разговоры, смогут ли пережить кризис малые и средние банки, сколь они надежны и т.д. Но США, Европа и Китай дают при этом неплохие прогнозы по будущему году. Кризис пройден или мир рано радуется?
- Кризис не пройден, но завершается. Это не циклический, а структурный кризис, который длится 10-12 лет, "турбулентное десятилетие", и решает вопросы формирования новой отраслевой структуры, экономической доктрины, валютных конфигураций, модели регулирования. Аналогичных кризисов было по крайней мере два - в 1930-е и 1970-е годы. Из 30-х мир вышел с долларом, индустриальной экономикой, кейнсианской экономической политикой, резким ростом бюджетной нагрузки к ВВП. Из 70-х - с дерегулированием, сокращением бюджетной нагрузки к ВВП, постиндустриализацией, неолиберальной экономической доктриной и двумя резервными валютами - долларом и дойчемаркой (позднее стала именоваться евро).
Особенность таких кризисов - первые годы с ними пытаются бороться традиционными методами, которые не срабатывают. Политики и экономисты похожи на генералов, которые готовятся к новым войнам по старым картам. С кризисом 30-х поначалу боролись ужесточением денежной политики, когда надо было ее ослаблять, - получили беспрецедентную по глубине и продолжительности рецессию. С кризисом 70-х сначала боролись ослаблением денежной политики - получили стагфляцию.
- Так и сейчас боролись ужесточением денежной политики, пока не поняли, что сокращать расходы и одновременно думать о доходах в кризис слишком болезненно.
- Да, были поначалу традиционные методы, но довольно быстро нашли нетрадиционные решения в области денежной политики. Программа quantitative easing - вещь, в общем, нетрадиционная. Апогей пройден, сейчас формируются новые контуры посткризисного мира. Это, кстати, станет основной темой Гайдаровского форума в январе - видение посткризисного мира.
- И каковы эти контуры?
- Перед развитым миром, включая Россию, стоят две структурные проблемы. Первая связана с кризисом индустриального социального государства. То, что было построено в первой половине XX века, создавалось для другой демографии и социальной структуры, для общества, в котором молодых больше, чем пожилых, для мира, который идет к индустриальной стандартизации всего и вся. Современный мир идет в направлении индивидуализации - образования, здравоохранения, технологий. Модель, сформированная от Бисмарка через Ллойда Джорджа до, скажем, Сталина 30-х годов, перестала работать. Во всех этих системах пенсионный возраст был существенно выше продолжительности жизни...
- ...и совсем другая ситуация сейчас, когда на пенсии проходит треть жизни.
- Совершенно верно. Плюс изначально система пенсий была ориентирована на промышленных рабочих, а не на все население. Неудивительно, что все пенсионные системы перестают работать: они или становятся фискально неподъемными, или предлагают очень низкий коэффициент замещения. Появляются особенности, которых не было в XX веке, но которые критически значимы сегодня. Если их не учитывать, государство попадает в перманентный финансовый кризис. Мы не можем больше анализировать здравоохранение, образование и пенсии лишь в терминах социальной политики. Эти отрасли ныне становятся одновременно феноменами социальной, бюджетной и инвестиционной политики. Мы не можем обсуждать тему здравоохранения без финансовой модели, в которой деньги накапливаются и инвестируются.
Другая особенность - услуга становится все более индивидуальной. Универсальные пенсии, здравоохранение, образование уходят. В этом смысле они начинают напоминать доиндустриальные модели.
- Как это выглядит на практике?
- Резко возрастает роль частных денег. Софинансирование пенсий, медицины, образования возникает не потому, что государство бедное, а потому, что общество становится богатым. По мере того как люди перестают голодать и ходить в лохмотьях, растет спрос на здоровье, образование, вообще на достойный образ жизни. Человек включается в софинансирование не потому, что государство бедно, а потому, что хочет покупать не стандартную, а индивидуальную услугу. Это значит, что по мере развития общества доля частного софинансирования в социальных секторах будет расти.
- Тогда, получается, наше государство становится беднее, раз оно отказывается от накопительной части пенсий.
- Государство интересуют нынешние пенсионеры, и это правильно. Но если мы обратимся даже к моему поколению, не говоря уже о более молодых, мы заметим: в плане своих будущих пенсий мало кто рассчитывает на государство.
- На него невозможно рассчитывать, даже если очень хочется: инструментов софинансирования все равно не предлагается. Они даже сокращаются, как произошло в этом году.
- Сейчас я скажу одну вещь. Я долго пытался разобраться, почему мы так часто за последнее время меняем правила пенсионирования. Пенсионную модель нельзя менять даже раз в десять лет, не говоря уже о нескольких изменениях в год. А затем я понял! Государство сейчас разъяснило молодым поколениям, что только на государственную пенсию рассчитывать не надо. Ваше благосостояние в старости в ваших руках, а мы немного поможем. И это, по моему мнению, справедливо и честно. Подчеркиваю: это относится к следующим поколениям, а не к тем, кто выходит на пенсию в ближайшее десятилетие.
Думаю, через поколение пенсия вообще станет скорее пособием по бедности или инвалидности. Пенсионный возраст - тоже пережиток индустриальной эпохи. Один человек хочет работать долго, другой не хочет вовсе. У нас нет больше уголовного преследования за тунеядство, за которое осудили Иосифа Бродского.
Остается еще не вполне ясным, как в будущем будет выглядеть здравоохранение. В развитом мире нет эффективных моделей. Но следует обратить внимание на сингапурский опыт. Как выглядит традиционная модель? Страховка покрывает массовые услуги, а если нужно что-то специальное и дорогостоящее - очереди, дополнительные платежи и т.д. В Сингапуре ровно наоборот: человек оплачивает текущую медицину из своего кармана, а вот если нужно что-то дорогое - платит государство. И для постиндустриального мира это скорее правильно.
"Доллар - это наша валюта и ваши проблемы"
- Вы обозначили одну структурную проблему мира. Вторая, очевидно, связана с тем, где будет размещаться промышленность и каков будет ее характер.
- Да, и это очень интересный вопрос. Многие политики сейчас любят говорить, что Запад одумался и проводит политику реиндустриализации, то есть возвращает промышленность из Китая. Но понимают они это как-то так: банки больше не нужны, раз ничего не производят, миру снова нужны домны. На самом деле речь о другом. Возникают отрасли, где важнее близость разработчика, того, кто придумывает, и наличие массового потребителя. Появляются отрасли, где издержки на труд не являются существенным фактором конкурентоспособности.
- Планшетники, тэблеты и другие айпэды?
- Трубы для сланцевого газа. Их производят в США на местах, где были старые трубные заводы. Казалось, там уже все разрушено. Но нет, теперь там роботы и материаловедение. Наука и потребитель. Не рабочий, который сваривает трубы.
Что касается планшетников. У Китая - огромный экспорт. Но если посчитать его по добавленной стоимости, получится в разы меньше. В Китай завозят технологии, исходные материалы плюс труд, и получается: то, что Китай добавляет, становится все меньше. Это меняет картину экспортно-импортной политики. Традиционный меркантилистский подход теряет смысл. То, что вы мало импортируете и много экспортируете, более не означает, что вы успешны. Потому что большой экспорт при малом импорте - это, скорее всего, значит, что вы или аграрная, или сырьевая страна.
Что еще остается непонятным - как развитые страны будут выходить из бюджетных дефицитов и резко возросших балансов центральных банков? Каждый структурный кризис принес в экономическую практику что-то новое: 1930-е привели к беспрецедентной безработице, 1970-е - к невиданному прежде феномену стагфляции. Сейчас мы имеем дело с огромным увеличением балансов центральных банков. Как выходить из ситуации, когда денег напечатано безумно много, хотя на инфляции это не сказалось?
- Сейчас мы отчетливо видим это на примере США с планами Федрезерва выйти из QE3. Как мировая экономика на это отреагирует?
- Никто не знает, ведь этого никогда не было. Как экономический историк, могу лишь напомнить фразу, которую произнес министр финансов США Джон Коннели в связи с отменой Бреттон-Вудских соглашений: "Доллар - это наша валюта и ваши проблемы".
"Дешевле уехать, чем остаться"
- Путин в послании впервые сказал: экономические проблемы России больше связаны не с внешними, а с внутренними причинами. Нас готовят к тяжелой ситуации?
- Россия попала в ловушку среднего уровня доходов. Если мы посмотрим на десятилетнюю динамику заработной платы и сравним с другими развивающимися рынками по рейтингу Doing Business, мы увидим, что наша зарплата - самая высокая среди стран-конкурентов, а институты - одни из самых плохих. Что это значит? Инвестиции обычно идут туда, где дешевый труд при плохих институтах или где дорогой труд при хороших институтах.
Надо понимать, что ловушка среднего уровня доходов - это результат успешной политики последних 15 лет, а не результат поражения. Бывают кризисы, которые связаны не с ошибками, а с экономическим ростом, - это проблема именно такого порядка.
Что означает ловушка на практике? Что в самой стране становится невыгодно производить ничего, кроме услуг, которые не экспортируются, и сырья.
- Нефть, газ и торговля?
- Торговля, строительство, нефть, металлы. Конечно, локально что-то может производиться. Но в целом - одежда для бедных из Китая, для богатых - из Италии и Англии. Дешевые автомобили из Китая, для богатых - Mercedes и BMW. Многие страны попадали в ловушку среднего уровня доходов, в частности, Латинская Америка 70-80-х годов. Сейчас началась дискуссия, попадет ли в нее Китай.
- Подождите с Китаем. Нам-то что делать?
- Тут начинается обычная мантра экономистов: надо совершенствовать институты. Однако есть ограничитель. В 80-е годы, если мы хотели жить как в Европе, мы должны были бороться за улучшение условий жизни в России. Сейчас транзакционные издержки отъезда настолько низки, что для многих людей с хорошим образованием проще уехать и найти привлекательные условия для работы и жизни за границей, чем создавать эти условия в своей стране. Однажды я сказал фразу, за которую меня ругали, но, как ни печально, она по-прежнему верна: изменить стране проще, чем изменить страну.
Можно даже физически не уезжать. Если дети учатся за границей, семья лечится за границей, отдых только за границей, бизнес можно делать и здесь, это уже не важно. Грубо говоря, мы идем по пути, когда здесь будет образование и здравоохранение, ориентированное на низкодоходные слои и мигрантов, а все преуспевающие будут лечиться, учиться и жить за границей. Это пока не приговор, но болезнь, которую нельзя запускать. Без эффективного спроса не будет и эффективного предложения.
- Чрезвычайно оптимистично… А экономический рост может нам помочь?
- Нам нужны не просто темпы роста, а устойчивый длительный рост, обеспечивающий модернизацию страны (рост производительности труда). Это гораздо более сложная задача, чем повышение темпов роста в ближайшие два-три года. И решение требует гораздо больших усилий, чем просто ускорение текущих темпов.
Надо учитывать уроки прошлого. По основным макроэкономическим параметрам мы находимся в ситуации начала 1980-х: сопоставимые цена на нефть, темпы роста, сбалансированный бюджет, низкий долг. Советский Союз рос чуть быстрее Запада, имел очень хорошую макроэкономику. К 84-му году вдруг выяснилось: Запад, выйдя из кризиса 1970-х, растет быстрее. Мы ответили ускорением. Что происходит? Начинает расти бюджетный дефицит, госдолг, на два года темпы роста становятся выше, чем на Западе. А затем происходит катастрофа. Этот сценарий не обязательно повторится. История ничего не доказывает. Она лишь предостерегает.
Газета.Ру, 24.12.2013
http://www.gazeta.ru/business/2013/12/24/5818101.shtml
"Проблема бедности концентрируется в молодых семьях"
Владимир МАУ рассказал о том, чем экономика России напоминает СССР перед развалом
О качестве роста экономики, опасностях бюджетной политики и невозможности поддерживать существующую пенсионную модель - Владимир МАУ, ректор РАНХиГС:
- Как cоавтор Стратегии-2020 вы видите риски ее невыполнения? Будут ли достигнуты цели? Будут ли в желаемом виде осуществлены реформы?
- Подготовленная нами Стратегия представляет развилки экономической политики. Документ не является планом или правительственной программой. Это интеллектуальный продукт, из которого можно составить правительственную программу. Он задает реалистичные развилки экономической политики. Макроэкономические решения сейчас принимаются в основном в логике Стратегии... Продолжается дискуссия о реформе пенсионной системы, основанная на Стратегии, но далеко вышедшая за ее рамки. Реализуется реформа образования. Вскоре мы увидим, какими будут основные направления деятельности правительства. Однако мне представляется, что члены кабинета в своей работе находятся под сильным влиянием того, что было сделано в рамках Стратегии. Но это и не удивительно. Еще раз повторю: Стратегия содержала набор важных и принципиально реализуемых вариантов экономической политики. Если правительство реализует отдельные элементы Стратегии, то документ достигнет своей цели. Но при этом подготовка собственно правительственной программы - это иной жанр.
- Не видите ли противоречий в экономической политике правительства и президента? Корректировка пенсионной реформы на ходу, замедление приватизации, серия отставок в кабинете Дмитрия Медведева...
- Это нормальный процесс. Идут дискуссии. Есть разные мнения как среди экспертов, так и среди политиков. Идет поиск оптимального баланса между экономическими, социальными и политическими результатами тех или иных действий. Темп приватизации во многом зависит от экономической конъюнктуры. Никто и не утверждал, что необходимо как можно быстрее продать как можно больше госсобственности.
Невозможно одновременно продать госсобственности больше, быстрее и дороже. Если вы хотите продать дороже, то вы должны искать соответствующее "окно". Если вы хотите продать быстрее, то это не может быть однозначно дороже. Темп приватизации является таким, каким будет баланс между ее экономическими, фискальными и политическими последствиями. На дворе не 1990-е годы, когда от самого факта приватизации зависело состояние политического режима. С другой стороны, сегодня приватизация не является критической с точки зрения наполнения бюджета. Основная задача приватизации состоит не столько в привлечении доходов в казну, сколько в формировании эффективных собственников.
В условиях мирового кризиса это не так-то просто. Безусловно, можно снизить цену реализуемой собственности. Но тогда возникнет высокая вероятность обвинений в коррупции. Все будут задавать один и тот же вопрос: "Почему вы так задешево продали?".
То, что вы называете "противоречиями во власти", - это нормальная, живая ткань экономической политики. Вопросы реформирования пенсионной системы и здравоохранения являются сложнейшими, причем не только политически, но и интеллектуально. В этом смысле поиск оптимальной модели реформ и баланса интересов - длительный процесс.
- Правительство разработало пенсионную реформу и признало ошибки старой. Действительно ли изначально были ошибочными расчеты начала 2000-х? экономика не получила длинных денег.
- Почему не получила? Просто хотелось бы больше. Сторонники распределительной системы говорят, что отдача от накопительного компонента пенсионной системы в ближайшие годы будет ниже, чем от распределительного. Однако в условиях кризиса это естественно. Но в ситуации экономического бума было наоборот. Если предполагать 25 лет бескризисного экономического роста, то накопительный компонент будет эффективен. Если закладываться на кризисы, то будут разные "окна" возможностей. Не существует абсолютно идеальных систем.
- Какая, с вашей точки зрения, пенсионная реформа в России может быть реальной? Какие могут быть первоочередные шаги? Может, и не нужно снимать пенсионную систему с дотаций?
- Балансировать распределительную систему точно не нужно, потому что при такой системе Пенсионный фонд - это просто часть бюджета. Проблема сбалансированности возникает, когда в стране действительно существует накопительная система, куда люди делают отчисления и откуда получают пенсионные выплаты. Когда же это чисто счетная проблема: собрал налоги, заплатил пенсии - тогда Пенсионный фонд можно консолидировать в бюджет. Это и с точки зрения налогообложения, и с точки зрения управления проще.
- Какие должны быть меры, чтобы к 2030 году достичь приемлемого уровня пенсий?
- Сейчас уровень пенсий приемлемый, а бедность и пенсионер не синонимы. Конечно, если верхний средний класс выходит на пенсию, то пенсия ему не поможет сохранить достаток. Хотя пенсия сейчас примерно 500 долларов, раньше об этом можно было только мечтать.
Сегодня проблема бедности концентрируется в молодых семьях с детьми. Откровенно говоря, это более сложная проблема. Конечно, хотелось бы, чтобы пенсии были выше. Но государственные пенсии не будут удовлетворять желаниям граждан, выходящих на пенсию. Вообще, пенсионная система в современном мире - проблема индивидуального выбора, балансирования между разными источниками доходов пенсионной системы. Это и государство, и накопительный компонент, и инвестиции в недвижимость, и инвестиции в семью. Например, некоторые пенсионеры рассчитывают жить на ренту от сдачи квартир, если у них есть такая возможность. На самом деле представить себе пенсионную систему, типичную для XX века - когда вышли на пенсию и безбедно на нее живете, - практически невероятно. Пенсия, на мой взгляд, в перспективе все более будет превращаться в пособие по бедности и инвалидности. Я, конечно, говорю не о тех, кому выходить на пенсию в ближайшие 10 лет. Но эксперты и общество должно понимать, что те, кто сейчас молоды, должны сами строить свою пенсионную стратегию.
- Молодежь в Москве может иметь желание и больше возможностей вкладывать в будущую пенсию. Что делать в регионах, где нет возможности что-либо вкладывать. Сначала повышать уровень жизни?
- Его нужно повышать всегда. Но вы хотите, чтобы они платили втрое больше налогов? В принципе, решение простое - брать больше за будущую пенсионную систему. Они на это согласятся? Вряд ли. Повысить пенсионный возраст? Каждый человек выбирает собственную жизненную пенсионную стратегию. К примеру, женщина может родить пятерых детей, и несколько из них ее не бросят в старости - это тоже стратегия. Или, может, так можно думать о муже, который, если выживет, будет о ней заботиться в старости. Может, она захочет переехать в Москву и получать больше, но при этом и тратить больше.
В современном мире нельзя предложить универсальную модель, которая удовлетворит всех.
А ведь еще есть проблема старших пенсионных возрастов, когда нужен уход, и никакой пенсией эту проблему не решишь. Честно говоря, для меня гораздо большая проблема - проблема людей старшего пенсионного возраста. Вопросы попечения, помощи, патронажа не решаются простым увеличением коэффициэнта замещения. Мне кажется, государство гораздо больше должно сосредотачиваться на этом, а вовсе не на том, как нынешним молодым людям позволить получать в будущем большие деньги, ничего не делая.
- Как достичь роста ВВП в 5-6%, заявленного Владимиром Путиным? Это реалистичный ориентир?
- В условиях глобального кризиса - нет, но в принципе - да.
- А что нужно делать в краткосрочной перспективе?
- Все то, о чем говорит Владимир Путин. Но сначала нужно преодолеть глобальный кризис. Если в Европе рецессия, то трудно представить ситуацию, при которой российская экономика будет расти такими высокими темпами. Если это не брать в расчет, то нужен привлекательный инвестиционный климат, эффективное законодательство и снятие административных барьеров.
- Об инвестиционном климате и эффективном законодательстве говорят каждый год… Но ориентир - место в рейтинге - не менялся.
- Да. Но раньше российская экономика росла на 7% в год, и на это можно было не обращать внимания. А теперь экономика не растет, поэтому приходится обращать.
Поэтому я склонен к тому, что правительство будет этим заниматься прежде всего потому, что сейчас действительно есть настоятельная потребность в улучшении инвестклимата.
- Минэкономразвития прогнозирует, что при плохом стечении обстоятельств в 2013 году будет 3-3,2% роста ВВП, а при нормальном - 3,6%.
- Владимир Путин говорил, сколько надо. А это сколько есть. На самом деле то же самое Минэкономики говорит, что по ряду причин нам нужны 5-6% роста. Но опять же возникает более сложный вопрос о том, будет ли экономический рост сопровождаться структурной модернизацией. В конце концов, рост можно обеспечить рытьем котлованов. Ройте - и рост будет. Потом, правда его не будет, и котлованы останутся ненужными. В общем, технически обеспечить пару лет высокого роста нетрудно. Важнее, его качество.
- Минэкономразвития рассчитывает на инновационный сценарий развития России до 2030 года, но условия его реализации выглядят нереалистично. Каков реальный путь развития экономики в условиях консервации политической системы и нынешних внутри- и внешнеэкономических условиях?
- Минэкономики настаивает на форсированном росте.
- Он выглядит нереалистично, там, в частности, прописано строительство высокоскоростных магистралей…
- Да, но ценой макроэкономических рисков, о чем ведомство также предупреждает.
- Как вы оцениваете бюджет 2013-2015 годов? Это инструмент развития страны?
- Бюджет - это всегда инструмент развития. Но проблема в том, что в условиях глобального кризиса, европейской рецессии бюджет еще более должен быть инструментом обеспечения стабильности экономического роста. Если бы вы спросили, какой вариант предпочтительнее - бюджет, гарантирующий 3,5-4% роста, или бюджет, при благоприятном стечении обстоятельств дающий 6%, а при неблагоприятном - рецессию с быстрым ростом госдолга, - то первый вариант лучше. По опыту СССР мы знаем, что путь от экономической стабильности до экономической катастрофы составляет 3-5 лет. Развалить нынешнее макроэкономическое благополучие можно за несколько лет.
Советский Союз же был очень благополучным к началу 1980-х годов, примерно как сейчас: на Западе кризис, у нас рост 3%, низкая инфляция, государственные институты работали (те, что были). Резервов, правда, не было.
- Какие объекты могут стать точками роста? Ведь денег много не бывает. Эффективность госинвестиций можно ставить под сомнение…
- Любые. По возможности, их нужно строить за счет частных денег.
Эффективность государственных денег всегда будет ниже. Забудьте о государственных инвестициях, не там проблема экономического роста.
Конечно, строительство транспортной инфраструктуры должно быть предметом заботы правительства. Но почему это должно быть предметом прямых государственных инвестиций, а не тех же инфраструктурных облигаций?
- Ориентир на госинвестиции в инфраструктуру в том числе за счет снижения отчислений в суверенные фонды опасен? Эффективность их не сомнительна?
- Наша экономика работает на пределе своих возможностей. У нас низкая безработица, при этом невысокий экономический рост. Есть высокая степень вероятности, что увеличение госрасходов приведет к увеличению тарифов и цен, а не к увеличению производства.
По этому поводу идет серьезная дискуссия. Чтобы инвестиции окупались, вы должны понимать, есть ли рабочая сила. У нас вообще-то нет свободной рабочей силы. Безработица в 5% - это практически ноль. Что дальше мы будем делать? Будем завозить мигрантов? Это все более сложные вопросы, чем просто выделить деньги.
- Повышать производительность труда?
- Правильно. А следовательно, нужны институциональные решения. Если взять и потратить больше денег, вы получите то же самое за более высокую цену.
Газета.Ру, 15.01.2013
http://www.gazeta.ru/business/2013/01/15/4924037.shtml
Примечание: выделение болдом - моё.
"Затем происходит катастрофа"
О чистке банков, валюте и отъезде из России ректор РАНХиГС Владимир МАУ
Что будет с пенсиями, образованием, российской и мировой экономикой в наступающем году, рассказал ректор Российской академии народного хозяйства и государственной службы при президенте РФ Владимир МАУ:
"События последних недель - это очистка банковского поля"
- Что происходит с нашей банковской системой? Подряд несколько отзывов лицензий, разговоры о черных списках. Этак скоро вновь с двумя-тремя госбанками останемся.
- Почти тысяча банков, которая у нас существует, - не очень устойчивая и не самая эффективная система. Надо, с одной стороны, повышать требования к капиталу, с другой - проводить расчистку тех банков, которые, скажем так, занимаются не только банковским бизнесом. События последних недель - это не кризис, связанный с неплатежеспособностью, а очистка банковского поля от серьезных нарушений и теневых операций.
- В результате чего мы и придем к прежней, похожей на советскую, модели.
- Советская модель предполагала совмещение функций центрального и коммерческого банка в одном учреждении и монополию государства на банковскую деятельность. Этого, разумеется, не произойдет. Есть риск дальнейшего роста доли государственных коммерческих банков, если уровень доверия к частным банкам начнет снижаться.
Но у денежных властей есть достаточно возможностей нейтрализовать банковскую панику, если она возникнет. У Центрального банка должен быть четкий и одновременно очень деликатный подход. Не берусь давать советы, у руководства ЦБ достаточно возможностей. Могу лишь сказать, что риск банковской паники не основание для того, чтобы не оздоравливать ситуацию.
- Возможности необходимо подкреплять деньгами. Агентство страхования вкладов уже должно выплатить свыше 50 млрд руб. пострадавшим вкладчикам. Откуда деньги? ЦБ их напечатает, и мы получим всплеск инфляции?
- Не думаю. Проблемные банки, кроме Мастер-банка, не имели большого пула вкладчиков. Все-таки основная масса - это "карманные" банки для обслуживания своих клиентов или хозяев.
Возвращение в доиндустриальную эпоху
- В чем-то, можно сказать, наша ситуация схожа с мировой: в Европе, США, даже в Китае ведутся разговоры, смогут ли пережить кризис малые и средние банки, сколь они надежны и т.д. Но США, Европа и Китай дают при этом неплохие прогнозы по будущему году. Кризис пройден или мир рано радуется?
- Кризис не пройден, но завершается. Это не циклический, а структурный кризис, который длится 10-12 лет, "турбулентное десятилетие", и решает вопросы формирования новой отраслевой структуры, экономической доктрины, валютных конфигураций, модели регулирования. Аналогичных кризисов было по крайней мере два - в 1930-е и 1970-е годы. Из 30-х мир вышел с долларом, индустриальной экономикой, кейнсианской экономической политикой, резким ростом бюджетной нагрузки к ВВП. Из 70-х - с дерегулированием, сокращением бюджетной нагрузки к ВВП, постиндустриализацией, неолиберальной экономической доктриной и двумя резервными валютами - долларом и дойчемаркой (позднее стала именоваться евро).
Особенность таких кризисов - первые годы с ними пытаются бороться традиционными методами, которые не срабатывают. Политики и экономисты похожи на генералов, которые готовятся к новым войнам по старым картам. С кризисом 30-х поначалу боролись ужесточением денежной политики, когда надо было ее ослаблять, - получили беспрецедентную по глубине и продолжительности рецессию. С кризисом 70-х сначала боролись ослаблением денежной политики - получили стагфляцию.
- Так и сейчас боролись ужесточением денежной политики, пока не поняли, что сокращать расходы и одновременно думать о доходах в кризис слишком болезненно.
- Да, были поначалу традиционные методы, но довольно быстро нашли нетрадиционные решения в области денежной политики. Программа quantitative easing - вещь, в общем, нетрадиционная. Апогей пройден, сейчас формируются новые контуры посткризисного мира. Это, кстати, станет основной темой Гайдаровского форума в январе - видение посткризисного мира.
- И каковы эти контуры?
- Перед развитым миром, включая Россию, стоят две структурные проблемы. Первая связана с кризисом индустриального социального государства. То, что было построено в первой половине XX века, создавалось для другой демографии и социальной структуры, для общества, в котором молодых больше, чем пожилых, для мира, который идет к индустриальной стандартизации всего и вся. Современный мир идет в направлении индивидуализации - образования, здравоохранения, технологий. Модель, сформированная от Бисмарка через Ллойда Джорджа до, скажем, Сталина 30-х годов, перестала работать. Во всех этих системах пенсионный возраст был существенно выше продолжительности жизни...
- ...и совсем другая ситуация сейчас, когда на пенсии проходит треть жизни.
- Совершенно верно. Плюс изначально система пенсий была ориентирована на промышленных рабочих, а не на все население. Неудивительно, что все пенсионные системы перестают работать: они или становятся фискально неподъемными, или предлагают очень низкий коэффициент замещения. Появляются особенности, которых не было в XX веке, но которые критически значимы сегодня. Если их не учитывать, государство попадает в перманентный финансовый кризис. Мы не можем больше анализировать здравоохранение, образование и пенсии лишь в терминах социальной политики. Эти отрасли ныне становятся одновременно феноменами социальной, бюджетной и инвестиционной политики. Мы не можем обсуждать тему здравоохранения без финансовой модели, в которой деньги накапливаются и инвестируются.
Другая особенность - услуга становится все более индивидуальной. Универсальные пенсии, здравоохранение, образование уходят. В этом смысле они начинают напоминать доиндустриальные модели.
- Как это выглядит на практике?
- Резко возрастает роль частных денег. Софинансирование пенсий, медицины, образования возникает не потому, что государство бедное, а потому, что общество становится богатым. По мере того как люди перестают голодать и ходить в лохмотьях, растет спрос на здоровье, образование, вообще на достойный образ жизни. Человек включается в софинансирование не потому, что государство бедно, а потому, что хочет покупать не стандартную, а индивидуальную услугу. Это значит, что по мере развития общества доля частного софинансирования в социальных секторах будет расти.
- Тогда, получается, наше государство становится беднее, раз оно отказывается от накопительной части пенсий.
- Государство интересуют нынешние пенсионеры, и это правильно. Но если мы обратимся даже к моему поколению, не говоря уже о более молодых, мы заметим: в плане своих будущих пенсий мало кто рассчитывает на государство.
- На него невозможно рассчитывать, даже если очень хочется: инструментов софинансирования все равно не предлагается. Они даже сокращаются, как произошло в этом году.
- Сейчас я скажу одну вещь. Я долго пытался разобраться, почему мы так часто за последнее время меняем правила пенсионирования. Пенсионную модель нельзя менять даже раз в десять лет, не говоря уже о нескольких изменениях в год. А затем я понял! Государство сейчас разъяснило молодым поколениям, что только на государственную пенсию рассчитывать не надо. Ваше благосостояние в старости в ваших руках, а мы немного поможем. И это, по моему мнению, справедливо и честно. Подчеркиваю: это относится к следующим поколениям, а не к тем, кто выходит на пенсию в ближайшее десятилетие.
Думаю, через поколение пенсия вообще станет скорее пособием по бедности или инвалидности. Пенсионный возраст - тоже пережиток индустриальной эпохи. Один человек хочет работать долго, другой не хочет вовсе. У нас нет больше уголовного преследования за тунеядство, за которое осудили Иосифа Бродского.
Остается еще не вполне ясным, как в будущем будет выглядеть здравоохранение. В развитом мире нет эффективных моделей. Но следует обратить внимание на сингапурский опыт. Как выглядит традиционная модель? Страховка покрывает массовые услуги, а если нужно что-то специальное и дорогостоящее - очереди, дополнительные платежи и т.д. В Сингапуре ровно наоборот: человек оплачивает текущую медицину из своего кармана, а вот если нужно что-то дорогое - платит государство. И для постиндустриального мира это скорее правильно.
"Доллар - это наша валюта и ваши проблемы"
- Вы обозначили одну структурную проблему мира. Вторая, очевидно, связана с тем, где будет размещаться промышленность и каков будет ее характер.
- Да, и это очень интересный вопрос. Многие политики сейчас любят говорить, что Запад одумался и проводит политику реиндустриализации, то есть возвращает промышленность из Китая. Но понимают они это как-то так: банки больше не нужны, раз ничего не производят, миру снова нужны домны. На самом деле речь о другом. Возникают отрасли, где важнее близость разработчика, того, кто придумывает, и наличие массового потребителя. Появляются отрасли, где издержки на труд не являются существенным фактором конкурентоспособности.
- Планшетники, тэблеты и другие айпэды?
- Трубы для сланцевого газа. Их производят в США на местах, где были старые трубные заводы. Казалось, там уже все разрушено. Но нет, теперь там роботы и материаловедение. Наука и потребитель. Не рабочий, который сваривает трубы.
Что касается планшетников. У Китая - огромный экспорт. Но если посчитать его по добавленной стоимости, получится в разы меньше. В Китай завозят технологии, исходные материалы плюс труд, и получается: то, что Китай добавляет, становится все меньше. Это меняет картину экспортно-импортной политики. Традиционный меркантилистский подход теряет смысл. То, что вы мало импортируете и много экспортируете, более не означает, что вы успешны. Потому что большой экспорт при малом импорте - это, скорее всего, значит, что вы или аграрная, или сырьевая страна.
Что еще остается непонятным - как развитые страны будут выходить из бюджетных дефицитов и резко возросших балансов центральных банков? Каждый структурный кризис принес в экономическую практику что-то новое: 1930-е привели к беспрецедентной безработице, 1970-е - к невиданному прежде феномену стагфляции. Сейчас мы имеем дело с огромным увеличением балансов центральных банков. Как выходить из ситуации, когда денег напечатано безумно много, хотя на инфляции это не сказалось?
- Сейчас мы отчетливо видим это на примере США с планами Федрезерва выйти из QE3. Как мировая экономика на это отреагирует?
- Никто не знает, ведь этого никогда не было. Как экономический историк, могу лишь напомнить фразу, которую произнес министр финансов США Джон Коннели в связи с отменой Бреттон-Вудских соглашений: "Доллар - это наша валюта и ваши проблемы".
"Дешевле уехать, чем остаться"
- Путин в послании впервые сказал: экономические проблемы России больше связаны не с внешними, а с внутренними причинами. Нас готовят к тяжелой ситуации?
- Россия попала в ловушку среднего уровня доходов. Если мы посмотрим на десятилетнюю динамику заработной платы и сравним с другими развивающимися рынками по рейтингу Doing Business, мы увидим, что наша зарплата - самая высокая среди стран-конкурентов, а институты - одни из самых плохих. Что это значит? Инвестиции обычно идут туда, где дешевый труд при плохих институтах или где дорогой труд при хороших институтах.
Надо понимать, что ловушка среднего уровня доходов - это результат успешной политики последних 15 лет, а не результат поражения. Бывают кризисы, которые связаны не с ошибками, а с экономическим ростом, - это проблема именно такого порядка.
Что означает ловушка на практике? Что в самой стране становится невыгодно производить ничего, кроме услуг, которые не экспортируются, и сырья.
- Нефть, газ и торговля?
- Торговля, строительство, нефть, металлы. Конечно, локально что-то может производиться. Но в целом - одежда для бедных из Китая, для богатых - из Италии и Англии. Дешевые автомобили из Китая, для богатых - Mercedes и BMW. Многие страны попадали в ловушку среднего уровня доходов, в частности, Латинская Америка 70-80-х годов. Сейчас началась дискуссия, попадет ли в нее Китай.
- Подождите с Китаем. Нам-то что делать?
- Тут начинается обычная мантра экономистов: надо совершенствовать институты. Однако есть ограничитель. В 80-е годы, если мы хотели жить как в Европе, мы должны были бороться за улучшение условий жизни в России. Сейчас транзакционные издержки отъезда настолько низки, что для многих людей с хорошим образованием проще уехать и найти привлекательные условия для работы и жизни за границей, чем создавать эти условия в своей стране. Однажды я сказал фразу, за которую меня ругали, но, как ни печально, она по-прежнему верна: изменить стране проще, чем изменить страну.
Можно даже физически не уезжать. Если дети учатся за границей, семья лечится за границей, отдых только за границей, бизнес можно делать и здесь, это уже не важно. Грубо говоря, мы идем по пути, когда здесь будет образование и здравоохранение, ориентированное на низкодоходные слои и мигрантов, а все преуспевающие будут лечиться, учиться и жить за границей. Это пока не приговор, но болезнь, которую нельзя запускать. Без эффективного спроса не будет и эффективного предложения.
- Чрезвычайно оптимистично… А экономический рост может нам помочь?
- Нам нужны не просто темпы роста, а устойчивый длительный рост, обеспечивающий модернизацию страны (рост производительности труда). Это гораздо более сложная задача, чем повышение темпов роста в ближайшие два-три года. И решение требует гораздо больших усилий, чем просто ускорение текущих темпов.
Надо учитывать уроки прошлого. По основным макроэкономическим параметрам мы находимся в ситуации начала 1980-х: сопоставимые цена на нефть, темпы роста, сбалансированный бюджет, низкий долг. Советский Союз рос чуть быстрее Запада, имел очень хорошую макроэкономику. К 84-му году вдруг выяснилось: Запад, выйдя из кризиса 1970-х, растет быстрее. Мы ответили ускорением. Что происходит? Начинает расти бюджетный дефицит, госдолг, на два года темпы роста становятся выше, чем на Западе. А затем происходит катастрофа. Этот сценарий не обязательно повторится. История ничего не доказывает. Она лишь предостерегает.
Газета.Ру, 24.12.2013
http://www.gazeta.ru/business/2013/12/24/5818101.shtml
"Проблема бедности концентрируется в молодых семьях"
Владимир МАУ рассказал о том, чем экономика России напоминает СССР перед развалом
О качестве роста экономики, опасностях бюджетной политики и невозможности поддерживать существующую пенсионную модель - Владимир МАУ, ректор РАНХиГС:
- Как cоавтор Стратегии-2020 вы видите риски ее невыполнения? Будут ли достигнуты цели? Будут ли в желаемом виде осуществлены реформы?
- Подготовленная нами Стратегия представляет развилки экономической политики. Документ не является планом или правительственной программой. Это интеллектуальный продукт, из которого можно составить правительственную программу. Он задает реалистичные развилки экономической политики. Макроэкономические решения сейчас принимаются в основном в логике Стратегии... Продолжается дискуссия о реформе пенсионной системы, основанная на Стратегии, но далеко вышедшая за ее рамки. Реализуется реформа образования. Вскоре мы увидим, какими будут основные направления деятельности правительства. Однако мне представляется, что члены кабинета в своей работе находятся под сильным влиянием того, что было сделано в рамках Стратегии. Но это и не удивительно. Еще раз повторю: Стратегия содержала набор важных и принципиально реализуемых вариантов экономической политики. Если правительство реализует отдельные элементы Стратегии, то документ достигнет своей цели. Но при этом подготовка собственно правительственной программы - это иной жанр.
- Не видите ли противоречий в экономической политике правительства и президента? Корректировка пенсионной реформы на ходу, замедление приватизации, серия отставок в кабинете Дмитрия Медведева...
- Это нормальный процесс. Идут дискуссии. Есть разные мнения как среди экспертов, так и среди политиков. Идет поиск оптимального баланса между экономическими, социальными и политическими результатами тех или иных действий. Темп приватизации во многом зависит от экономической конъюнктуры. Никто и не утверждал, что необходимо как можно быстрее продать как можно больше госсобственности.
Невозможно одновременно продать госсобственности больше, быстрее и дороже. Если вы хотите продать дороже, то вы должны искать соответствующее "окно". Если вы хотите продать быстрее, то это не может быть однозначно дороже. Темп приватизации является таким, каким будет баланс между ее экономическими, фискальными и политическими последствиями. На дворе не 1990-е годы, когда от самого факта приватизации зависело состояние политического режима. С другой стороны, сегодня приватизация не является критической с точки зрения наполнения бюджета. Основная задача приватизации состоит не столько в привлечении доходов в казну, сколько в формировании эффективных собственников.
В условиях мирового кризиса это не так-то просто. Безусловно, можно снизить цену реализуемой собственности. Но тогда возникнет высокая вероятность обвинений в коррупции. Все будут задавать один и тот же вопрос: "Почему вы так задешево продали?".
То, что вы называете "противоречиями во власти", - это нормальная, живая ткань экономической политики. Вопросы реформирования пенсионной системы и здравоохранения являются сложнейшими, причем не только политически, но и интеллектуально. В этом смысле поиск оптимальной модели реформ и баланса интересов - длительный процесс.
- Правительство разработало пенсионную реформу и признало ошибки старой. Действительно ли изначально были ошибочными расчеты начала 2000-х? экономика не получила длинных денег.
- Почему не получила? Просто хотелось бы больше. Сторонники распределительной системы говорят, что отдача от накопительного компонента пенсионной системы в ближайшие годы будет ниже, чем от распределительного. Однако в условиях кризиса это естественно. Но в ситуации экономического бума было наоборот. Если предполагать 25 лет бескризисного экономического роста, то накопительный компонент будет эффективен. Если закладываться на кризисы, то будут разные "окна" возможностей. Не существует абсолютно идеальных систем.
- Какая, с вашей точки зрения, пенсионная реформа в России может быть реальной? Какие могут быть первоочередные шаги? Может, и не нужно снимать пенсионную систему с дотаций?
- Балансировать распределительную систему точно не нужно, потому что при такой системе Пенсионный фонд - это просто часть бюджета. Проблема сбалансированности возникает, когда в стране действительно существует накопительная система, куда люди делают отчисления и откуда получают пенсионные выплаты. Когда же это чисто счетная проблема: собрал налоги, заплатил пенсии - тогда Пенсионный фонд можно консолидировать в бюджет. Это и с точки зрения налогообложения, и с точки зрения управления проще.
- Какие должны быть меры, чтобы к 2030 году достичь приемлемого уровня пенсий?
- Сейчас уровень пенсий приемлемый, а бедность и пенсионер не синонимы. Конечно, если верхний средний класс выходит на пенсию, то пенсия ему не поможет сохранить достаток. Хотя пенсия сейчас примерно 500 долларов, раньше об этом можно было только мечтать.
Сегодня проблема бедности концентрируется в молодых семьях с детьми. Откровенно говоря, это более сложная проблема. Конечно, хотелось бы, чтобы пенсии были выше. Но государственные пенсии не будут удовлетворять желаниям граждан, выходящих на пенсию. Вообще, пенсионная система в современном мире - проблема индивидуального выбора, балансирования между разными источниками доходов пенсионной системы. Это и государство, и накопительный компонент, и инвестиции в недвижимость, и инвестиции в семью. Например, некоторые пенсионеры рассчитывают жить на ренту от сдачи квартир, если у них есть такая возможность. На самом деле представить себе пенсионную систему, типичную для XX века - когда вышли на пенсию и безбедно на нее живете, - практически невероятно. Пенсия, на мой взгляд, в перспективе все более будет превращаться в пособие по бедности и инвалидности. Я, конечно, говорю не о тех, кому выходить на пенсию в ближайшие 10 лет. Но эксперты и общество должно понимать, что те, кто сейчас молоды, должны сами строить свою пенсионную стратегию.
- Молодежь в Москве может иметь желание и больше возможностей вкладывать в будущую пенсию. Что делать в регионах, где нет возможности что-либо вкладывать. Сначала повышать уровень жизни?
- Его нужно повышать всегда. Но вы хотите, чтобы они платили втрое больше налогов? В принципе, решение простое - брать больше за будущую пенсионную систему. Они на это согласятся? Вряд ли. Повысить пенсионный возраст? Каждый человек выбирает собственную жизненную пенсионную стратегию. К примеру, женщина может родить пятерых детей, и несколько из них ее не бросят в старости - это тоже стратегия. Или, может, так можно думать о муже, который, если выживет, будет о ней заботиться в старости. Может, она захочет переехать в Москву и получать больше, но при этом и тратить больше.
В современном мире нельзя предложить универсальную модель, которая удовлетворит всех.
А ведь еще есть проблема старших пенсионных возрастов, когда нужен уход, и никакой пенсией эту проблему не решишь. Честно говоря, для меня гораздо большая проблема - проблема людей старшего пенсионного возраста. Вопросы попечения, помощи, патронажа не решаются простым увеличением коэффициэнта замещения. Мне кажется, государство гораздо больше должно сосредотачиваться на этом, а вовсе не на том, как нынешним молодым людям позволить получать в будущем большие деньги, ничего не делая.
- Как достичь роста ВВП в 5-6%, заявленного Владимиром Путиным? Это реалистичный ориентир?
- В условиях глобального кризиса - нет, но в принципе - да.
- А что нужно делать в краткосрочной перспективе?
- Все то, о чем говорит Владимир Путин. Но сначала нужно преодолеть глобальный кризис. Если в Европе рецессия, то трудно представить ситуацию, при которой российская экономика будет расти такими высокими темпами. Если это не брать в расчет, то нужен привлекательный инвестиционный климат, эффективное законодательство и снятие административных барьеров.
- Об инвестиционном климате и эффективном законодательстве говорят каждый год… Но ориентир - место в рейтинге - не менялся.
- Да. Но раньше российская экономика росла на 7% в год, и на это можно было не обращать внимания. А теперь экономика не растет, поэтому приходится обращать.
Поэтому я склонен к тому, что правительство будет этим заниматься прежде всего потому, что сейчас действительно есть настоятельная потребность в улучшении инвестклимата.
- Минэкономразвития прогнозирует, что при плохом стечении обстоятельств в 2013 году будет 3-3,2% роста ВВП, а при нормальном - 3,6%.
- Владимир Путин говорил, сколько надо. А это сколько есть. На самом деле то же самое Минэкономики говорит, что по ряду причин нам нужны 5-6% роста. Но опять же возникает более сложный вопрос о том, будет ли экономический рост сопровождаться структурной модернизацией. В конце концов, рост можно обеспечить рытьем котлованов. Ройте - и рост будет. Потом, правда его не будет, и котлованы останутся ненужными. В общем, технически обеспечить пару лет высокого роста нетрудно. Важнее, его качество.
- Минэкономразвития рассчитывает на инновационный сценарий развития России до 2030 года, но условия его реализации выглядят нереалистично. Каков реальный путь развития экономики в условиях консервации политической системы и нынешних внутри- и внешнеэкономических условиях?
- Минэкономики настаивает на форсированном росте.
- Он выглядит нереалистично, там, в частности, прописано строительство высокоскоростных магистралей…
- Да, но ценой макроэкономических рисков, о чем ведомство также предупреждает.
- Как вы оцениваете бюджет 2013-2015 годов? Это инструмент развития страны?
- Бюджет - это всегда инструмент развития. Но проблема в том, что в условиях глобального кризиса, европейской рецессии бюджет еще более должен быть инструментом обеспечения стабильности экономического роста. Если бы вы спросили, какой вариант предпочтительнее - бюджет, гарантирующий 3,5-4% роста, или бюджет, при благоприятном стечении обстоятельств дающий 6%, а при неблагоприятном - рецессию с быстрым ростом госдолга, - то первый вариант лучше. По опыту СССР мы знаем, что путь от экономической стабильности до экономической катастрофы составляет 3-5 лет. Развалить нынешнее макроэкономическое благополучие можно за несколько лет.
Советский Союз же был очень благополучным к началу 1980-х годов, примерно как сейчас: на Западе кризис, у нас рост 3%, низкая инфляция, государственные институты работали (те, что были). Резервов, правда, не было.
- Какие объекты могут стать точками роста? Ведь денег много не бывает. Эффективность госинвестиций можно ставить под сомнение…
- Любые. По возможности, их нужно строить за счет частных денег.
Эффективность государственных денег всегда будет ниже. Забудьте о государственных инвестициях, не там проблема экономического роста.
Конечно, строительство транспортной инфраструктуры должно быть предметом заботы правительства. Но почему это должно быть предметом прямых государственных инвестиций, а не тех же инфраструктурных облигаций?
- Ориентир на госинвестиции в инфраструктуру в том числе за счет снижения отчислений в суверенные фонды опасен? Эффективность их не сомнительна?
- Наша экономика работает на пределе своих возможностей. У нас низкая безработица, при этом невысокий экономический рост. Есть высокая степень вероятности, что увеличение госрасходов приведет к увеличению тарифов и цен, а не к увеличению производства.
По этому поводу идет серьезная дискуссия. Чтобы инвестиции окупались, вы должны понимать, есть ли рабочая сила. У нас вообще-то нет свободной рабочей силы. Безработица в 5% - это практически ноль. Что дальше мы будем делать? Будем завозить мигрантов? Это все более сложные вопросы, чем просто выделить деньги.
- Повышать производительность труда?
- Правильно. А следовательно, нужны институциональные решения. Если взять и потратить больше денег, вы получите то же самое за более высокую цену.
Газета.Ру, 15.01.2013
http://www.gazeta.ru/business/2013/01/15/4924037.shtml
Примечание: выделение болдом - моё.