Маша ТРАУБ: Дайвинг на небесах
На самом деле во всем виновата я. И как с себя это снять, не знаю.
Мы отдыхали на море. Сын - одиннадцатилетний Василий - заскучал, как и положено в его возрасте. Каждый день он провожал тоскливым взглядом мальчиков и девочек, которые шли мимо в гидрокостюмах, сгибаясь под тяжестью аквалангистского снаряжения. Инструктор - длинноволосый блондин - был терпелив, улыбчив, внимателен. Дети погружались на дно, и выплывали с выпученными от восторга глазами.
- Мам, помнишь, ты мне обещала подарок, если я закончу пятый класс на пятерки? - спросил Вася. - Подари мне курс дайвинга.
Отказать я не смогла. И бежала, как все родители, с фотоаппаратом, снимая совершенно счастливого сына, который учился разбирать оборудование. Инструктор сказал мне, что Вася плавает как рыба.
Это была не просто лавочка. Солидная международная школа с офисом, увешанным сертификатами и грамотами. Глава дайвинг-центра долго и спокойно убеждал меня, что нет никакого риска. Я поверила. Потому что Васю завалили обучающими книгами и заставили проходить тесты. Он смотрел фильмы, сдавал экзамен, к которому готовился по вечерам с пугающим энтузиазмом. Он хотел понять и физику, и химию, и все, что там связано с давлением и атмосферами.
Сын сказал, что это был самый лучший отдых в его жизни - из-за дайвинга. Но было бы круто поехать еще в специальное место, где много рыб, и поплавать там. Я согласилась.
Ночью я подскочила от собственного крика - мне приснился доктор Хаус. Та серия, где он спасает от кессонной болезни дайвера на борту самолета. Ночью же я достала Васину книжку и прочла, что должно пройти минимум 18 часов между погружением и полетом в самолете. У нас выходило как раз 18.
На следующий день я отправила мужа к главе дайвинг-центра. Муж вернулся успокоенный - все будет нормально. Глубина небольшая, инструктор опытный, мальчик спортивный, времени достаточно.
Я отвезла Василия на место сбора и еще раз уточнила: все ли будет нормально? На меня смотрели как на сумасшедшую мамашу, каковой я и являлась.
- Пожалуйста, отпусти меня, - просил Вася, видя мои сомнения.
Ночью мне опять приснился сон. Я не могла вспомнить, как будет по-английски «кислород». Как будто я спрашиваю у всех, включая Васиного репетитора по английскому, и никто не знает.
Но утро прошло как нельзя лучше - хорошо доехали до аэропорта, быстро прошли регистрацию, сели в самолет, взлетели. Вася чувствовал себя отлично.
Я была занята дочерью, которая капризничала. Вася пошел в туалет. Прошло пять минут, но он не выходил. Муж пошел узнать, все ли в порядке. Счастье, что Вася смог открыть дверь. Он сидел на полу бледный, с фиолетовыми губами и черными кругами под глазами.
Дальше началась серия из доктора Хауса, которую я видела во сне. Стюардесса по-английски спрашивала, есть ли на борту врачи, и если есть, то пусть они пройдут к туалету. Никто не откликался. Тогда она сунула телефонную трубку моему мужу, и тот же текст он произнес по-русски.
Муж работал переводчиком, дочка кричала, увидев лежащего брата, а я стояла и не могла сдвинуться с места.
На борту оказалось три врача. Пожилая женщина, красавица лет 30 и 40-летний уставший мужчина.
- Кислород, ему нужен кислород, - говорила я всем, как полоумная, - кислород.
Вася лежал на креслах, рядом с ним буквально лежала стюардесса с кислородным баллоном, в ногах сидела пожилая женщина-педиатр, а мы все толпились вокруг - со сладким чаем, льдом, валокордином.
- Давление 70 на 40, пульс 120, - сказала врач, - вегетативный криз.
- Дайвинг, он нырял, - сказала я бортпроводнице, и у нее был такой взгляд, как будто она сейчас меня убьет.
- Какая была глубина? - спросила она.
- 11 метров.
Мне кажется, экипаж сотворил чудо. Пилот снизил высоту до минимально возможной, и остаток полета мы летели на ней. Мы прилетели на 40 минут раньше положенного времени. Летчики запросили запасной аэродром на случай, если Васе станет хуже, и мы не дотянем до Москвы. В Москве нас ждала скорая помощь у трапа.
- Если бы это был ваш муж, он бы умер, - кричала мне бортпроводница. - Двое суток нельзя летать после погружения! Он выжил только потому, что молодой!
Английский - язык не родной и для нее, и для меня. Поэтому можно говорить так, как есть, не выбирая выражений. Простыми фразами, от которых становится плохо.
- Я ему иконку прикладывала. Со Святого Афона. Видите, подействовало, - сказала мне женщина-педиатр.
- Спасибо, - ответила я.
Мне было все равно - кислород, иконка, что угодно.
Вася хотел спать, а я ему не давала - мы боялись снижения, надо было следить за его самочувствием.
Когда мы приземлились, я обняла старшую бортпроводницу. Она меня так похлопала по спине, что я запомнила ее руку. Тяжелую, уверенную, злую. Руку матери. Наверняка у нее тоже есть сын.
- Я ведь спрашивала несколько раз, нам сказали, что все в порядке.
- Это их работа, - ответила она мне.
Вася, уже порозовевший, лежал и ждал врачей. За это время он рассмотрел устройство кислородного баллона и маски и даже просил забрать их домой на память. Дочь держала брата за рубашку и начинала кричать при малейшей попытке оторвать ее от него.
Врач зашла в салон сразу же после приземления. Померила давление - все в норме. Мне она сделала коктейль из валокордина, пустырника и валерьянки и, подумав, выдала еще ватку, пропитанную нашатырем.
Нас провели отдельным коридором, чтобы не стояли в очереди. Василий побежал искать тележку - все прошло, как и не было. Он шутил, рассказывал, какой на вкус кислород и что кислородом тоже можно отравиться, если много.
У пожилой женщины-врача оказалась больная спина - она носила ортопедический корсет - и двое маленьких внуков. Врач-красавица была мамой девочки. А еще у нее была роскошная фигура и высоченные каблуки, на которых она с нами простояла весь полет. Только мужчину я не увидела. Но помню его глаза - уставшие даже после отдыха. И руку бортпроводницы помню на своей спине.
Слезы у меня лились еще много часов.
Я хотела написать письмо в этот дайвинг-центр. Но муж сказал, что это бессмысленно. Проще забыть. И больше не пересказывать никому эту историю, не переживать еще раз, потому что можно сойти с ума. Наверное, он прав.
Но я все-таки написала этот текст.
"Московские новости", 17 августа 2012
http://www.mn.ru/oped/20120817/325309608.html
Мы отдыхали на море. Сын - одиннадцатилетний Василий - заскучал, как и положено в его возрасте. Каждый день он провожал тоскливым взглядом мальчиков и девочек, которые шли мимо в гидрокостюмах, сгибаясь под тяжестью аквалангистского снаряжения. Инструктор - длинноволосый блондин - был терпелив, улыбчив, внимателен. Дети погружались на дно, и выплывали с выпученными от восторга глазами.
- Мам, помнишь, ты мне обещала подарок, если я закончу пятый класс на пятерки? - спросил Вася. - Подари мне курс дайвинга.
Отказать я не смогла. И бежала, как все родители, с фотоаппаратом, снимая совершенно счастливого сына, который учился разбирать оборудование. Инструктор сказал мне, что Вася плавает как рыба.
Это была не просто лавочка. Солидная международная школа с офисом, увешанным сертификатами и грамотами. Глава дайвинг-центра долго и спокойно убеждал меня, что нет никакого риска. Я поверила. Потому что Васю завалили обучающими книгами и заставили проходить тесты. Он смотрел фильмы, сдавал экзамен, к которому готовился по вечерам с пугающим энтузиазмом. Он хотел понять и физику, и химию, и все, что там связано с давлением и атмосферами.
Сын сказал, что это был самый лучший отдых в его жизни - из-за дайвинга. Но было бы круто поехать еще в специальное место, где много рыб, и поплавать там. Я согласилась.
Ночью я подскочила от собственного крика - мне приснился доктор Хаус. Та серия, где он спасает от кессонной болезни дайвера на борту самолета. Ночью же я достала Васину книжку и прочла, что должно пройти минимум 18 часов между погружением и полетом в самолете. У нас выходило как раз 18.
На следующий день я отправила мужа к главе дайвинг-центра. Муж вернулся успокоенный - все будет нормально. Глубина небольшая, инструктор опытный, мальчик спортивный, времени достаточно.
Я отвезла Василия на место сбора и еще раз уточнила: все ли будет нормально? На меня смотрели как на сумасшедшую мамашу, каковой я и являлась.
- Пожалуйста, отпусти меня, - просил Вася, видя мои сомнения.
Ночью мне опять приснился сон. Я не могла вспомнить, как будет по-английски «кислород». Как будто я спрашиваю у всех, включая Васиного репетитора по английскому, и никто не знает.
Но утро прошло как нельзя лучше - хорошо доехали до аэропорта, быстро прошли регистрацию, сели в самолет, взлетели. Вася чувствовал себя отлично.
Я была занята дочерью, которая капризничала. Вася пошел в туалет. Прошло пять минут, но он не выходил. Муж пошел узнать, все ли в порядке. Счастье, что Вася смог открыть дверь. Он сидел на полу бледный, с фиолетовыми губами и черными кругами под глазами.
Дальше началась серия из доктора Хауса, которую я видела во сне. Стюардесса по-английски спрашивала, есть ли на борту врачи, и если есть, то пусть они пройдут к туалету. Никто не откликался. Тогда она сунула телефонную трубку моему мужу, и тот же текст он произнес по-русски.
Муж работал переводчиком, дочка кричала, увидев лежащего брата, а я стояла и не могла сдвинуться с места.
На борту оказалось три врача. Пожилая женщина, красавица лет 30 и 40-летний уставший мужчина.
- Кислород, ему нужен кислород, - говорила я всем, как полоумная, - кислород.
Вася лежал на креслах, рядом с ним буквально лежала стюардесса с кислородным баллоном, в ногах сидела пожилая женщина-педиатр, а мы все толпились вокруг - со сладким чаем, льдом, валокордином.
- Давление 70 на 40, пульс 120, - сказала врач, - вегетативный криз.
- Дайвинг, он нырял, - сказала я бортпроводнице, и у нее был такой взгляд, как будто она сейчас меня убьет.
- Какая была глубина? - спросила она.
- 11 метров.
Мне кажется, экипаж сотворил чудо. Пилот снизил высоту до минимально возможной, и остаток полета мы летели на ней. Мы прилетели на 40 минут раньше положенного времени. Летчики запросили запасной аэродром на случай, если Васе станет хуже, и мы не дотянем до Москвы. В Москве нас ждала скорая помощь у трапа.
- Если бы это был ваш муж, он бы умер, - кричала мне бортпроводница. - Двое суток нельзя летать после погружения! Он выжил только потому, что молодой!
Английский - язык не родной и для нее, и для меня. Поэтому можно говорить так, как есть, не выбирая выражений. Простыми фразами, от которых становится плохо.
- Я ему иконку прикладывала. Со Святого Афона. Видите, подействовало, - сказала мне женщина-педиатр.
- Спасибо, - ответила я.
Мне было все равно - кислород, иконка, что угодно.
Вася хотел спать, а я ему не давала - мы боялись снижения, надо было следить за его самочувствием.
Когда мы приземлились, я обняла старшую бортпроводницу. Она меня так похлопала по спине, что я запомнила ее руку. Тяжелую, уверенную, злую. Руку матери. Наверняка у нее тоже есть сын.
- Я ведь спрашивала несколько раз, нам сказали, что все в порядке.
- Это их работа, - ответила она мне.
Вася, уже порозовевший, лежал и ждал врачей. За это время он рассмотрел устройство кислородного баллона и маски и даже просил забрать их домой на память. Дочь держала брата за рубашку и начинала кричать при малейшей попытке оторвать ее от него.
Врач зашла в салон сразу же после приземления. Померила давление - все в норме. Мне она сделала коктейль из валокордина, пустырника и валерьянки и, подумав, выдала еще ватку, пропитанную нашатырем.
Нас провели отдельным коридором, чтобы не стояли в очереди. Василий побежал искать тележку - все прошло, как и не было. Он шутил, рассказывал, какой на вкус кислород и что кислородом тоже можно отравиться, если много.
У пожилой женщины-врача оказалась больная спина - она носила ортопедический корсет - и двое маленьких внуков. Врач-красавица была мамой девочки. А еще у нее была роскошная фигура и высоченные каблуки, на которых она с нами простояла весь полет. Только мужчину я не увидела. Но помню его глаза - уставшие даже после отдыха. И руку бортпроводницы помню на своей спине.
Слезы у меня лились еще много часов.
Я хотела написать письмо в этот дайвинг-центр. Но муж сказал, что это бессмысленно. Проще забыть. И больше не пересказывать никому эту историю, не переживать еще раз, потому что можно сойти с ума. Наверное, он прав.
Но я все-таки написала этот текст.
"Московские новости", 17 августа 2012
http://www.mn.ru/oped/20120817/325309608.html