Кинокритика о фильме "Утомленные солнцем-2" Никиты Михалкова (дополнено, исправлено)
Утомленные величием в бесконечной степени
В самый широкий прокат выходит самое дорогое российское кино, которое снял самый главный российский режиссер о самом главном событии в советской истории. «Утомленные солнцем-2. Предстояние» вновь доказывает, что Никита Михалков больше не признает эпитетов без приставки «самый», и это его губит.
Уже стало общим местом, что последние фильмы Михалкова и с Михалковым - не столько кино, сколько риторическое высказывание с социально-популистским уклоном. Желание Никиты Сергеевича быть главным режиссером страны оправданно и даже закономерно, другое дело, что центральная проблема его творчества последних лет 12 - противоречие между желаемым и действительным.
Универсальность фильмов того же Спилберга, к совершенству которого так стремится Михалков, требует в известной степени идейного конформизма, который Никита Сергеевич потерял в конце 1990-х, начав по каждому поводу проповедовать почвеннический монархизм.
Россия как на ладони
В большинстве своем «Предстояние» от и до пронизано этим противоречием. Быть великим фильмом о великой войне в великой стране, который снял великий режиссер по сюжету великого сценариста с великим актером в главной роли - этого не бывает, потому что, так уж повелось, великие режиссеры всенародные фильмы не снимают, и наоборот. Не бывает еще потому, что обилие чрезмерного величия, которым пронизан буквально каждый кадр, сокращается, как в арифметических дробях.
И в итоге перед зрителем в длиннополой шинельке и в фуражке нелепо предстает не столько большой режиссер больших замыслов, сколько большой человек, прославившийся в новое время благодаря упорному педалированию довольно-таки простых и очевидных истин.
Не правы те, кто считает вторых «Утомленных» безыдейным фильмом, нашпигованным пиротехникой и военной бутафорией. Идея у Михалкова есть, просто за счет ее прозрачности одним она кажется несущественной, другим - слишком повседневной для фильма с таким бюджетом.
По мысли Михалкова, Россия - огромная страна, которая умрет и развалится на воюющие автономии, если все эти мужественные, наивные, отчаянные и трогательные люди не соберутся вместе. Война тут подана как исторический пример общего вопиющего ужаса, требующий единения. Но никто и не спорит, тем более, что Великая Отечественная не первый год - каркас для национальной идеи.
Проблема в том, что посыл единения в трудный час разит такой очевидностью, что, скорее всего, оставит равнодушным (несмотря на очевидный кассовый успех) всех тех, для кого снимал свое кино Никита Сергеевич.
Позабытый конформизм
Что до Спилберга, то разница между ним и Михалковым непреодолима, как бы ни старался последний нагнать атмосферы «Рядового Райана». Фирменный гуманизм Спилберга кроется как раз в отсутствии магистрального замысла: с помощью центрального образа - от акулы до марсианских треногов - он меняет реальность, предлагая каждому самому найти себе место в новом раскладе, а не поддаться всеобщему единению.
Гуманистом и отчасти конформистом Никита Сергеевич, может быть, сам того не подозревая, был до середины 1990-х. Большинство его фильмов и в первую очередь «Утомленные солнцем» номер один, вышедший в 1994-м,- это то самое народное, лишенное политических векторов, кино, которое перестал снимать режиссер, повзрослев и переориентировавшись в идеологи. Ведь тот комдив Котов и тот НКВДэшник Митя - две стороны одной сталинской монеты, которая в зависимости от представлений зрителя падала то на орла, то на решку. 16 лет спустя Меньшиков с Михалковым носят лишь имена прежних героев, разыгрывая драму другого порядка, драму безвкусицы и прописных истин.
Ветераны в сторонке
По словам Михалкова, он снимал вторых «Утомленных солнцем» для тех, кому от 15 до 70. Грубо говоря, для всех, кто ходит в кино. Но Никита Сергеевич не червонец, как поет в своей песне Костя Кинчев.
Желая обобщить каждую сцену, сделав ее общим местом для всякого зрителя, Михалков проваливается в бездны политкорректности и внежанровости: сцены, как бравый усач Котов, подобно героям боевиков, мочит врага саперной лопаткой (привет, молодежь), разбавляются сценами с крещением на мине (привет, православные), разлукой с дочерью (привет, зрительницы сериалов), грузинским курсантом и мусульманской молитвой (привет, правозащитники) и цеховыми шутками про заседания Союза кинематографистов (привет, кинематографисты и им сочувствующие). Единственным исключением станут ветераны, которым Михалков оказал медвежью услугу, сняв фильм про их войну с множеством допущений в угоду художественности вроде особого отдела СМЕРШа или организованных на год раньше штрафбатов.
Замах великоват
В фильме есть несколько удачных эпизодов - например, с тем же штрафбатом, воюющим в тумане,- однако общее ощущение от набора сцен о Великой Отечественной, пронизанной судьбой Котова и его дочери, напоминают фильмы Майкла Бэя. Только бэевский избыток крутизны здесь замещен избытком пафоса.
Как водится, режиссер, увлекающийся крайностями, обычно ограничивает свою аудиторию до единомышленников и ненавистников. Михалков же, с благими намерениями позабыв про вкус, пек пирог на весь мир с начинкой из русофильского «Цирюльника» и теоцентрических «12». В итоге непонятно, угодит ли хоть кому-то.
При этом, как ни парадоксально, Михалков, несмотря на тихий пока гул нелестных отзывов (может, разрастись ему и не дадут), был и остается единственным в стране режиссером, кто технически способен эффективно потратить на кино $50 млн. Будто собственным примером доказывая, что «в Россию можно только верить», а умом ее никак не понять.
"Газета" 21.04.2010
+ КОММЕНТЫ и иллюстрации - здесь:
http://www.gzt.ru/topnews/culture/-utomlennye-velichiem-v-beskonechnoi-stepeni-/302543.html
За что ненавидят УСы Михалкова
Комментарии к рецензиям, да и к информационным текстам вообще обычно пишут по двум причинам - если активно не согласны с сутью изложенного или если активно согласны. По моим наблюдениям, первый сценарий случается чаще.
Люди, разделяющие точку зрения автора, чаще всего прочтут, внутренне согласятся и при хорошем для нас раскладе поделятся ссылкой с другом/коллегой/ЖЖ-сообществом. Но тратить время на выражение своего мнения еще и под статьей на новостном сайте не будут - скорее ограничатся записью в собственном блоге.
Люди же, которых разрывает от негодования по поводу того, какую ересь написал автор, обязательно выскажут свое мнение. Поэтому иногда под каким-нибудь неплохим вроде текстом, в котором даны верные (как потом оказывается) прогнозы, сплошняком идут критические комментарии, где автору пишут, что, видимо, институтов он не кончал, строит из себя умного и все в этом роде.
Однако случается все же так, что длинная колонка комментариев под статьей оказывается вдруг посвящена не ругани автора, а репликам из серии «точно!», «да я вам больше скажу…» и т. п. То есть народ согласен и даже добавляет что-то от себя в поддержку статьи. Такое случается чаще всего по одной причине - наболело.
Так вот, самый свежий пример такого наболело - отзывы под рецензией на фильм «Утомленные солнцем -2. Предстояние» (или просто «УСы-2», как их уже прозвали) Никиты Сергеевича Михалкова. В каждом из комментариев даже не сквозит, а кричит такая невероятная ненависть к нему, что только сидишь и удивляешься, как ему живется при таком отношении.
Что за парадокс - снимать народное кино и при этом быть таким человеком и режиссером, чтобы народ тебя ненавидел? Возможно, что бабушки в провинции, которые с удовлетворенной улыбкой голосуют за Путина и его последователей как за «батюшку нашего» и «спасителя», и Никиту Сергеевича так же любят. Но в моем окружении к нему в лучшем случае брезгливое отношение, в худшем - стойкое неприятие.
Жалко, очень жалко. Может быть, мне скажут, что и там тоже все это было, что и тогда все это уже проявлялось, но я так люблю «Рабу любви», «Неоконченную пьесу…» и остальное, вплоть до первых «Утомленных солнцем». Все эти полувзгляды, полуинтонации, так хорошо пойманная человеческая драма, которую не видно снаружи, но она через все - глаза, голос, движение рук, музыку, взгляды других - видна. Не случайно же там были пронзительные Кайдановский и Богатырев, замечательная Соловей, элегантный Нахапетов, волшебники Табаков и Калягин…
Где все они теперь? Кайдановский и Богатырев умерли, Соловей давно не снимается, Нахапетов в Америке снимает фильмы класса «Б», Табаков ставит «Околоноля», Калягин - в «Единой России», подписал письмо против Ходорковского, а сам Михалков ни капли не сомневается в том, что круче всех. Что с ними со всеми стало? Не могу выразить, как жалко.
Табаков, рассказывают, говорит, что ему достаточно выйти на сцену, и зал уже счастлив, ему уже аплодируют. Да, потому что есть вот такие люди, каждую роль которых, каждый фильм которых, каждый спектакль которых хочется пересматривать по секундам. Каждый момент там удивительный, классный, доставляющий физическое удовольствие. Но ведь стоит им вдруг самим понять это, и все рушится. Они понимают, что они великие, и в этот же момент перестают быть ими. Потому что великим вроде бы все можно, но это только если они сами не понимают, что великие.
В 1991-м Михалков получил «Золотого льва» в Венеции, в 1994-м «Оскара» и Большой приз Канн. Он оглянулся на свои прежние фильмы и понял, что он классный режиссер. И все. Следующим фильмом был уже «Сибирский цирюльник». Великий, народный, нарядный, трагический - самый-рассамый. Все жирно и богато. Где та михалковская ювелирность? Нету.
Ладно, бывает. Режиссер стал мыслить масштабно, большими деньгами, великими событиями - и очарование ушло. Жалко, конечно, но не ненавидеть же его теперь за это?
Но ведь народ идет смотреть (большинству ничего больше, кроме известных актеров, красивой картинки и большого бюджета, не нужно). А раз идет - значит, я все равно великий. А раз великий - значит должен дружить с великими мира сего, точнее, страны сей. Тем более, что у нас теперь ведь демократия, а не Советский Союз: людям вроде мозги не промывают, в тюрьмы не сажают, а значит и дружить не зазорно - хорошо даже, полезно.
И не только дружить должен, но и всем рассказать, каким должно быть кино в России, и, по возможности, контролировать как можно больше связанных с кино союзов, советов, фондов и т. п. А раз я такой великий и все контролирую - значит, вы все - людишки мелкие.
Высокомерие, которое, наверное, было и раньше, но в меньшем масштабе, теперь разрослось до государственных масштабов. Я снимаю великое кино для народа, а вы - отдельные представители народа - людишки мелкие. Вот за это вот, за роль благодетеля, которую никто не давал, а человек сам ее присвоил, да еще и уважает себя за нее безмерно, и ненавидят. Понятно, что и все вышесказанное для большого режиссера - назойливый шум где-то внизу. Хотя шум в общем-то неуклонно нарастает.
Жалко в общем, очень жалко. Так хочется еще одной «Рабы любви».
"Газета" 22.04.2010
+ КОММЕНТЫ - здесь:
http://www.gzt.ru/topnews/culture/-za-chto-nenavidyat-usy-mihalkova-/302725.html?from=columnfrom2column
Эксгумация в особо крупных размерах
Жизнь после смерти в "Утомленных солнцем 2"
В прокат вышел новый фильм Никиты Михалкова "Утомленные солнцем 2", снятый спустя 16 лет после первой картины - на необходимости освежить ее в памяти для правильного понимания второй серии режиссер не настаивает, считая "УС 2" самостоятельным произведением. Пересмотрев все же первый фильм, Лидия МАСЛОВА предположила, что после довольно убедительной смерти основных действующих лиц происходящее с ними теперь можно воспринимать как их приключения в аду.
Несгибаемых людей вроде комдива Котова (Никита Михалков) не в состоянии изменить ни рай (на который была похожа его дачная жизнь с семьей до того, как за ним пришли в первом фильме), ни ад, где такие мужчины только крепчают. Ад Котову достался как бы двухуровневый: в одной его части он принимает у себя в гостях Сталина (Максим Суханов), которого макает лицом в торт, украшенный сталинским же шоколадным барельефом, а в другом адском отделении он отбывает срок по 58-й статье, которую вдруг заменяют на 129-ю (хищение в особо крупных), кажется, как раз в день начала войны. После этого Котов доблестно воюет в штрафбате, совершает несколько подвигов и даже дослуживается до награды и снятия судимости, от которого упорно отказывается, потому что на воле его все равно никто не ждет.
У котовского соперника Мити (Олег Меньшиков), который в конце старого фильма вскрыл себе вены в ванне с видом на Кремль, ад поспокойнее, не такой героический и кровавый, а скорее интеллигентский (хотя рябой дьявол в кителе тот же самый). Теперь музыкант, попавший в жернова НКВД и докрутившийся в них до полковника, вынужден на даче сатаны играть ему на рояле, а потом отправляться на поиски Котова, который, как выясняется, не был расстрелян. Вполне нормальная концепция адовых мук - когда ты вынужден снова искать своего злейшего врага, которого спокойненько считал мертвым. В порядке, видимо, дополнительного наказания теперь Митя женат на освободившейся от Котова Марусе, которая в исполнении Виктории Толстогановой превратилась в совершеннейшую курицу: легкие куриные задатки Маруся проявляла еще в первых "УС", но Ингеборга Дапкунайте их пригашивала своей нордической сдержанностью. Замена актрисы где-то даже тянет на режиссерскую находку, отражающую способность героини меняться в зависимости от ситуации. Еще в первом фильме выглядело немного странно, когда женщина сначала любит одного человека и режет из-за него вены, потом выходит замуж за другого из соображений "А куда деваться?", а узнав, что за монстр ее муж, разрушивший ее счастье с первым возлюбленным, пару минут для виду рыдает: "Не подходи ко мне!" только для того, чтобы с удвоенной страстью ему отдаться. В немногочисленных сценах с Марусей, которая в "УС 2" предъявлена как бы для проформы, закрадывается подозрение, что эта вечная жертва собственной гибкости снова оказалась в той же ситуации - живет с одним человеком, потому что опять же деваться некуда, но больше интересуется судьбой другого, Котова, при упоминании которого сильно оживляется.
Впрочем, тема дележа одной женщины на двоих мужчин Никиту Михалкова, кажется, больше не занимает: "УС 2" - в большей степени фильм о любви отца и дочери Котовых. Прелестное дитя (Надя Михалкова), наделенное естественным артистизмом, которое в первом фильме комдив нежно называл "утконосиком", за шестнадцать лет выросло в половозрелого утконоса в беретике, который в плане актерских способностей может продемонстрировать прежде всего умение кривить рот и обливаться слезами. Попав из пионерлагеря, где она была вожатой, на фронт сестрой милосердия, Надя пробирается через военный ад, не подозревая, что где-то совсем рядом все время помнит о ней отец, с которым у них иногда случаются синхронные флэшбеки о памятной лодочной прогулке с разговором о советской власти и мягких пяточках. Солнечный день в раю по контрасту смонтирован с синеватым портретом Котова, индевеющего в окопе, но стойкости духа не теряющего: Никита Михалков смотрит из-под припорошившего его брови декоративного снега таким же ясным, твердым и не предвещающим никому ничего хорошего взором, каким он смотрел сквозь кровь, заливавшую его лицо в финале "УС".
Во втором фильме чужой крови, и немецкой, и русской, льется значительно больше, чем котовской. Жалко, что герой в первой части "УС 2" ни разу толком не использует эффектное приспособление, которое он приобрел на зоне, а именно перчатку с железными пальцами на левой руке, где из указательного выдвигается стальное лезвие,-- однако судя по трейлеру третьей части "УС" под названием "Цитадель", там будет и объяснение, как у Котова вырос железный коготь, и применение ему найдется. Тогда, возможно, "великий фильм о великой войне" по уровню режиссерской смелости даст какие-то основания для сравнения его с тарантиновскими "Бесславными ублюдками", несколько преждевременно уже прозвучавшего в прессе. Пока что "УС 2" по интонации и энергетике скорее напоминает нечто вроде киноэквивалента поэмы "Василий Теркин" - как неспешное, спокойное и в общем-то оставляющее спокойным перечисление разных удивительных, смешных, трогательных и страшных случаев, которые бывают на войне. В отличие от Квентина Тарантино, придумавшего действительно уникальный случай, Никита Михалков использует в основном уже знакомые по кинематографу - ну если не считать наиболее инфернального аттракциона, в котором буквально показано, до какой степени фашистам насрать на советский народ.
Газета «Коммерсантъ» № 72 (4372) от 23.04.2010
http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=1358104
"Предстояние" Михалкова: первые впечатления
Блоггеры делятся первыми впечатлениями о картине Никиты Михалкова "Утомленные солнцем. Предстояние".
http://www.livejournal.ru/themes/id/19420
В самый широкий прокат выходит самое дорогое российское кино, которое снял самый главный российский режиссер о самом главном событии в советской истории. «Утомленные солнцем-2. Предстояние» вновь доказывает, что Никита Михалков больше не признает эпитетов без приставки «самый», и это его губит.
Уже стало общим местом, что последние фильмы Михалкова и с Михалковым - не столько кино, сколько риторическое высказывание с социально-популистским уклоном. Желание Никиты Сергеевича быть главным режиссером страны оправданно и даже закономерно, другое дело, что центральная проблема его творчества последних лет 12 - противоречие между желаемым и действительным.
Универсальность фильмов того же Спилберга, к совершенству которого так стремится Михалков, требует в известной степени идейного конформизма, который Никита Сергеевич потерял в конце 1990-х, начав по каждому поводу проповедовать почвеннический монархизм.
Россия как на ладони
В большинстве своем «Предстояние» от и до пронизано этим противоречием. Быть великим фильмом о великой войне в великой стране, который снял великий режиссер по сюжету великого сценариста с великим актером в главной роли - этого не бывает, потому что, так уж повелось, великие режиссеры всенародные фильмы не снимают, и наоборот. Не бывает еще потому, что обилие чрезмерного величия, которым пронизан буквально каждый кадр, сокращается, как в арифметических дробях.
И в итоге перед зрителем в длиннополой шинельке и в фуражке нелепо предстает не столько большой режиссер больших замыслов, сколько большой человек, прославившийся в новое время благодаря упорному педалированию довольно-таки простых и очевидных истин.
Не правы те, кто считает вторых «Утомленных» безыдейным фильмом, нашпигованным пиротехникой и военной бутафорией. Идея у Михалкова есть, просто за счет ее прозрачности одним она кажется несущественной, другим - слишком повседневной для фильма с таким бюджетом.
По мысли Михалкова, Россия - огромная страна, которая умрет и развалится на воюющие автономии, если все эти мужественные, наивные, отчаянные и трогательные люди не соберутся вместе. Война тут подана как исторический пример общего вопиющего ужаса, требующий единения. Но никто и не спорит, тем более, что Великая Отечественная не первый год - каркас для национальной идеи.
Проблема в том, что посыл единения в трудный час разит такой очевидностью, что, скорее всего, оставит равнодушным (несмотря на очевидный кассовый успех) всех тех, для кого снимал свое кино Никита Сергеевич.
Позабытый конформизм
Что до Спилберга, то разница между ним и Михалковым непреодолима, как бы ни старался последний нагнать атмосферы «Рядового Райана». Фирменный гуманизм Спилберга кроется как раз в отсутствии магистрального замысла: с помощью центрального образа - от акулы до марсианских треногов - он меняет реальность, предлагая каждому самому найти себе место в новом раскладе, а не поддаться всеобщему единению.
Гуманистом и отчасти конформистом Никита Сергеевич, может быть, сам того не подозревая, был до середины 1990-х. Большинство его фильмов и в первую очередь «Утомленные солнцем» номер один, вышедший в 1994-м,- это то самое народное, лишенное политических векторов, кино, которое перестал снимать режиссер, повзрослев и переориентировавшись в идеологи. Ведь тот комдив Котов и тот НКВДэшник Митя - две стороны одной сталинской монеты, которая в зависимости от представлений зрителя падала то на орла, то на решку. 16 лет спустя Меньшиков с Михалковым носят лишь имена прежних героев, разыгрывая драму другого порядка, драму безвкусицы и прописных истин.
Ветераны в сторонке
По словам Михалкова, он снимал вторых «Утомленных солнцем» для тех, кому от 15 до 70. Грубо говоря, для всех, кто ходит в кино. Но Никита Сергеевич не червонец, как поет в своей песне Костя Кинчев.
Желая обобщить каждую сцену, сделав ее общим местом для всякого зрителя, Михалков проваливается в бездны политкорректности и внежанровости: сцены, как бравый усач Котов, подобно героям боевиков, мочит врага саперной лопаткой (привет, молодежь), разбавляются сценами с крещением на мине (привет, православные), разлукой с дочерью (привет, зрительницы сериалов), грузинским курсантом и мусульманской молитвой (привет, правозащитники) и цеховыми шутками про заседания Союза кинематографистов (привет, кинематографисты и им сочувствующие). Единственным исключением станут ветераны, которым Михалков оказал медвежью услугу, сняв фильм про их войну с множеством допущений в угоду художественности вроде особого отдела СМЕРШа или организованных на год раньше штрафбатов.
Замах великоват
В фильме есть несколько удачных эпизодов - например, с тем же штрафбатом, воюющим в тумане,- однако общее ощущение от набора сцен о Великой Отечественной, пронизанной судьбой Котова и его дочери, напоминают фильмы Майкла Бэя. Только бэевский избыток крутизны здесь замещен избытком пафоса.
Как водится, режиссер, увлекающийся крайностями, обычно ограничивает свою аудиторию до единомышленников и ненавистников. Михалков же, с благими намерениями позабыв про вкус, пек пирог на весь мир с начинкой из русофильского «Цирюльника» и теоцентрических «12». В итоге непонятно, угодит ли хоть кому-то.
При этом, как ни парадоксально, Михалков, несмотря на тихий пока гул нелестных отзывов (может, разрастись ему и не дадут), был и остается единственным в стране режиссером, кто технически способен эффективно потратить на кино $50 млн. Будто собственным примером доказывая, что «в Россию можно только верить», а умом ее никак не понять.
"Газета" 21.04.2010
+ КОММЕНТЫ и иллюстрации - здесь:
http://www.gzt.ru/topnews/culture/-utomlennye-velichiem-v-beskonechnoi-stepeni-/302543.html
За что ненавидят УСы Михалкова
Комментарии к рецензиям, да и к информационным текстам вообще обычно пишут по двум причинам - если активно не согласны с сутью изложенного или если активно согласны. По моим наблюдениям, первый сценарий случается чаще.
Люди, разделяющие точку зрения автора, чаще всего прочтут, внутренне согласятся и при хорошем для нас раскладе поделятся ссылкой с другом/коллегой/ЖЖ-сообществом. Но тратить время на выражение своего мнения еще и под статьей на новостном сайте не будут - скорее ограничатся записью в собственном блоге.
Люди же, которых разрывает от негодования по поводу того, какую ересь написал автор, обязательно выскажут свое мнение. Поэтому иногда под каким-нибудь неплохим вроде текстом, в котором даны верные (как потом оказывается) прогнозы, сплошняком идут критические комментарии, где автору пишут, что, видимо, институтов он не кончал, строит из себя умного и все в этом роде.
Однако случается все же так, что длинная колонка комментариев под статьей оказывается вдруг посвящена не ругани автора, а репликам из серии «точно!», «да я вам больше скажу…» и т. п. То есть народ согласен и даже добавляет что-то от себя в поддержку статьи. Такое случается чаще всего по одной причине - наболело.
Так вот, самый свежий пример такого наболело - отзывы под рецензией на фильм «Утомленные солнцем -2. Предстояние» (или просто «УСы-2», как их уже прозвали) Никиты Сергеевича Михалкова. В каждом из комментариев даже не сквозит, а кричит такая невероятная ненависть к нему, что только сидишь и удивляешься, как ему живется при таком отношении.
Что за парадокс - снимать народное кино и при этом быть таким человеком и режиссером, чтобы народ тебя ненавидел? Возможно, что бабушки в провинции, которые с удовлетворенной улыбкой голосуют за Путина и его последователей как за «батюшку нашего» и «спасителя», и Никиту Сергеевича так же любят. Но в моем окружении к нему в лучшем случае брезгливое отношение, в худшем - стойкое неприятие.
Жалко, очень жалко. Может быть, мне скажут, что и там тоже все это было, что и тогда все это уже проявлялось, но я так люблю «Рабу любви», «Неоконченную пьесу…» и остальное, вплоть до первых «Утомленных солнцем». Все эти полувзгляды, полуинтонации, так хорошо пойманная человеческая драма, которую не видно снаружи, но она через все - глаза, голос, движение рук, музыку, взгляды других - видна. Не случайно же там были пронзительные Кайдановский и Богатырев, замечательная Соловей, элегантный Нахапетов, волшебники Табаков и Калягин…
Где все они теперь? Кайдановский и Богатырев умерли, Соловей давно не снимается, Нахапетов в Америке снимает фильмы класса «Б», Табаков ставит «Околоноля», Калягин - в «Единой России», подписал письмо против Ходорковского, а сам Михалков ни капли не сомневается в том, что круче всех. Что с ними со всеми стало? Не могу выразить, как жалко.
Табаков, рассказывают, говорит, что ему достаточно выйти на сцену, и зал уже счастлив, ему уже аплодируют. Да, потому что есть вот такие люди, каждую роль которых, каждый фильм которых, каждый спектакль которых хочется пересматривать по секундам. Каждый момент там удивительный, классный, доставляющий физическое удовольствие. Но ведь стоит им вдруг самим понять это, и все рушится. Они понимают, что они великие, и в этот же момент перестают быть ими. Потому что великим вроде бы все можно, но это только если они сами не понимают, что великие.
В 1991-м Михалков получил «Золотого льва» в Венеции, в 1994-м «Оскара» и Большой приз Канн. Он оглянулся на свои прежние фильмы и понял, что он классный режиссер. И все. Следующим фильмом был уже «Сибирский цирюльник». Великий, народный, нарядный, трагический - самый-рассамый. Все жирно и богато. Где та михалковская ювелирность? Нету.
Ладно, бывает. Режиссер стал мыслить масштабно, большими деньгами, великими событиями - и очарование ушло. Жалко, конечно, но не ненавидеть же его теперь за это?
Но ведь народ идет смотреть (большинству ничего больше, кроме известных актеров, красивой картинки и большого бюджета, не нужно). А раз идет - значит, я все равно великий. А раз великий - значит должен дружить с великими мира сего, точнее, страны сей. Тем более, что у нас теперь ведь демократия, а не Советский Союз: людям вроде мозги не промывают, в тюрьмы не сажают, а значит и дружить не зазорно - хорошо даже, полезно.
И не только дружить должен, но и всем рассказать, каким должно быть кино в России, и, по возможности, контролировать как можно больше связанных с кино союзов, советов, фондов и т. п. А раз я такой великий и все контролирую - значит, вы все - людишки мелкие.
Высокомерие, которое, наверное, было и раньше, но в меньшем масштабе, теперь разрослось до государственных масштабов. Я снимаю великое кино для народа, а вы - отдельные представители народа - людишки мелкие. Вот за это вот, за роль благодетеля, которую никто не давал, а человек сам ее присвоил, да еще и уважает себя за нее безмерно, и ненавидят. Понятно, что и все вышесказанное для большого режиссера - назойливый шум где-то внизу. Хотя шум в общем-то неуклонно нарастает.
Жалко в общем, очень жалко. Так хочется еще одной «Рабы любви».
"Газета" 22.04.2010
+ КОММЕНТЫ - здесь:
http://www.gzt.ru/topnews/culture/-za-chto-nenavidyat-usy-mihalkova-/302725.html?from=columnfrom2column
Эксгумация в особо крупных размерах
Жизнь после смерти в "Утомленных солнцем 2"
В прокат вышел новый фильм Никиты Михалкова "Утомленные солнцем 2", снятый спустя 16 лет после первой картины - на необходимости освежить ее в памяти для правильного понимания второй серии режиссер не настаивает, считая "УС 2" самостоятельным произведением. Пересмотрев все же первый фильм, Лидия МАСЛОВА предположила, что после довольно убедительной смерти основных действующих лиц происходящее с ними теперь можно воспринимать как их приключения в аду.
Несгибаемых людей вроде комдива Котова (Никита Михалков) не в состоянии изменить ни рай (на который была похожа его дачная жизнь с семьей до того, как за ним пришли в первом фильме), ни ад, где такие мужчины только крепчают. Ад Котову достался как бы двухуровневый: в одной его части он принимает у себя в гостях Сталина (Максим Суханов), которого макает лицом в торт, украшенный сталинским же шоколадным барельефом, а в другом адском отделении он отбывает срок по 58-й статье, которую вдруг заменяют на 129-ю (хищение в особо крупных), кажется, как раз в день начала войны. После этого Котов доблестно воюет в штрафбате, совершает несколько подвигов и даже дослуживается до награды и снятия судимости, от которого упорно отказывается, потому что на воле его все равно никто не ждет.
У котовского соперника Мити (Олег Меньшиков), который в конце старого фильма вскрыл себе вены в ванне с видом на Кремль, ад поспокойнее, не такой героический и кровавый, а скорее интеллигентский (хотя рябой дьявол в кителе тот же самый). Теперь музыкант, попавший в жернова НКВД и докрутившийся в них до полковника, вынужден на даче сатаны играть ему на рояле, а потом отправляться на поиски Котова, который, как выясняется, не был расстрелян. Вполне нормальная концепция адовых мук - когда ты вынужден снова искать своего злейшего врага, которого спокойненько считал мертвым. В порядке, видимо, дополнительного наказания теперь Митя женат на освободившейся от Котова Марусе, которая в исполнении Виктории Толстогановой превратилась в совершеннейшую курицу: легкие куриные задатки Маруся проявляла еще в первых "УС", но Ингеборга Дапкунайте их пригашивала своей нордической сдержанностью. Замена актрисы где-то даже тянет на режиссерскую находку, отражающую способность героини меняться в зависимости от ситуации. Еще в первом фильме выглядело немного странно, когда женщина сначала любит одного человека и режет из-за него вены, потом выходит замуж за другого из соображений "А куда деваться?", а узнав, что за монстр ее муж, разрушивший ее счастье с первым возлюбленным, пару минут для виду рыдает: "Не подходи ко мне!" только для того, чтобы с удвоенной страстью ему отдаться. В немногочисленных сценах с Марусей, которая в "УС 2" предъявлена как бы для проформы, закрадывается подозрение, что эта вечная жертва собственной гибкости снова оказалась в той же ситуации - живет с одним человеком, потому что опять же деваться некуда, но больше интересуется судьбой другого, Котова, при упоминании которого сильно оживляется.
Впрочем, тема дележа одной женщины на двоих мужчин Никиту Михалкова, кажется, больше не занимает: "УС 2" - в большей степени фильм о любви отца и дочери Котовых. Прелестное дитя (Надя Михалкова), наделенное естественным артистизмом, которое в первом фильме комдив нежно называл "утконосиком", за шестнадцать лет выросло в половозрелого утконоса в беретике, который в плане актерских способностей может продемонстрировать прежде всего умение кривить рот и обливаться слезами. Попав из пионерлагеря, где она была вожатой, на фронт сестрой милосердия, Надя пробирается через военный ад, не подозревая, что где-то совсем рядом все время помнит о ней отец, с которым у них иногда случаются синхронные флэшбеки о памятной лодочной прогулке с разговором о советской власти и мягких пяточках. Солнечный день в раю по контрасту смонтирован с синеватым портретом Котова, индевеющего в окопе, но стойкости духа не теряющего: Никита Михалков смотрит из-под припорошившего его брови декоративного снега таким же ясным, твердым и не предвещающим никому ничего хорошего взором, каким он смотрел сквозь кровь, заливавшую его лицо в финале "УС".
Во втором фильме чужой крови, и немецкой, и русской, льется значительно больше, чем котовской. Жалко, что герой в первой части "УС 2" ни разу толком не использует эффектное приспособление, которое он приобрел на зоне, а именно перчатку с железными пальцами на левой руке, где из указательного выдвигается стальное лезвие,-- однако судя по трейлеру третьей части "УС" под названием "Цитадель", там будет и объяснение, как у Котова вырос железный коготь, и применение ему найдется. Тогда, возможно, "великий фильм о великой войне" по уровню режиссерской смелости даст какие-то основания для сравнения его с тарантиновскими "Бесславными ублюдками", несколько преждевременно уже прозвучавшего в прессе. Пока что "УС 2" по интонации и энергетике скорее напоминает нечто вроде киноэквивалента поэмы "Василий Теркин" - как неспешное, спокойное и в общем-то оставляющее спокойным перечисление разных удивительных, смешных, трогательных и страшных случаев, которые бывают на войне. В отличие от Квентина Тарантино, придумавшего действительно уникальный случай, Никита Михалков использует в основном уже знакомые по кинематографу - ну если не считать наиболее инфернального аттракциона, в котором буквально показано, до какой степени фашистам насрать на советский народ.
Газета «Коммерсантъ» № 72 (4372) от 23.04.2010
http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=1358104
"Предстояние" Михалкова: первые впечатления
Блоггеры делятся первыми впечатлениями о картине Никиты Михалкова "Утомленные солнцем. Предстояние".
http://www.livejournal.ru/themes/id/19420