Леонид НИКИТИНСКИЙ о войне между силовиками за контроль над незаконными банковскими операциями (2)
Эпизод четвертый: Оперативники Целяков и Носенко
Группа Шантина, остановленная на главном направлении, зашла Двоскину в тыл. Из Ростова пришел (после обысков в СК МВД, а потому не изъятый) официальный ответ о том, что российский паспорт, выданный в июне 2002 года на фамилию матери (или бабушки, или жены, Двоскин сменил ее в Одессе в 2001-м), был оформлен без необходимых подтверждений и аннулирован. Чуть раньше пришел официальный ответ из США, подтверждавший, что Двоскин, известный там как Слускер (Шустер, Альтман, Козин, а всего под девятью фамилиями), разыскивается за мошенничество с акциями и легализацию доходов, за что по совокупности может быть назначено до 35 лет тюрьмы. Подтверждалось и то, что один из прежних сроков Слускер проводил в одной тюрьме с Вячеславом Иваньковым (Япончиком).
Самой большой свиньей, которую подложила Двоскину группа Шантина, было, по-видимому, даже не аннулирование его заграничного паспорта (покровители могли бы легко выхлопотать ему и другой), а сообщение в США, которые потеряли его из виду под фамилией Слускер, новой фамилии: Двоскин. С этого момента любой его выезд за рубеж становился предельно рискованным предприятием. А зачем-то ему туда было срочно нужно, и именно в Монако. О том, что Двоскин находится в Монако (где он был вскоре после этого задержан), посольству США в Москве, по нашим сведениям, в мае 2008 года сообщил Целяков. И вот этого коллеги ему простить уже не могли.
Конечно, агенту Шаркевичу работать было намного проще в том смысле, что его «коррумпированность» была прямо прописана в легенде. Целякову и Носенко, как и любому оперу, который хочет что-либо узнать и понять в сложной банковской сфере, «коррумпироваться» приходилось на собственный страх и риск. Целяков и Носенко были задержаны за взятку в начале июня 2008 года. Описание дела, по которому они были осуждены за мошенничество в 2010-м, увело бы нас слишком далеко, тем более что оно (связанное с другой группой лиц, занимающихся незаконными банковскими операциями) прямого отношения к Двоскину или к Шантину не имеет.
Здесь мы отметим лишь, что если бы таким же образом и с такими же нарушениями закона была реализована вся информация такого рода, то в МВД (в ФСБ, ЦБ и т.д.) не осталось бы ни одного опытного в банковских делах оперативника. Именно грубо провокационный характер этого дела и точное совпадение по датам позволяет сделать вывод, что истинной причиной задержания Целякова и Носенко стала работа в группе Шантина: до июня 2008 года их никто не трогал. Только что, в июне 2011-го, Носенко было отказано в освобождении по УДО после отбытия половины срока, хотя для этого не было законных препятствий, а суды к сотрудникам МВД в таких случаях обычно благосклонны. Оказавшись вне изоляции, Носенко (как и Целяков, который может обратиться с ходатайством об УДО вскоре) представлял бы сейчас слишком большую опасность для Двоскина и его кураторов.
Очень интересной и необычной была сцена выступления Двоскина осенью 2010 года в Пресненском суде, где для установления личности он предъявил водительские права. При этом он не смог или не захотел ответить на многие вопросы, связанные с его родственными связями, с регистрацией в Ростове, с обстоятельствами пребывания в США. Да и сами показания Двоскина для «дела Целякова и Носенко» ничего не означают. Но и не привести его в суд обвинение не могло: иначе ФСБ не смогла бы объяснить, на каком основании Двоскин охраняется по программе защиты свидетелей после того, как «дело Шаркевича» уже прошло все стадии кассации.
В настоящее время, как пояснил на встрече Двоскин, государственная охрана с него снята, но есть своя, частная (несомненно, как-то неформально связанная с прежней). Но сейчас его положение внутри страны не так опасно: группа Шантина разгромлена, а те, кто, возможно, стоял за нею и за Двоскиным в сложной игре между руководством различных правоохранительных органов и спецслужб, пришли, вероятно, к какому-то консенсусу и предпочитают эту тему не ворошить.
Эпизод пятый: США
Следуя обратным ходом за биографией Двоскина, я отправился в США, где мне было назначено несколько встреч. В министерстве юстиции несколько сотрудников ФБР внимательно выслушали все, что я рассказал о русском периоде жизни бывшего Слускера, но со своей стороны они не были словоохотливы и подтвердили только, что ФБР продолжает разыскивать его (уже как Двоскина) через Интерпол. Коллеги в Нью-Йорке даже смогли уточнить, что ордер на арест Слускера был выдан в этом городе 5 февраля 2000 года судьей Эрлин Р. Линдсэй (№03-0063).
Еще на одну встречу в Нью-Йорке пришел бывший агент ФБР Майкл Макк’Ол, он вышел на пенсию и мог бы позволить себе рассказать чуть больше. Как раз лет десять назад он был специалистом по «русской мафии» и хорошо знал Юджина Слускера. Мой рассказ о том, как вырос его подопечный, когда перебрался в Россию, вызвал у бывшего агента удивление: на его памяти в США Слускер был рядовым жуликом, участвовавшим в бензиновых аферах и приторговавшим слабыми наркотиками.
Наконец, еще одну встречу в Нью-Йорке знакомые эмигранты устроили мне в мае нынешнего года с адвокатом Борисом Палантом: именно он добился отказа в выдаче Двоскина в США из Монако в сентябре 2008 года. Но прежде чем говорить об этом, упомяну о самом интересном, что случилось уже после моего отъезда из США. На странном сайте Rumafia.com (уточнить его владельцев пока не удалось) появилась (без видимого информационного повода) наиболее подробная из всех имеющихся публикация о Двоскине, на которую я наткнулся через один из поисковиков в начале июня. Датирована она 14 мая, но ряд признаков указывает, что она была размещена в Интернете позднее, не раньше моего собственного отлета из США.
В этой публикации, с одной стороны, подробно и, по-видимому, точно описывается весь американский период биографии Слускера, но деятельность Двоскина в России освещена уже с известными ошибками. Внимательно изучая эту заметку, я с удивлением узнавал там и часть собственных рассказов при встречах в США, и даже с воспроизведением отдельных неточностей, которые сегодня я мог бы уже исправить.
Версия американской биографии, появившаяся на сайте, большей частью копирует то, о чем уже писали американские русскоязычные и российские газеты. Но новой и важной является информация о том, что Слускера и Элбакидзе (Джубу) Иваньков познакомил еще в США в конце 1990-х, а не в России в начале 2000-х годов, как считалось ранее. Это помогает понять, каким образом Двоскин (сам он тесную связь с Элбакидзе отрицает) так быстро оказался в центре империи незаконных банковских операций, давно устоявшейся в России ко времени его появления. Но такие сведения, если они верны, могли быть добавлены не просто только с американской стороны, но и только из досье каких-то американских спецслужб.
По существу, эта таинственная и явно наспех сделанная публикация стала как бы ответом на те вопросы, которые я задавал в США и на которые официально мне никто там ответить не захотел. Поездка все же не осталась безрезультатной: этой заметкой кто-то (возможно, встрепенувшийся в связи с моим интересом к Двоскину) хотел что-то кому-то дать понять. Сигнал в таком случае адресован Двоскину и его бывшим или нынешним кураторам в российских спецслужбах - уж они-то тем более не могли бы пропустить появление такой информации на очень специальном сайте.
Эпизод шестой: Монако
Теперь мы обратимся к рассказу адвоката Бориса Паланта о событиях в Монако в сентябре 2008 года, который проливает свет в большей мере как раз на деятельность Двоскина в России. Мне казалось, что Палант не знал заранее, о чем я собираюсь его спросить, но поскольку это была моя последняя встреча, кто-то мог и предупредить его о предмете моего интереса. Сейчас я догадываюсь, что Палант не был со мной полностью откровенен, и мне остается только воспроизвести то, что он мне сообщил, по возможности точно и полно.
Итак, Палант пояснил, что ничего не знал о Двоскине до лета 2008 года, когда его пригласили помочь тому в Монако. Обычно Палант, выходец из России, занимается миграционными делами, а защитником Слускера по его не единичным уголовным делам был известный в США адвокат Джерри Шаргел. Делом об экстрадиции Палант начал заниматься сразу после отпуска, но из Италии, где он его проводил 2008-м, он в августе полетел сначала не в Монако, а в Москву.
В Москве его встретили партнеры Двоскина, устроили в хорошую гостиницу и отвезли для переговоров в офис, который (отметил Палант, чуть понизив голос) не произвел на него впечатления активно работающего. После того как его ввели в курс дела, партнеры Двоскина сопроводили Паланта в ФСБ, сотрудник которой рассказал ему, до какой степени и почему Двоскин нужен именно в России: здесь он станет свидетелем по уголовному делу, связанному с организованной преступностью. Кто именно с ним говорил, где и на какой улице был «офис», Палант не запомнил (думаю, на самом деле, что запомнил: он очень внимательный адвокат).
Вернувшись в гостиницу, Палант написал для суда в Монако соответствующее письмо, где воспроизвел доводы ФСБ. Но человек, с которым он говорил накануне, при новой встрече сказал, что ФСБ ничего подписывать не будет, и направил его якобы в МВД, где письмо подписала «какая-то женщина». Фамилию женщины и улицу, на которой она работала, Палант опять же «не помнит». По описанию, это одна следователь, но не из МВД, а из СКП, которая вела «дело Шаркевича».
Если опираться уже не на рассказ Паланта, а на другие источники, то ему повезло. Двумя неделями раньше в ответ на запрос из Монако по электронной почте от 10 июля от французского адвоката Доминика Сильвии та же следователь дала ответ, что все сведения засекречены. Но в ответ на запрос «адвокатов», среди которых есть одна русская фамилия и одно русское имя с французской фамилией (Татьяна Дюке), из ФСБ за подписью Севастьянова в Монако все же ушел ответ на французском языке о том, по какому делу в качестве свидетеля проходит Двоскин. Французским Палант, видимо, тоже владеет, иначе он бы просто не был допущен выступать в суде Монако.
Вернемся к его рассказу. Из Москвы Палант полетел в Ниццу, оттуда поехал на машине в Монако (там нет аэропорта), где уже работали другие адвокаты. В Монако его встретила жена подзащитного Татьяна (фамилию не помнит), которая произвела на него хорошее впечатление преданностью мужу и тем, что по Монако она его возила на «Роллс-Ройсе». Вообще у него создалось впечатление, что Татьяна бывает там часто, они разговаривали в арендованной квартире. Возможно, Двоскин тоже прибыл сюда в мае не первый раз и не только что накануне ареста, иначе было бы логичнее задержать его при паспортном контроле в Ницце. (Правильно: о том, что он в Монако, посольству США в Москве в мае сообщил Целяков.)
Свидание с подзащитным в уютной тюрьме Монако началось с перечисления общих знакомых. «Ну, как там Кириллыч (Иваньков)?» - спросил адвокат. «Ничего, только старенький он уже, мы с ним под Москвой рыбку ловим». - «Ну, привет ему передавайте…». После этого Палант согласовал с Двоскиным позицию, с которой они и добились отказа в его экстрадиции в США 13 сентября.
По объяснению Паланта, позиция эта сводилась к трем пунктам. Во-первых, его подзащитный очень нужен в России (вот и письмо). В США он, напротив, до сих пор никому не был нужен, никто не обращался ни к его родителям, ни к адвокату Джерри Шаргелу (действительно, ордер от 5 февраля 2000 года сильно просрочен). В-третьих, по его словам, он сослался на прецедент, имевший место лет двадцать назад, когда из Монако в США тоже кого-то не выдали, но существа этого прецедента мне так и не объяснил. А связан он был, по-видимому, с тем, что отмывание денег не является в Монако тяжким преступлением, но лишь деликтом: еще бы, на том и основывается все благополучие уютного княжества.
Палант зачем-то уточнил, что суд состоялся в пятницу, и он улетел, не дожидаясь формального решения, которое было оглашено в понедельник. При этом он настаивал, что не видел в суде и вообще в Монако ни русских, ни американцев: интересы США представлял прокурор Монако, а интересы РФ вовсе никто не представлял: с какой стати, ведь Двоскин - частное лицо. Но согласно версии, которая была кем-то слита в газету «Коммерсант» почти по свежим следам событий в конце октября 2008-го, за время пребывания Двоскина в тюрьме Монако с 29 июня по 15 сентября с ним не раз и подолгу беседовали сотрудники спецслужб США.
Я почти не сомневаюсь, что Палант лукавил: такой внимательный адвокат не мог не заметить в крошечном Монако и двух офицеров ФСБ, которые, по нашим сведениям, прилетели в Ниццу вместе с Двоскиным на частном самолете одного из его друзей и не могли оставить его там без присмотра. Все эти недоговоренности оставляют место сомнениям: может быть, за решением суда Монако об отказе в экстрадиции Двоскина в США было и еще что-то другое, кроме «прецедента». В конце концов, известно, что князь Монако Альбер, даже посещавший Северный полюс с экспедицией российских парламентариев, - «большой друг России», а банки княжества умеют хранить тайны VIP-капиталов российского происхождения.
Эпизод седьмой: Двоскин
Связаться с Двоскиным мне помог наш общий знакомый адвокат Марк Крутер, он же автор книги «Я защищаю Япончика» и других, который представлял его интересы как потерпевшего в суде над Шаркевичем. По его просьбе Двоскин прилетел на один день в Москву, с его слов, из Сочи, именно для встречи со мной. Он сообщил, что уже года три не занимается делами, а воспитывает дочку, которой в четырехмесячном возрасте при обыске по «новой Риге» группа Шантина нанесла психологическую травму: пять часов она лежала одна и плакала, когда няню увезли на допрос. Патроны ему подбросили.
Евгений Двоскин, фото из газеты «Коммерсант». Подтверждаю, что именно так, но только более любезно, он выглядел и в прошлую пятницу
К редакции «Новой» (а наша встреча проходила в прошлую пятницу в соседнем кафе) Двоскин подъехал на «Мерседесе» последней марки в сопровождении джипа охраны. Говорить под запись и фотографироваться он отказался, тайно записывать или снимать его мы не пытались, потому что мы не играем в шпионов. Но кое-что без записи он рассказал.
Знакомство с покойным Иваньковым Двоскин не отрицает, восхищается им, хотя сведения об их родственных связях якобы неточны. Двоскин вообще слишком умен, чтобы отрицать и свое не самое чистое американское прошлое, и участие (скажем, косвенное) в незаконных банковских операциях. Но он не признает в них какую-то особенную роль: «Как бы я мог занять такую позицию в этом бизнесе?». Он не признает и тесное знакомство с Элбакидзе.
Евгений Владимирович как истинный одессит приветлив и словоохотлив, но очень многое в его рассказе запутывает, а не проясняет обстоятельства его отъезда из США и появления в Москве. Прежде всего как он мог быть (следуя распространенной до сих пор версии) выдворен из США за использование фальшивого канадского паспорта в 2001 году, если 5 февраля 2000 года (видимо, по делу о мошенничестве с акциями в 1997-м) там был выписан ордер на его арест? Внятного ответа на этот вопрос Двоскин не дает, ссылаясь на то, что документ «подделала группа Шантина». Но подделать в МВД РФ ответ из Интерпола - это было бы уж слишком.
О коротком периоде его жизни в Одессе, куда Двоскин был якобы выдворен, мы совсем ничего не знаем, затем он появился в Ростове, хотя ООО «Пеликан», связанное с оборудованием для игорного бизнеса, которое Двоскин указывает как место работы, зарегистрировано в Санкт-Петербурге. Очень таинственны обстоятельства получения им российского гражданства и паспорта. Кроме ответа из УФМС Ростова о том, что в деле нет первичных документов, которые должны были поступить из российского посольства в Киеве, в ноябре 2007 года в Ростове была допрошена некто Тропина, подруга жены Двоскина. Она рассказала, что это ее знакомый из УФМС по просьбе Двоскина незаконно выписал ему паспорт за 3 тысячи долларов. Двоскин в разговоре со мной подтвердил, что он действительно дал такую взятку, но только за ускорение процедуры, а документы законные. В 2005 году, с его слов, он потерял этот паспорт и получил взамен новый, а впоследствии Гагаринский суд восстановил его гражданство, основываясь на рассказе Тропиной о том, что предыдущие показания она давала под нажимом. Но во всяком случае, когда Двоскин давал показания в Пресненском суде по делу Целякова и Носенко осенью 2010 года, его паспорт, похоже, вызывал какие-то сомнения. Иначе с чего бы судья, отклонив требования защиты, разрешила установить его личность по водительским правам?
Столь длительная, не менее семи лет, неразбериха с паспортом, которая чуть было не закончилась задержанием Двоскина в ноябре 2007 года, очень странна, учитывая ту опеку со стороны УСБ ФСБ, которую в декабре она уже официально взяла над ним. Возможно, им так было проще: без паспорта Двоскин далеко не убежит и всегда под присмотром.
Если же суммировать первый короткий рассказ Двоскина, не мельча в деталях, то он сводится к следующему. Шантин, Носенко и Целяков, чьим близким другом был и Шаркевич, преследуя его, хотели поставить на его место (в незаконном банковском бизнесе - и тут Двоскин это фактически признает) другого человека. Ничем не лучше, чем он, но своего. Сначала у него вымогал деньги Шаркевич, а когда он его сдал ФСБ, Шантин стал делать все, чтобы вытащить друга, - этим объясняется, в его логике, и подброс патронов, и выбивание показаний у Тропиной в Ростове.
Что ж, признаем, что такая версия, хотя мы ее до сих пор не исследовали, не менее складна, чем прямо противоположная, и тоже имеет право на существование. Но тут плохо бьется с Шаркевичем: зачем ради Шантина надо было палить такого ценного (говорят, одного из лучших в МВД) разведчика - разве это тоже не государственное преступление? Почему Шантин (запись есть в деле) ранее отказался от 10 миллионов долларов, потом Двоскин в порядке провокации решил предложить ему миллион, а в сумке в машине Шаркевича оказалось 349,5 тыс. евро? Почему точно такая же сумма плюс еще одна бумажка фигурирует и в провокационном «деле Целякова и Носенко» - это что, традиция, или, может быть, деньги одни и те же?
И тут, может быть, совсем недалеко до правды: надо только понять, действительно ли Шаркевич был тесно связан с Шантиным, Целяковым и Носенко, или верно его утверждение о том, что Шаркевич занимался разработкой Двоскина с другой целью и шел параллельно. У нас (если мы не верим Шаркевичу на слово так же, как Двоскину) такой возможности нет. Но в управлениях собственной безопасности и ФСБ, и МВД это узнать несложно.
А пока главный аргумент в пользу Шаркевича - даже не оправдательный приговор (он бы тут дорого не стоил, как и обвинительный, вынесенный профессиональным судьей), но оправдательный вердикт присяжных. Присяжные, в прямом противоречии с тем, что любят говорить о них судьи, прокуроры и следователи, очень внимательно и глубоко вникают в обстоятельства дела. Мы не знаем этих присяжных, но они знают многое из того, чего пока не знаем мы. И они решили спор между версиями Двоскина и Шаркевича в пользу Шаркевича.
Сумма эпизодов и некоторые выводы
Бывший агент ФБР Майкл Макк’Ол, вероятно, рассказал мне далеко не все, что ему известно о Юджине Слускере. Но он, несомненно, прав в том, что в США Слускер, по крайней мере до знакомства с Иваньковым, был лишь одной из «шестерок» более или менее организованной преступности.
Но разве в России, оказавшись в сердцевине каналов «обнала и транзита», он играет какую-то другую роль? По-видимому, хоть Двоскин это и отрицает, в эту сферу его внедрил именно Япончик, который, вернувшись в Россию в 2005-м, просто не мог пройти мимо нелегального бизнеса с такой фантастической нормой прибыли. Но индустрия незаконных банковских операций работает и на отмывание и вывод за рубеж чисто криминальных денег, и на отмывание и вывод в офшоры коррупционных доходов самых высокопоставленных чиновников и спецслужб: они тоже стремятся поставить эту систему под свой контроль.
Шантин, Целяков и Носенко, даже Шаркевич, в конце концов, в этой игре - лишь разменные фигуры, настоящие крупные игроки спрятались за ними. Все развернутые выше эпизоды, так или иначе связанные с Двоскиным, имеют одну и ту же подоплеку: это ожесточенная война между российскими спецслужбами и «правоохранительными органами» за контроль над незаконными банковскими операциями. Даже в Монако в сентябре 2008-го схватка произошла именно между российскими спецслужбами, одна из которых попыталась использовать ФБР втемную. Но вряд ли спецслужбы США уступают российским коллегам в профессионализме, и исключать того, что Двоскин работает (или, как утверждают американские источники, работал в прошлом, или еще может поработать в будущем) и на них тоже, нельзя.
Когда Шантину и Целякову (сначала по-хорошему) советовали не лезть в это дело, аргумент был следующий: «Двоскин играет особую роль в обеспечении безопасности России». Еще бы! Если не укрепить, то существенно подорвать безопасность он смог бы - публично ответив на тот вопрос, который часто задают в этой тайной индустрии: «Знаешь, чьи это деньги?!». Но ему надо думать о безопасности не только России.
В деле, хранящемся в специальном секретном архиве Московского городского суда, в записях бесед между Двоскиным и Шаркевичем Двоскин обозначает уровень своих покровителей даже не в ФСБ. А ведь запись ведет именно он, а не Шаркевич (хотя и Шаркевич, возможно, тоже). И он уже знает, кто такой Шаркевич на самом деле, - тут надо вспомнить справку о нем, изъятую в одном из банков Шантиным. Так зачем же, зная, что записи потом лягут в дело, он называет имена? Обдуманно он это делает или нет, но спрятать такие концы в секретном судебном деле - гарантия более надежная, чем компромат в обычной банковской ячейке.
Кое-какие имена называет и Целяков - в тех записках, которые он слал из СИЗО председателю Национального антикоррупционного комитета Кириллу Кабанову. Конечно, Кабанов - тоже не просто так, а член президентского совета, где он отвечает именно за направление борьбы с коррупцией. Но фамилии из этих записок мы тоже не будем повторять. Потому что вот что нам все время мешает: у нас нет гарантий, что Шаркевич, Шантин, Целяков, Носенко и их кураторы в МВД были в своей работе так уж радикально честнее, чем кураторы Двоскина из ФСБ или СКП. Для таких выводов у нас оснований нет, а есть только для одного и наиболее общего: российские так называемые правоохранительные органы и спецслужбы в борьбе с коррупцией сегодня абсолютно бесполезны и даже вредны. Никто там не понимает, кто из них в какой момент то ли борется с коррупцией, то ли сам участвует в ней, и это, в общем, одно и то же.
Но еще в письмах Целякова из СИЗО вперемешку с проклятьями в адрес коллег-предателей (Шаркевич в этом смысле гораздо корректней) есть рассуждения о том, что банковского контроля как такового в России не существует, и: «Кому это нужно, чтобы было так?». Ведь есть апробированные на мировом уровне способы сократить коррупцию на порядок, нанеся удар (что технически не так уж сложно) по индустрии незаконных банковских операций. Конечно, экспертам (например, из ЦБ) те способы, которые предлагает майор Целяков (склонный объяснять развал в стране происками мировой закулисы), могут показаться наивными. Но вопросы (и не только к ЦБ) остаются: почему борьба с отмыванием денег ведется в логике только заказных дел или в лучшем случае имитируется?
Вопросы скорее риторические (помянем Козлова). Если система отмывания денег будет разрушена, не будет смысла и в расхищении государственного бюджета в тех масштабах, в каких это делается сегодня. А это главный интерес господствующего класса чиновников и ментов всех мастей - то, на чем стоит современный российский государственный и общественный строй.
Леонид НИКИТИНСКИЙ
"Новая газета" № 79 от 22 июля 2011 года
http://www.novayagazeta.ru/data/2011/079/02.html
Группа Шантина, остановленная на главном направлении, зашла Двоскину в тыл. Из Ростова пришел (после обысков в СК МВД, а потому не изъятый) официальный ответ о том, что российский паспорт, выданный в июне 2002 года на фамилию матери (или бабушки, или жены, Двоскин сменил ее в Одессе в 2001-м), был оформлен без необходимых подтверждений и аннулирован. Чуть раньше пришел официальный ответ из США, подтверждавший, что Двоскин, известный там как Слускер (Шустер, Альтман, Козин, а всего под девятью фамилиями), разыскивается за мошенничество с акциями и легализацию доходов, за что по совокупности может быть назначено до 35 лет тюрьмы. Подтверждалось и то, что один из прежних сроков Слускер проводил в одной тюрьме с Вячеславом Иваньковым (Япончиком).
Самой большой свиньей, которую подложила Двоскину группа Шантина, было, по-видимому, даже не аннулирование его заграничного паспорта (покровители могли бы легко выхлопотать ему и другой), а сообщение в США, которые потеряли его из виду под фамилией Слускер, новой фамилии: Двоскин. С этого момента любой его выезд за рубеж становился предельно рискованным предприятием. А зачем-то ему туда было срочно нужно, и именно в Монако. О том, что Двоскин находится в Монако (где он был вскоре после этого задержан), посольству США в Москве, по нашим сведениям, в мае 2008 года сообщил Целяков. И вот этого коллеги ему простить уже не могли.
Конечно, агенту Шаркевичу работать было намного проще в том смысле, что его «коррумпированность» была прямо прописана в легенде. Целякову и Носенко, как и любому оперу, который хочет что-либо узнать и понять в сложной банковской сфере, «коррумпироваться» приходилось на собственный страх и риск. Целяков и Носенко были задержаны за взятку в начале июня 2008 года. Описание дела, по которому они были осуждены за мошенничество в 2010-м, увело бы нас слишком далеко, тем более что оно (связанное с другой группой лиц, занимающихся незаконными банковскими операциями) прямого отношения к Двоскину или к Шантину не имеет.
Здесь мы отметим лишь, что если бы таким же образом и с такими же нарушениями закона была реализована вся информация такого рода, то в МВД (в ФСБ, ЦБ и т.д.) не осталось бы ни одного опытного в банковских делах оперативника. Именно грубо провокационный характер этого дела и точное совпадение по датам позволяет сделать вывод, что истинной причиной задержания Целякова и Носенко стала работа в группе Шантина: до июня 2008 года их никто не трогал. Только что, в июне 2011-го, Носенко было отказано в освобождении по УДО после отбытия половины срока, хотя для этого не было законных препятствий, а суды к сотрудникам МВД в таких случаях обычно благосклонны. Оказавшись вне изоляции, Носенко (как и Целяков, который может обратиться с ходатайством об УДО вскоре) представлял бы сейчас слишком большую опасность для Двоскина и его кураторов.
Очень интересной и необычной была сцена выступления Двоскина осенью 2010 года в Пресненском суде, где для установления личности он предъявил водительские права. При этом он не смог или не захотел ответить на многие вопросы, связанные с его родственными связями, с регистрацией в Ростове, с обстоятельствами пребывания в США. Да и сами показания Двоскина для «дела Целякова и Носенко» ничего не означают. Но и не привести его в суд обвинение не могло: иначе ФСБ не смогла бы объяснить, на каком основании Двоскин охраняется по программе защиты свидетелей после того, как «дело Шаркевича» уже прошло все стадии кассации.
В настоящее время, как пояснил на встрече Двоскин, государственная охрана с него снята, но есть своя, частная (несомненно, как-то неформально связанная с прежней). Но сейчас его положение внутри страны не так опасно: группа Шантина разгромлена, а те, кто, возможно, стоял за нею и за Двоскиным в сложной игре между руководством различных правоохранительных органов и спецслужб, пришли, вероятно, к какому-то консенсусу и предпочитают эту тему не ворошить.
Эпизод пятый: США
Следуя обратным ходом за биографией Двоскина, я отправился в США, где мне было назначено несколько встреч. В министерстве юстиции несколько сотрудников ФБР внимательно выслушали все, что я рассказал о русском периоде жизни бывшего Слускера, но со своей стороны они не были словоохотливы и подтвердили только, что ФБР продолжает разыскивать его (уже как Двоскина) через Интерпол. Коллеги в Нью-Йорке даже смогли уточнить, что ордер на арест Слускера был выдан в этом городе 5 февраля 2000 года судьей Эрлин Р. Линдсэй (№03-0063).
Еще на одну встречу в Нью-Йорке пришел бывший агент ФБР Майкл Макк’Ол, он вышел на пенсию и мог бы позволить себе рассказать чуть больше. Как раз лет десять назад он был специалистом по «русской мафии» и хорошо знал Юджина Слускера. Мой рассказ о том, как вырос его подопечный, когда перебрался в Россию, вызвал у бывшего агента удивление: на его памяти в США Слускер был рядовым жуликом, участвовавшим в бензиновых аферах и приторговавшим слабыми наркотиками.
Наконец, еще одну встречу в Нью-Йорке знакомые эмигранты устроили мне в мае нынешнего года с адвокатом Борисом Палантом: именно он добился отказа в выдаче Двоскина в США из Монако в сентябре 2008 года. Но прежде чем говорить об этом, упомяну о самом интересном, что случилось уже после моего отъезда из США. На странном сайте Rumafia.com (уточнить его владельцев пока не удалось) появилась (без видимого информационного повода) наиболее подробная из всех имеющихся публикация о Двоскине, на которую я наткнулся через один из поисковиков в начале июня. Датирована она 14 мая, но ряд признаков указывает, что она была размещена в Интернете позднее, не раньше моего собственного отлета из США.
В этой публикации, с одной стороны, подробно и, по-видимому, точно описывается весь американский период биографии Слускера, но деятельность Двоскина в России освещена уже с известными ошибками. Внимательно изучая эту заметку, я с удивлением узнавал там и часть собственных рассказов при встречах в США, и даже с воспроизведением отдельных неточностей, которые сегодня я мог бы уже исправить.
Версия американской биографии, появившаяся на сайте, большей частью копирует то, о чем уже писали американские русскоязычные и российские газеты. Но новой и важной является информация о том, что Слускера и Элбакидзе (Джубу) Иваньков познакомил еще в США в конце 1990-х, а не в России в начале 2000-х годов, как считалось ранее. Это помогает понять, каким образом Двоскин (сам он тесную связь с Элбакидзе отрицает) так быстро оказался в центре империи незаконных банковских операций, давно устоявшейся в России ко времени его появления. Но такие сведения, если они верны, могли быть добавлены не просто только с американской стороны, но и только из досье каких-то американских спецслужб.
По существу, эта таинственная и явно наспех сделанная публикация стала как бы ответом на те вопросы, которые я задавал в США и на которые официально мне никто там ответить не захотел. Поездка все же не осталась безрезультатной: этой заметкой кто-то (возможно, встрепенувшийся в связи с моим интересом к Двоскину) хотел что-то кому-то дать понять. Сигнал в таком случае адресован Двоскину и его бывшим или нынешним кураторам в российских спецслужбах - уж они-то тем более не могли бы пропустить появление такой информации на очень специальном сайте.
Эпизод шестой: Монако
Теперь мы обратимся к рассказу адвоката Бориса Паланта о событиях в Монако в сентябре 2008 года, который проливает свет в большей мере как раз на деятельность Двоскина в России. Мне казалось, что Палант не знал заранее, о чем я собираюсь его спросить, но поскольку это была моя последняя встреча, кто-то мог и предупредить его о предмете моего интереса. Сейчас я догадываюсь, что Палант не был со мной полностью откровенен, и мне остается только воспроизвести то, что он мне сообщил, по возможности точно и полно.
Итак, Палант пояснил, что ничего не знал о Двоскине до лета 2008 года, когда его пригласили помочь тому в Монако. Обычно Палант, выходец из России, занимается миграционными делами, а защитником Слускера по его не единичным уголовным делам был известный в США адвокат Джерри Шаргел. Делом об экстрадиции Палант начал заниматься сразу после отпуска, но из Италии, где он его проводил 2008-м, он в августе полетел сначала не в Монако, а в Москву.
В Москве его встретили партнеры Двоскина, устроили в хорошую гостиницу и отвезли для переговоров в офис, который (отметил Палант, чуть понизив голос) не произвел на него впечатления активно работающего. После того как его ввели в курс дела, партнеры Двоскина сопроводили Паланта в ФСБ, сотрудник которой рассказал ему, до какой степени и почему Двоскин нужен именно в России: здесь он станет свидетелем по уголовному делу, связанному с организованной преступностью. Кто именно с ним говорил, где и на какой улице был «офис», Палант не запомнил (думаю, на самом деле, что запомнил: он очень внимательный адвокат).
Вернувшись в гостиницу, Палант написал для суда в Монако соответствующее письмо, где воспроизвел доводы ФСБ. Но человек, с которым он говорил накануне, при новой встрече сказал, что ФСБ ничего подписывать не будет, и направил его якобы в МВД, где письмо подписала «какая-то женщина». Фамилию женщины и улицу, на которой она работала, Палант опять же «не помнит». По описанию, это одна следователь, но не из МВД, а из СКП, которая вела «дело Шаркевича».
Если опираться уже не на рассказ Паланта, а на другие источники, то ему повезло. Двумя неделями раньше в ответ на запрос из Монако по электронной почте от 10 июля от французского адвоката Доминика Сильвии та же следователь дала ответ, что все сведения засекречены. Но в ответ на запрос «адвокатов», среди которых есть одна русская фамилия и одно русское имя с французской фамилией (Татьяна Дюке), из ФСБ за подписью Севастьянова в Монако все же ушел ответ на французском языке о том, по какому делу в качестве свидетеля проходит Двоскин. Французским Палант, видимо, тоже владеет, иначе он бы просто не был допущен выступать в суде Монако.
Вернемся к его рассказу. Из Москвы Палант полетел в Ниццу, оттуда поехал на машине в Монако (там нет аэропорта), где уже работали другие адвокаты. В Монако его встретила жена подзащитного Татьяна (фамилию не помнит), которая произвела на него хорошее впечатление преданностью мужу и тем, что по Монако она его возила на «Роллс-Ройсе». Вообще у него создалось впечатление, что Татьяна бывает там часто, они разговаривали в арендованной квартире. Возможно, Двоскин тоже прибыл сюда в мае не первый раз и не только что накануне ареста, иначе было бы логичнее задержать его при паспортном контроле в Ницце. (Правильно: о том, что он в Монако, посольству США в Москве в мае сообщил Целяков.)
Свидание с подзащитным в уютной тюрьме Монако началось с перечисления общих знакомых. «Ну, как там Кириллыч (Иваньков)?» - спросил адвокат. «Ничего, только старенький он уже, мы с ним под Москвой рыбку ловим». - «Ну, привет ему передавайте…». После этого Палант согласовал с Двоскиным позицию, с которой они и добились отказа в его экстрадиции в США 13 сентября.
По объяснению Паланта, позиция эта сводилась к трем пунктам. Во-первых, его подзащитный очень нужен в России (вот и письмо). В США он, напротив, до сих пор никому не был нужен, никто не обращался ни к его родителям, ни к адвокату Джерри Шаргелу (действительно, ордер от 5 февраля 2000 года сильно просрочен). В-третьих, по его словам, он сослался на прецедент, имевший место лет двадцать назад, когда из Монако в США тоже кого-то не выдали, но существа этого прецедента мне так и не объяснил. А связан он был, по-видимому, с тем, что отмывание денег не является в Монако тяжким преступлением, но лишь деликтом: еще бы, на том и основывается все благополучие уютного княжества.
Палант зачем-то уточнил, что суд состоялся в пятницу, и он улетел, не дожидаясь формального решения, которое было оглашено в понедельник. При этом он настаивал, что не видел в суде и вообще в Монако ни русских, ни американцев: интересы США представлял прокурор Монако, а интересы РФ вовсе никто не представлял: с какой стати, ведь Двоскин - частное лицо. Но согласно версии, которая была кем-то слита в газету «Коммерсант» почти по свежим следам событий в конце октября 2008-го, за время пребывания Двоскина в тюрьме Монако с 29 июня по 15 сентября с ним не раз и подолгу беседовали сотрудники спецслужб США.
Я почти не сомневаюсь, что Палант лукавил: такой внимательный адвокат не мог не заметить в крошечном Монако и двух офицеров ФСБ, которые, по нашим сведениям, прилетели в Ниццу вместе с Двоскиным на частном самолете одного из его друзей и не могли оставить его там без присмотра. Все эти недоговоренности оставляют место сомнениям: может быть, за решением суда Монако об отказе в экстрадиции Двоскина в США было и еще что-то другое, кроме «прецедента». В конце концов, известно, что князь Монако Альбер, даже посещавший Северный полюс с экспедицией российских парламентариев, - «большой друг России», а банки княжества умеют хранить тайны VIP-капиталов российского происхождения.
Эпизод седьмой: Двоскин
Связаться с Двоскиным мне помог наш общий знакомый адвокат Марк Крутер, он же автор книги «Я защищаю Япончика» и других, который представлял его интересы как потерпевшего в суде над Шаркевичем. По его просьбе Двоскин прилетел на один день в Москву, с его слов, из Сочи, именно для встречи со мной. Он сообщил, что уже года три не занимается делами, а воспитывает дочку, которой в четырехмесячном возрасте при обыске по «новой Риге» группа Шантина нанесла психологическую травму: пять часов она лежала одна и плакала, когда няню увезли на допрос. Патроны ему подбросили.
Евгений Двоскин, фото из газеты «Коммерсант». Подтверждаю, что именно так, но только более любезно, он выглядел и в прошлую пятницу
К редакции «Новой» (а наша встреча проходила в прошлую пятницу в соседнем кафе) Двоскин подъехал на «Мерседесе» последней марки в сопровождении джипа охраны. Говорить под запись и фотографироваться он отказался, тайно записывать или снимать его мы не пытались, потому что мы не играем в шпионов. Но кое-что без записи он рассказал.
Знакомство с покойным Иваньковым Двоскин не отрицает, восхищается им, хотя сведения об их родственных связях якобы неточны. Двоскин вообще слишком умен, чтобы отрицать и свое не самое чистое американское прошлое, и участие (скажем, косвенное) в незаконных банковских операциях. Но он не признает в них какую-то особенную роль: «Как бы я мог занять такую позицию в этом бизнесе?». Он не признает и тесное знакомство с Элбакидзе.
Евгений Владимирович как истинный одессит приветлив и словоохотлив, но очень многое в его рассказе запутывает, а не проясняет обстоятельства его отъезда из США и появления в Москве. Прежде всего как он мог быть (следуя распространенной до сих пор версии) выдворен из США за использование фальшивого канадского паспорта в 2001 году, если 5 февраля 2000 года (видимо, по делу о мошенничестве с акциями в 1997-м) там был выписан ордер на его арест? Внятного ответа на этот вопрос Двоскин не дает, ссылаясь на то, что документ «подделала группа Шантина». Но подделать в МВД РФ ответ из Интерпола - это было бы уж слишком.
О коротком периоде его жизни в Одессе, куда Двоскин был якобы выдворен, мы совсем ничего не знаем, затем он появился в Ростове, хотя ООО «Пеликан», связанное с оборудованием для игорного бизнеса, которое Двоскин указывает как место работы, зарегистрировано в Санкт-Петербурге. Очень таинственны обстоятельства получения им российского гражданства и паспорта. Кроме ответа из УФМС Ростова о том, что в деле нет первичных документов, которые должны были поступить из российского посольства в Киеве, в ноябре 2007 года в Ростове была допрошена некто Тропина, подруга жены Двоскина. Она рассказала, что это ее знакомый из УФМС по просьбе Двоскина незаконно выписал ему паспорт за 3 тысячи долларов. Двоскин в разговоре со мной подтвердил, что он действительно дал такую взятку, но только за ускорение процедуры, а документы законные. В 2005 году, с его слов, он потерял этот паспорт и получил взамен новый, а впоследствии Гагаринский суд восстановил его гражданство, основываясь на рассказе Тропиной о том, что предыдущие показания она давала под нажимом. Но во всяком случае, когда Двоскин давал показания в Пресненском суде по делу Целякова и Носенко осенью 2010 года, его паспорт, похоже, вызывал какие-то сомнения. Иначе с чего бы судья, отклонив требования защиты, разрешила установить его личность по водительским правам?
Столь длительная, не менее семи лет, неразбериха с паспортом, которая чуть было не закончилась задержанием Двоскина в ноябре 2007 года, очень странна, учитывая ту опеку со стороны УСБ ФСБ, которую в декабре она уже официально взяла над ним. Возможно, им так было проще: без паспорта Двоскин далеко не убежит и всегда под присмотром.
Если же суммировать первый короткий рассказ Двоскина, не мельча в деталях, то он сводится к следующему. Шантин, Носенко и Целяков, чьим близким другом был и Шаркевич, преследуя его, хотели поставить на его место (в незаконном банковском бизнесе - и тут Двоскин это фактически признает) другого человека. Ничем не лучше, чем он, но своего. Сначала у него вымогал деньги Шаркевич, а когда он его сдал ФСБ, Шантин стал делать все, чтобы вытащить друга, - этим объясняется, в его логике, и подброс патронов, и выбивание показаний у Тропиной в Ростове.
Что ж, признаем, что такая версия, хотя мы ее до сих пор не исследовали, не менее складна, чем прямо противоположная, и тоже имеет право на существование. Но тут плохо бьется с Шаркевичем: зачем ради Шантина надо было палить такого ценного (говорят, одного из лучших в МВД) разведчика - разве это тоже не государственное преступление? Почему Шантин (запись есть в деле) ранее отказался от 10 миллионов долларов, потом Двоскин в порядке провокации решил предложить ему миллион, а в сумке в машине Шаркевича оказалось 349,5 тыс. евро? Почему точно такая же сумма плюс еще одна бумажка фигурирует и в провокационном «деле Целякова и Носенко» - это что, традиция, или, может быть, деньги одни и те же?
И тут, может быть, совсем недалеко до правды: надо только понять, действительно ли Шаркевич был тесно связан с Шантиным, Целяковым и Носенко, или верно его утверждение о том, что Шаркевич занимался разработкой Двоскина с другой целью и шел параллельно. У нас (если мы не верим Шаркевичу на слово так же, как Двоскину) такой возможности нет. Но в управлениях собственной безопасности и ФСБ, и МВД это узнать несложно.
А пока главный аргумент в пользу Шаркевича - даже не оправдательный приговор (он бы тут дорого не стоил, как и обвинительный, вынесенный профессиональным судьей), но оправдательный вердикт присяжных. Присяжные, в прямом противоречии с тем, что любят говорить о них судьи, прокуроры и следователи, очень внимательно и глубоко вникают в обстоятельства дела. Мы не знаем этих присяжных, но они знают многое из того, чего пока не знаем мы. И они решили спор между версиями Двоскина и Шаркевича в пользу Шаркевича.
Сумма эпизодов и некоторые выводы
Бывший агент ФБР Майкл Макк’Ол, вероятно, рассказал мне далеко не все, что ему известно о Юджине Слускере. Но он, несомненно, прав в том, что в США Слускер, по крайней мере до знакомства с Иваньковым, был лишь одной из «шестерок» более или менее организованной преступности.
Но разве в России, оказавшись в сердцевине каналов «обнала и транзита», он играет какую-то другую роль? По-видимому, хоть Двоскин это и отрицает, в эту сферу его внедрил именно Япончик, который, вернувшись в Россию в 2005-м, просто не мог пройти мимо нелегального бизнеса с такой фантастической нормой прибыли. Но индустрия незаконных банковских операций работает и на отмывание и вывод за рубеж чисто криминальных денег, и на отмывание и вывод в офшоры коррупционных доходов самых высокопоставленных чиновников и спецслужб: они тоже стремятся поставить эту систему под свой контроль.
Шантин, Целяков и Носенко, даже Шаркевич, в конце концов, в этой игре - лишь разменные фигуры, настоящие крупные игроки спрятались за ними. Все развернутые выше эпизоды, так или иначе связанные с Двоскиным, имеют одну и ту же подоплеку: это ожесточенная война между российскими спецслужбами и «правоохранительными органами» за контроль над незаконными банковскими операциями. Даже в Монако в сентябре 2008-го схватка произошла именно между российскими спецслужбами, одна из которых попыталась использовать ФБР втемную. Но вряд ли спецслужбы США уступают российским коллегам в профессионализме, и исключать того, что Двоскин работает (или, как утверждают американские источники, работал в прошлом, или еще может поработать в будущем) и на них тоже, нельзя.
Когда Шантину и Целякову (сначала по-хорошему) советовали не лезть в это дело, аргумент был следующий: «Двоскин играет особую роль в обеспечении безопасности России». Еще бы! Если не укрепить, то существенно подорвать безопасность он смог бы - публично ответив на тот вопрос, который часто задают в этой тайной индустрии: «Знаешь, чьи это деньги?!». Но ему надо думать о безопасности не только России.
В деле, хранящемся в специальном секретном архиве Московского городского суда, в записях бесед между Двоскиным и Шаркевичем Двоскин обозначает уровень своих покровителей даже не в ФСБ. А ведь запись ведет именно он, а не Шаркевич (хотя и Шаркевич, возможно, тоже). И он уже знает, кто такой Шаркевич на самом деле, - тут надо вспомнить справку о нем, изъятую в одном из банков Шантиным. Так зачем же, зная, что записи потом лягут в дело, он называет имена? Обдуманно он это делает или нет, но спрятать такие концы в секретном судебном деле - гарантия более надежная, чем компромат в обычной банковской ячейке.
Кое-какие имена называет и Целяков - в тех записках, которые он слал из СИЗО председателю Национального антикоррупционного комитета Кириллу Кабанову. Конечно, Кабанов - тоже не просто так, а член президентского совета, где он отвечает именно за направление борьбы с коррупцией. Но фамилии из этих записок мы тоже не будем повторять. Потому что вот что нам все время мешает: у нас нет гарантий, что Шаркевич, Шантин, Целяков, Носенко и их кураторы в МВД были в своей работе так уж радикально честнее, чем кураторы Двоскина из ФСБ или СКП. Для таких выводов у нас оснований нет, а есть только для одного и наиболее общего: российские так называемые правоохранительные органы и спецслужбы в борьбе с коррупцией сегодня абсолютно бесполезны и даже вредны. Никто там не понимает, кто из них в какой момент то ли борется с коррупцией, то ли сам участвует в ней, и это, в общем, одно и то же.
Но еще в письмах Целякова из СИЗО вперемешку с проклятьями в адрес коллег-предателей (Шаркевич в этом смысле гораздо корректней) есть рассуждения о том, что банковского контроля как такового в России не существует, и: «Кому это нужно, чтобы было так?». Ведь есть апробированные на мировом уровне способы сократить коррупцию на порядок, нанеся удар (что технически не так уж сложно) по индустрии незаконных банковских операций. Конечно, экспертам (например, из ЦБ) те способы, которые предлагает майор Целяков (склонный объяснять развал в стране происками мировой закулисы), могут показаться наивными. Но вопросы (и не только к ЦБ) остаются: почему борьба с отмыванием денег ведется в логике только заказных дел или в лучшем случае имитируется?
Вопросы скорее риторические (помянем Козлова). Если система отмывания денег будет разрушена, не будет смысла и в расхищении государственного бюджета в тех масштабах, в каких это делается сегодня. А это главный интерес господствующего класса чиновников и ментов всех мастей - то, на чем стоит современный российский государственный и общественный строй.
Леонид НИКИТИНСКИЙ
"Новая газета" № 79 от 22 июля 2011 года
http://www.novayagazeta.ru/data/2011/079/02.html