Пейзаж с ногой судьи (Сергей Шаргунов)
Дело не только в «деле Ходорковского»
Главный судья большого региона позвал нас в баню, меня и серьезных гостей, с которыми я прибыл из Москвы.
Он играл в уголовного авторитета. Или им был, а? Жилистое тело обильно татуировано, причудливые скелеты и звезды разных цветов. Что-то они означали, эти тату.
Он сидел за столом, простыня на чреслах, смотрел хищно и бранился. Он уже выпил и теперь наезжал на своего зама.
- Ты чо, дерзкий? Не по кайфу братву обламывать… Давай, шустри, - выговаривал он этому лысому крепышу, без тату, но с золотой цепью. - Ну ты чо там зенки прикрыл?
Крепыш действительно виновато отводил взгляд и пыхтел. Минуту назад между ними вспыхнул разговорчик. И что-то они стали решать. Судебное наверняка. К чему-то вернулись. Их не смутили посторонние. Потом они слегка опомнились, и главный махнул рукой:
- После добазарим.
Вот и вся сцена.
Но меня она поразила безумно - татуировки и базар. Наигранный, картинный, фальшивый базар - пусть так. Но все равно это было великолепным и жутковатым открытием: главный судья губернии играет в пахана, а его заместитель похож на бандита поменьше.
Вообще-то тянет на теорию. Представьте, есть некая зеркальная иерархия: чем старше по званию милиционер или судья, тем более понтовому преступнику он подражает. Менты в отделении отмутузят, как хулиганы, и обдерут до мелочи, как ворье из подворотни. А губернский судья - птица высокого полета, “король на именинах”. Он рулит всем, через него идут все потоки, ему отлично ведомо зло, но он строг к беспредельщикам.
Быть судьей страшновато. Особенно судьей большого масштаба. У нас эта весомая, опасная и гибкая работа и впрямь роднит с паханом. Надо вершить судьбы и все время лавировать. Нельзя трогать сильных. Некоторых можно, но если эти сильные пошли против братвы. Зато можно и нужно, чтоб ишачил на зонах низший слой, “мужики”, ими занимаются твои приближенные - младшие судьи.
Уверен, есть много нормальных и добрых судей (и милиционеров, и кого угодно), но я о системе, о зеркале, в котором отражается победа криминала - и стилистическая, и вполне практическая.
Давайте подумаем: а что если учинить перепроверку первой попавшейся сотни вынесенных приговоров? Нет, не сомнительных, не по жалобам и кассациям. Просто выборочно! Взять приговоры, где все шито-крыто, тихо и гладко, и пересмотреть. Боюсь, мы сильно удивимся. Или не сильно. Ведь это еще старинные пословицы: “Законы святы, да законники супостаты” или: “Закон что паутина: шмель проскочит, а муха увязнет”.
Почти миллион человек осужден в России в 2010 году. Доля оправданных в российских судах по сравнению с 2009 годом не изменилась - 0,8%. Профессиональные юристы говорят о 30% невиновных среди сидящих. А может, их больше, этих мух? Может, большинство сидит не за то и не по тем срокам? Вы бы удивились?
Почему так мало оправдывают? Потому что тот, чье дело доведено до суда, не смог отмазаться на первой стадии - чтобы дело не возбуждали или закрыли. Но если уж ты не сумел договориться с системой, угодил в тюрьму и доставлен на суд, дальше судья и прокурор отпоют тебя дуэтом.
Впрочем, среди осужденных есть некоторый процент получивших условно. Например, недавно в столичном суде четыре года условно дали насильнику-рецидивисту. Ну а как же? Сенатор от Калмыкии, хоть и бывший! Он же шмель! Сколько на его счету жертв, точно неизвестно. “Что мне законы, коли судьи знакомы”. Странно, что никакую муху не посадили вместо него. Это ведь обычная история: недавно так было в Ярославле - случайные ребята дают признания в жутком убийстве, а тут некстати обнаруживается настоящий преступник.
Так вот, повторяю, давайте эксперимента ради поднимем первые попавшиеся сто приговоров. Самых заурядных и блеклых. Не окажется ли, что все, кто имел силу, считай, “авторитетные пацаны”, или по русской пословице - шмели, ушли от приговора, а слабаки - бедные, или забитые на допросах, или слегка замазанные, то есть мухи, наоборот, получали по полной.
В России среди простого народа особое отношение к тюрьме, ласковое и горестное, интимное. В тюрьме посидеть - почти уже долг мужской. Все равно что в армии послужить. За последние годы тюрьма особенно сблизилась с армией, потому что обе - рабоче-крестьянские.
Когда-то в студенческие годы меня безумно впечатлила одна картина. Самая известная картина нидерландского живописца Герарда Давида, мастера пейзажей, была им нарисована в 1460 году. Жуткая и яркая. Называется “Сдирание кожи с продажного судьи”. Судья наг и привязан к столу и скалится, и нога его закатно багровеет без кожи. На картине есть второй план - продолжение. Новый, юный, косящийся дико и явно вспотевший судья влезает в кресло, кожей обтянутое.
Жаркое это полотно было создано специально для центрального зала ратуши прекрасного города Брюгге. А почему именно для ратуши? Между прочим, ратуша - дом городского самоуправления. Там лучшие из горожан собирались под багровой ногой и прочим натурализмом и решали, как жить городу. Они знали: над их делами и решениями есть честный судья. Нечестного-то освежевали. Оба над ними - на картине.
А все же, что если почтенный член ратуши, он же - ратман, звеня золотом, подкатит к новому судье? Предложит отмазать, допустим, сынка, который сшиб на скаку путника, или не мешать захвату земли бедного соседа? Едва судья начнет ерзать в нерешительности, как заскрипит под ним жалобно кожа. И тотчас искуситель провалится в тесную камеру.
Ясно: такое полотно в первую очередь бьет по мозгам тем, кто властвует. Смотришь, как с зависимого судьи сдирают шкуру, и проникаешься уважением к независимому. Лучше к нему не подкатывать. А иначе чудесный Герард Давид, вновь оторвавшись от пейзажей и религиозных картин, изобразит и тебя: “Варение в кипятке неправедного ратмана”. Искусство недосчиталось такого произведения. Зато в Европе издревле уважают судей.
Мы не знаем свою страну. Или слишком хорошо знаем? Или не хотим знать? Начавший раскапывать Кущёвскую обнаружит, что не только она стоит на костях, но и станица рядом, и следующий край, и так далее. И на костях, и на слезах, и на поломанных судьбах.
Вот вам судьба одного человека, главы одного небольшого города, - абсолютно реальная и свежая. За него проголосовали более 80% жителей. Крепкий мужик, который с детской горячностью решил навести порядок. Возможно такое? Конечно, возможно, если тебя выбрали.
“Дядя Саня” остановил бесконтрольный захват земли (ввел мораторий на ее продажу), сцепился с торговой мафией, и цены на рынках поползли вниз. Стремительно, как голливудский герой, этаким бравым шерифом носился он по пыльному городку. Но очень быстро потребовали: подавай в отставку.
“Почему?” - “Мешаешь”.
Тогда он зачем-то стал объясняться через местную газету: “За мной - правда, был бы виноват или карьеру делал бы - ушел бы, сбежал бы, как остальные, по первому приказу. Но люди мне доверили, я людьми избран”.
В ответ на эту лирику в городок последовала комиссия за комиссией - около ста проверок. Человек оказался в тюрьме. И был приговорен к 4 годам колонии за “превышение должностных полномочий”. Он вышел из заточения инвалидом, но не затих и уже на свободе продолжил слать бумаги в разные судебные инстанции, требуя пересмотра своего дела. Волновался, кипятился, ходил по городку, всем доказывая, что он честный человек, просто суды такие.
Недавно “дядя Саня” умер от инсульта. “Ну и зачем писать? - скажет мне кто-то. - Помер - и кончена песня. К чему ворошить прах?”
А знаете, к чему? Впоследствии оказалось: в тот день, когда судья базарил в бане, тот самый человек, “дядя Саня”, умирал неподалеку. Они из одного региона.
- После добазарим… - судья зыркнул на своего зама, потер татуированную грудь, встал, тяжело вышел на середину предбанника, задрал простыню и показал правую ногу. Нога была пурпурно-красная. Вдруг он заговорил жалобно, по-сельски, а не по-блатному:
- Попарюсь маленько, и вот дела! Нога - как рак вареный. И чо за хворь?
Этот важный судья не умел краснеть, но зато краснела его нога. Я не знал и не знаю, что он за человек. Но, увидев эту ногу, я сразу вспомнил другую красную ногу другого судьи с картины Герарда Давида.
Сергей ШАРГУНОВ, писатель
Московский Комсомолец № 25570 от 15 февраля 2011 г.
http://www.mk.ru/politics/article/2011/02/14/565597-peyzazh-s-nogoy-sudi.html
Главный судья большого региона позвал нас в баню, меня и серьезных гостей, с которыми я прибыл из Москвы.
Он играл в уголовного авторитета. Или им был, а? Жилистое тело обильно татуировано, причудливые скелеты и звезды разных цветов. Что-то они означали, эти тату.
Он сидел за столом, простыня на чреслах, смотрел хищно и бранился. Он уже выпил и теперь наезжал на своего зама.
- Ты чо, дерзкий? Не по кайфу братву обламывать… Давай, шустри, - выговаривал он этому лысому крепышу, без тату, но с золотой цепью. - Ну ты чо там зенки прикрыл?
Крепыш действительно виновато отводил взгляд и пыхтел. Минуту назад между ними вспыхнул разговорчик. И что-то они стали решать. Судебное наверняка. К чему-то вернулись. Их не смутили посторонние. Потом они слегка опомнились, и главный махнул рукой:
- После добазарим.
Вот и вся сцена.
Но меня она поразила безумно - татуировки и базар. Наигранный, картинный, фальшивый базар - пусть так. Но все равно это было великолепным и жутковатым открытием: главный судья губернии играет в пахана, а его заместитель похож на бандита поменьше.
Вообще-то тянет на теорию. Представьте, есть некая зеркальная иерархия: чем старше по званию милиционер или судья, тем более понтовому преступнику он подражает. Менты в отделении отмутузят, как хулиганы, и обдерут до мелочи, как ворье из подворотни. А губернский судья - птица высокого полета, “король на именинах”. Он рулит всем, через него идут все потоки, ему отлично ведомо зло, но он строг к беспредельщикам.
Быть судьей страшновато. Особенно судьей большого масштаба. У нас эта весомая, опасная и гибкая работа и впрямь роднит с паханом. Надо вершить судьбы и все время лавировать. Нельзя трогать сильных. Некоторых можно, но если эти сильные пошли против братвы. Зато можно и нужно, чтоб ишачил на зонах низший слой, “мужики”, ими занимаются твои приближенные - младшие судьи.
Уверен, есть много нормальных и добрых судей (и милиционеров, и кого угодно), но я о системе, о зеркале, в котором отражается победа криминала - и стилистическая, и вполне практическая.
Давайте подумаем: а что если учинить перепроверку первой попавшейся сотни вынесенных приговоров? Нет, не сомнительных, не по жалобам и кассациям. Просто выборочно! Взять приговоры, где все шито-крыто, тихо и гладко, и пересмотреть. Боюсь, мы сильно удивимся. Или не сильно. Ведь это еще старинные пословицы: “Законы святы, да законники супостаты” или: “Закон что паутина: шмель проскочит, а муха увязнет”.
Почти миллион человек осужден в России в 2010 году. Доля оправданных в российских судах по сравнению с 2009 годом не изменилась - 0,8%. Профессиональные юристы говорят о 30% невиновных среди сидящих. А может, их больше, этих мух? Может, большинство сидит не за то и не по тем срокам? Вы бы удивились?
Почему так мало оправдывают? Потому что тот, чье дело доведено до суда, не смог отмазаться на первой стадии - чтобы дело не возбуждали или закрыли. Но если уж ты не сумел договориться с системой, угодил в тюрьму и доставлен на суд, дальше судья и прокурор отпоют тебя дуэтом.
Впрочем, среди осужденных есть некоторый процент получивших условно. Например, недавно в столичном суде четыре года условно дали насильнику-рецидивисту. Ну а как же? Сенатор от Калмыкии, хоть и бывший! Он же шмель! Сколько на его счету жертв, точно неизвестно. “Что мне законы, коли судьи знакомы”. Странно, что никакую муху не посадили вместо него. Это ведь обычная история: недавно так было в Ярославле - случайные ребята дают признания в жутком убийстве, а тут некстати обнаруживается настоящий преступник.
Так вот, повторяю, давайте эксперимента ради поднимем первые попавшиеся сто приговоров. Самых заурядных и блеклых. Не окажется ли, что все, кто имел силу, считай, “авторитетные пацаны”, или по русской пословице - шмели, ушли от приговора, а слабаки - бедные, или забитые на допросах, или слегка замазанные, то есть мухи, наоборот, получали по полной.
В России среди простого народа особое отношение к тюрьме, ласковое и горестное, интимное. В тюрьме посидеть - почти уже долг мужской. Все равно что в армии послужить. За последние годы тюрьма особенно сблизилась с армией, потому что обе - рабоче-крестьянские.
Когда-то в студенческие годы меня безумно впечатлила одна картина. Самая известная картина нидерландского живописца Герарда Давида, мастера пейзажей, была им нарисована в 1460 году. Жуткая и яркая. Называется “Сдирание кожи с продажного судьи”. Судья наг и привязан к столу и скалится, и нога его закатно багровеет без кожи. На картине есть второй план - продолжение. Новый, юный, косящийся дико и явно вспотевший судья влезает в кресло, кожей обтянутое.
Жаркое это полотно было создано специально для центрального зала ратуши прекрасного города Брюгге. А почему именно для ратуши? Между прочим, ратуша - дом городского самоуправления. Там лучшие из горожан собирались под багровой ногой и прочим натурализмом и решали, как жить городу. Они знали: над их делами и решениями есть честный судья. Нечестного-то освежевали. Оба над ними - на картине.
А все же, что если почтенный член ратуши, он же - ратман, звеня золотом, подкатит к новому судье? Предложит отмазать, допустим, сынка, который сшиб на скаку путника, или не мешать захвату земли бедного соседа? Едва судья начнет ерзать в нерешительности, как заскрипит под ним жалобно кожа. И тотчас искуситель провалится в тесную камеру.
Ясно: такое полотно в первую очередь бьет по мозгам тем, кто властвует. Смотришь, как с зависимого судьи сдирают шкуру, и проникаешься уважением к независимому. Лучше к нему не подкатывать. А иначе чудесный Герард Давид, вновь оторвавшись от пейзажей и религиозных картин, изобразит и тебя: “Варение в кипятке неправедного ратмана”. Искусство недосчиталось такого произведения. Зато в Европе издревле уважают судей.
Мы не знаем свою страну. Или слишком хорошо знаем? Или не хотим знать? Начавший раскапывать Кущёвскую обнаружит, что не только она стоит на костях, но и станица рядом, и следующий край, и так далее. И на костях, и на слезах, и на поломанных судьбах.
Вот вам судьба одного человека, главы одного небольшого города, - абсолютно реальная и свежая. За него проголосовали более 80% жителей. Крепкий мужик, который с детской горячностью решил навести порядок. Возможно такое? Конечно, возможно, если тебя выбрали.
“Дядя Саня” остановил бесконтрольный захват земли (ввел мораторий на ее продажу), сцепился с торговой мафией, и цены на рынках поползли вниз. Стремительно, как голливудский герой, этаким бравым шерифом носился он по пыльному городку. Но очень быстро потребовали: подавай в отставку.
“Почему?” - “Мешаешь”.
Тогда он зачем-то стал объясняться через местную газету: “За мной - правда, был бы виноват или карьеру делал бы - ушел бы, сбежал бы, как остальные, по первому приказу. Но люди мне доверили, я людьми избран”.
В ответ на эту лирику в городок последовала комиссия за комиссией - около ста проверок. Человек оказался в тюрьме. И был приговорен к 4 годам колонии за “превышение должностных полномочий”. Он вышел из заточения инвалидом, но не затих и уже на свободе продолжил слать бумаги в разные судебные инстанции, требуя пересмотра своего дела. Волновался, кипятился, ходил по городку, всем доказывая, что он честный человек, просто суды такие.
Недавно “дядя Саня” умер от инсульта. “Ну и зачем писать? - скажет мне кто-то. - Помер - и кончена песня. К чему ворошить прах?”
А знаете, к чему? Впоследствии оказалось: в тот день, когда судья базарил в бане, тот самый человек, “дядя Саня”, умирал неподалеку. Они из одного региона.
- После добазарим… - судья зыркнул на своего зама, потер татуированную грудь, встал, тяжело вышел на середину предбанника, задрал простыню и показал правую ногу. Нога была пурпурно-красная. Вдруг он заговорил жалобно, по-сельски, а не по-блатному:
- Попарюсь маленько, и вот дела! Нога - как рак вареный. И чо за хворь?
Этот важный судья не умел краснеть, но зато краснела его нога. Я не знал и не знаю, что он за человек. Но, увидев эту ногу, я сразу вспомнил другую красную ногу другого судьи с картины Герарда Давида.
Сергей ШАРГУНОВ, писатель
Московский Комсомолец № 25570 от 15 февраля 2011 г.
http://www.mk.ru/politics/article/2011/02/14/565597-peyzazh-s-nogoy-sudi.html