"Забвение пахнет корицей" Кристин Хармель
Горечь памяти, сладость забвения
Бог есть любовь.
В жизни Хоуп, вопреки ее имени, надежды все меньше, безнадежности все больше. Ей тридцать шесть, а ни образования, ни профессии. Недавно развелась с мужем, преуспевающим адвокатом, оставшись на бобах. Двенадцатилетняя дочь Анни винит ее в том, что не сумела сохранить семью. После недавней смерти матери, когда выяснилось, что долг по ипотеке не погашен, пришлось заложить семейную кондитерскую, чтобы не потерять дом. Теперь банк требует досрочного погашения ссуды и ей грозит уже потеря кондитерской.
Это не просто место работы и источник скромного дохода, но семейное предприятие, основанное шестьдесят лет назад бабушкой Розой, которая вырастила Хоуп, пока ее мать занималась устройством личной жизни. Девочкой, она звала Розу мамми, зовет так и теперь. И, в завершение мерзостей жизни, физически еще крепкая старушка больна прогрессирующей деменцией.
Теперь, если вы подумали, что это будет о том, как маленькая женщина бьется в тисках жестокого мира, то вы не ошиблись. Но если решите, что будет только об этом, вы окажетесь неправы. "Забвение пахнет корицей" о любви, неподвластной времени и расстояниям, победившей саму смерть. И, простите мой скепсис - о любви, в которую не верится. Ну, потому что, когда у шестнадцатилетних происходит вот это вот все: "Я буду любить тебя, пока звезды будут зажигаться на небе" - ты можешь быть абсолютно уверена, что в ближайшие пару месяцев это не прекратится. Не в ближайшие семьдесят лет, если вы понимаете. о чем я.
И еще о холокосте, который, как бы поделикатнее - может быть не стоит западной литературе так активно эксплуатировать, пристегивая в качестве патентованной слезогонки ко всякому сюжету? Очень уж страшная эта тема. Слишком серьезная, больная, ответственная, чтобы вот так запросто отправлять героиню в путешествие на машине времени.
Идея объединения порядочных людей, без различия нации и вероисповедания для спасения гонимых хороша, и выписано это в романе трогательно, но тому, кто знаком с историей холокоста, довольно задать вопрос: как мир допустил возможность этого. если все вокруг были такими добрыми и порядочными?
Все-таки, ограничься Кристин Хармель историей Хоуп, ее отношений с дочерью, матерью и бабушкой, ее материальными проблемами и тремя мужчинами в ее жизни. Влиянием эмоциональной скудости в семье на судьбы ее членов в дальнейшем. Отпечатком, который ужас и потери, пережитые в юности, накладывают на всю жизнь. Ограничься писательница этим, книга могла бы стать шедевром.
Помните сцену, когда теряющая память после короткого просветления бабушка, на вопрос Хоуп: "Мамми, ты иудейка?", - начинает бормотать: "Вам должно быть стыдно за такие подозрения. Если бы я была из них, я бы носила звезду, вы видите, звезды нет, так какая же я еврейка?"
Один этот эпизод стоит всей парижской поездки, всех удивительно бодрых для своих без малого ста лет старичков и всей шерлокианы с поиском Жакоба. Но решиться работать на малых энергиях трудно, а с привлечением тяжелой артиллерии книга получилась приятной, трогательной, в меру интересной. Что тоже очень неплохо.