"Блаженство" Дмитрий Быков
Мир полон блаженств, и блаженств вполне достижимых
Это то, чего не учел Иуда.
Это то, чему не учил Дада.
Чудо вступает там, где помимо чуда
Не спасет никто, ничто, никогда.
Какое счастье, что он жив и наговорил эту свою полуторачасовую речугу с больничной койки, которую слушаю сейчас, плачу, и не стыжусь. До прошлой осени Быков в моей табели о рангах занимал нишу: "люблю-в-нем-поэта-не-терплю-драматурга-критика-литературоведа-и-прозаика". При том, что знала об ипостасях драматурга, литературоведа и прозаика исчезающе мало: пара пьес, несколько рецензий на злободневные книги, отложенная с первой сотни страниц биография Пастернака да с первых пятидесяти "ЖД". Нет, не вспомню сейчас, что именно сподвигло взяться за "100 лет - 100 лекций. XX век в русской литературе": услышала от кого-то; привлекла радикальность подхода приводящая итоги литературных процессов целого года огромной страны одним произведением.
Да теперь уже и неважно, почему стала слушать. Главное, что закончив, не смогла оторваться. читая подряд рекомендованные Дмитрием Львовичем книги, его романы, его статьи, слушала-слушала-слушала лекции понимала, что здесь моя земля обетованная. Тут рассказывают об интересном и говорят умные вещи, делая это без привычной во внешнем мире злости, доходящей до остервенения. Тут знают столько, сколько мне нипочем не постичь самостоятельными штудиями, даже если стану бежать очень быстро, даже если вдвое быстрее. Но теперь, когда есть он, можно успокоиться, идти в том ритме, какой удобен - он щедро делится знанием.
Полгода жила с его голосом в наушниках, все, кроме драматургии, до которой так и не дошла и стихов, хотя быковскую поэзию люблю лет двадцать. Это потом как-нибудь, когда будет специальное настроение... Подходящее пришло. когда грянуло известие о реанимации и искусственной коме. Нет же, нет, такого не может с ним случиться, он большой, сильный, работоспособный; он из тех немногих. кто делает Божью работу; он не может уйти, он еще не все мне объяснил! Вот, эгоизм. как всегда, рулит.
И тогда взяла читаное не раз "Блаженство" Сначала читала, потом загнала в телефон и слушала через говорилку с ее порой ужасными акцентами и ударениями, но оказалось, что большей частью программа справляется с поэтическим текстом более чем пристойно. Засыпала, просыпалась, молилась о его выздоровлении, как молят о близком человеке, боялась, что все напрасно, серьезные занятия эзотерикой налагают на адептов разного рода обязательства, среди моих - служить психопомпом (облегчать уход). Не знаю механизма, да и не стремлюсь узнать, но когда умирает кто-то близкий по крови. по духу или просто территориально, не сплю с двух до четырех часов ночи. Выбрасывает из сна, и смертная тоска со смертным страхом в эти два часа, сильно выматывает, но после уж не удивляюсь, услышав о смерти родственника в другом городе или человека, которого не знала лично, но любила его книги.
В ту ночь не спала тоже, вспоминаю смертный ужас, слезы, бесконечные вопросы волшебному яблочку-на-блюдце интернета и отчасти успокаивающий ответ "Без изменений". утро началось со стука соседки в дверь: Собираем на венок, ночью женщина с первого этажа умерла. И, прости меня, Господи, вздохнула успокоенно. Так а что стихи? Хм, стихи Быкова люблю лет двадцать уже, разве не говорила?
В этот раз особенно тронула "Преждевременная автоэпитафия" из"Подражания Пастернаку". И почему-то прошедшее в прежние времена мимо меня "На развалинах замка в Швейцарии"и по-новому прочитался дивный "Сон о Гоморре". Быков из тех редких поэтов, у кого совершенство формы и виртуозность исполнения не вступает в противоречие с основной мыслью, часто парадоксальной панчлайновой к сказанному прежде (это в дополнение к списку того, чем ДЛ матери-истории ценен).
С возвращением. Живите. Продолжайте украшать мир, мы вас любим. До последнего времени я и не подозревала, как сильно.