Как Лев Толстой однажды речь на суде говорил... И что из этого вышло...
Из этого вышло в 2018 году кино под названием "История одного назначения".
Режиссёр фильма, она же и сценарист - Авдотья Смирнова.
Продюсер - она же: её муж Анатолий Чубайс дал денег на фильм.
Только денег тех не хватило, так что и Абрамовичу выражается благодарность в финальных титрах:
половину денег на фильм Абрамович выделил...
6 июня 1866 года в 65-м Московском пехотном полку, расквартированном неподалёку от Ясной Поляны,
полковой писарь Василий Шабунин при свидетелях ударил по лицу офицера, капитана Яцкевича.
Разбил в кровь нос и при этом кричал: - Меня в карцер? Поляцкая морда!
Капитан Яцкевич был поляк, а в карцер собирался отправить писаря за очередное пьянство.
Писарь Шабунин пил. К тому же поговаривали, что и на руку нечист.
За такое оскорбление старшего по чину по тогдашнему закону военно-полевой суд имел право приговорить солдата к смертной казни.
И Василий Шабунин был приговорён к расстрелу.
О деле Шабунина узнали в Ясной Поляне, где Лев Николаевич и Софья Андреевна поселились после свадьбы в 1862 году.
Кадр из фильма:
Узнали о деле Шабунина от друга детства Софьи Андреевны - московского поручика Григория Колокольцева (мажор, генеральский сынок):
Колокольцев, придерживаясь либеральных взглядов, прибыл в полк, страстно желая новых порядков в полку.
Без муштры и рукоприкладства. (История одного назначения - это история его назначение в полк)
Юная (но мудрая) Софья Андреевна, узнав про дело Шабунина, сказала:
- Нужно выписать для Шабунина профессионального адвоката из Москвы.
А Лев Николаевич (ему 38 лет) взял да и вспомнил, что он в далёкой молодости почти год учился на юридическом факультете Казанского университета.
Вот он тех времён:
Правда, карты, балы и кутежи помешали ему успешно сдать хоть один бы экзамен...
Так что через год Толстой забрал документы и уехал из Казани в Ясную Поляну.
Сразу после свадьбы:
Реальный Толстой и киношный:
Тем не менее Толстой вызвался быть адвокатом на суде и произнёс свою речь защитника,
пытаясь всё свести к идиотизму и невменяемости Шабунина:
"..в момент совершения поступка пребывал в состоянии идиотизма, да ещё и добавилось душевное расстройство"
Речь Толстого есть в Сети, называется "Речь Толстого в защиту рядового Василия Шибунина",
кто захочет, может почитать.
Потому что в фильме звучит не речь Толстого, а то, что написала (за-для Льва Толстого) Авдотья Смирнова.
Словом, речь Толстого на суде не помогла. Шабунина расстреляли.
История короткая, а фильм затянутый, почти 2 часа.
Создатели фильма, похоже, кроме этой короткой истории хотели впихнуть сюда всю свою сумму знаний о жизни Толстого.
Много времени в фильме отведено страданиям младшей сестры Софьи Андреевны - Тани,
влюблённой в старшего брата Льва Николаевича - Сергея Николаевича Толстого.
В то время как у Сергея Николаевича - многолетняя связь с цыганкой Машей и куча детей от неё.
Причём в фильм втиснуты не только эпизоды из жизни Толстого и его окружения.
В нём есть заимствования из романов Толстого.
Например, помните в "Войне и мире" Наташа отравилась после неудавшегося бегства с Анатолем?
А потом, поправившись, худая-бледная жалкая говорит Пьеру Безухову, мол, всё, жизнь её кончена,
никому не нужна, никто не посмотрит...
И толстый неуклюжий Пьер (женатый тогда на Элен) ей отвечает, мол, не нужно так говорить -
"да если бы я был не я, а умнейший и красивейший.. и был бы свободен.."
Словом, так завуалированно практически в любви объясняется.
А в фильме Татьяна тоже травится, узнав про жену-цыганку и кучу детей у Сергея Николаевича.
И после этого тоже говорит про "никому не нужна...".
Но говорит кому? - Колокольцеву.
И молодой подтянутый офицер Колокольцев мямлит ей в ответ - "да если бы я был не я... а умнейший..я бы не раздумывая..."
Это уже вовсе какое-то пошлое передёргивание - эпизод из романа с Пьером и Наташей,
внесённый зачем-то в фильм о реальной жизни Толстого...
Кадр из фильма, Татьяна, Колокольцев, Софья:
Две сестры - Соня и Татьяна:
Кадр из фильма, Толстой занимается спортом:
Кадр из фильма:
Есть в фильме и лошади, и чёрные поросята, которых Толстой решил разводить,
а кучер, к чёрным поросятам приставленный, их голодом заморил.
Заморил из идейных соображений, мол, называете их братьями нашими меньшими?
Но братьев наших меньших не кормят помоями и не режут к празднику...
Есть в фильме про устройство яснополянской школы и - хуже нет неестественной детской игры -
приторный эпизод в школе, где раскованные "крестьянские" дети виснут на Толстом с криками
- Граф, граф, ты чего не приходил учить нас?
Тут и пожар в бане, и голые девки скачут, спасаясь.
А всё потому, что либеральный поручик Колокольцев отпустил уставших от муштры солдат мыться,
а они начали пить-курить, да с девками шалить, вот пожар и устроили...
Авдотья Смирнова решила снять фильм, прочитав книгу Павла Басинского
"Святой против Льва. Иоанн Кронштадтский и Лев Толстой: история одной вражды", вышедшей в 2013-м году.
В книге есть короткая глава "Спасти рядового Шабунина".
Есть там и речь Толстого.
Говорят, сам Толстой был этой речью недоволен и вообще нигде никогда не вспоминал этот эпизод,
пока один из его дотошных биографов не напомнил в 1908 году, через 40 лет после суда...
Так что для фильма Авдотья Смирнова сама написала речь - за Толстого- и вложила эту речь в уста Толстого.
И все её соавторы-сценаристы согласились: да, да, Толстой мог бы так сказать.
Хотя говорит он там, что называется, давя на жалость:
"- Вот он чихнул, он дышит, он живой. А мы сделаем так, что он будет не живой...
Мы придём домой, укроемся одеялом, перевернём подушку, чтобы было прохладнее...
А он ничего не сделает, потому что он будет - мёртвое тело..."
Словом, речь не профессионального защитника, а только бьющая на эмоции.
И, кроме всего прочего, что чрезвычайно важно:
ведь это были времена, когда Толстой ещё и не думал проповедовать непротивление злу насилием.
Будь он сам на месте этого капитана? Когда его - кулаком по лицу?
И при этом он не может вызвать на дуэль, потому что ударивший - не дворянин.
Вот, например, что случилось с самим Толстым за 4 года до этого, ещё до свадьбы.
В 1862 году в Ясную Поляну прискакали три тройки с жандармами - обыск.
Толстого тогда не было в Ясной Поляне, он был в Самаре, лечился кумысом.
А в его яснополянской школе много было в то время учителей - из поднадзорных студентов,
которые читали Герцена и прочую крамольную литературу.
Прошёл слух, что в имении у графа Толстого чуть ли не тайная типография, вот её и искали.
Даже в пруду шарили. Два дня был обыск, всё в доме перерыли.
Из письма Льва Толстого его влиятельной тётке, фрейлине Александре Андреевне Толстой.
Вот она:
"Что они искали, до сих пор неизвестно.
Какой-то грязный полковник перечитал все мои письма и дневники,
которые я только перед своей смертью думал поручить тому другу, который будет мне тогда ближе всех;
перечитал две переписки, за тайну которых я отдал бы всё на свете,
и уехал, объявив, что он подозрительного ничего не нашёл.
Счастье моё, что меня тут не было, - я бы его убил".
Он и ещё раз повторит, в продолжении письма -
"Я часто говорю себе, какое огромное счастье, что меня не было,
ежели бы я был, то верно бы уже судился бы как убийца..."
То есть признаётся, что мог бы и убить. За то, что читали его личные письма. А тут - по лицу...
После таких его откровений киношная его речь на суде, написанная Авдотьей Смирновой, ухо режет.
Фото из свободных источников Сети; коллажи мои
Режиссёр фильма, она же и сценарист - Авдотья Смирнова.
Продюсер - она же: её муж Анатолий Чубайс дал денег на фильм.
Только денег тех не хватило, так что и Абрамовичу выражается благодарность в финальных титрах:
половину денег на фильм Абрамович выделил...
6 июня 1866 года в 65-м Московском пехотном полку, расквартированном неподалёку от Ясной Поляны,
полковой писарь Василий Шабунин при свидетелях ударил по лицу офицера, капитана Яцкевича.
Разбил в кровь нос и при этом кричал: - Меня в карцер? Поляцкая морда!
Капитан Яцкевич был поляк, а в карцер собирался отправить писаря за очередное пьянство.
Писарь Шабунин пил. К тому же поговаривали, что и на руку нечист.
За такое оскорбление старшего по чину по тогдашнему закону военно-полевой суд имел право приговорить солдата к смертной казни.
И Василий Шабунин был приговорён к расстрелу.
О деле Шабунина узнали в Ясной Поляне, где Лев Николаевич и Софья Андреевна поселились после свадьбы в 1862 году.
Кадр из фильма:
Узнали о деле Шабунина от друга детства Софьи Андреевны - московского поручика Григория Колокольцева (мажор, генеральский сынок):
Колокольцев, придерживаясь либеральных взглядов, прибыл в полк, страстно желая новых порядков в полку.
Без муштры и рукоприкладства. (История одного назначения - это история его назначение в полк)
Юная (но мудрая) Софья Андреевна, узнав про дело Шабунина, сказала:
- Нужно выписать для Шабунина профессионального адвоката из Москвы.
А Лев Николаевич (ему 38 лет) взял да и вспомнил, что он в далёкой молодости почти год учился на юридическом факультете Казанского университета.
Вот он тех времён:
Правда, карты, балы и кутежи помешали ему успешно сдать хоть один бы экзамен...
Так что через год Толстой забрал документы и уехал из Казани в Ясную Поляну.
Сразу после свадьбы:
Реальный Толстой и киношный:
Тем не менее Толстой вызвался быть адвокатом на суде и произнёс свою речь защитника,
пытаясь всё свести к идиотизму и невменяемости Шабунина:
"..в момент совершения поступка пребывал в состоянии идиотизма, да ещё и добавилось душевное расстройство"
Речь Толстого есть в Сети, называется "Речь Толстого в защиту рядового Василия Шибунина",
кто захочет, может почитать.
Потому что в фильме звучит не речь Толстого, а то, что написала (за-для Льва Толстого) Авдотья Смирнова.
Словом, речь Толстого на суде не помогла. Шабунина расстреляли.
История короткая, а фильм затянутый, почти 2 часа.
Создатели фильма, похоже, кроме этой короткой истории хотели впихнуть сюда всю свою сумму знаний о жизни Толстого.
Много времени в фильме отведено страданиям младшей сестры Софьи Андреевны - Тани,
влюблённой в старшего брата Льва Николаевича - Сергея Николаевича Толстого.
В то время как у Сергея Николаевича - многолетняя связь с цыганкой Машей и куча детей от неё.
Причём в фильм втиснуты не только эпизоды из жизни Толстого и его окружения.
В нём есть заимствования из романов Толстого.
Например, помните в "Войне и мире" Наташа отравилась после неудавшегося бегства с Анатолем?
А потом, поправившись, худая-бледная жалкая говорит Пьеру Безухову, мол, всё, жизнь её кончена,
никому не нужна, никто не посмотрит...
И толстый неуклюжий Пьер (женатый тогда на Элен) ей отвечает, мол, не нужно так говорить -
"да если бы я был не я, а умнейший и красивейший.. и был бы свободен.."
Словом, так завуалированно практически в любви объясняется.
А в фильме Татьяна тоже травится, узнав про жену-цыганку и кучу детей у Сергея Николаевича.
И после этого тоже говорит про "никому не нужна...".
Но говорит кому? - Колокольцеву.
И молодой подтянутый офицер Колокольцев мямлит ей в ответ - "да если бы я был не я... а умнейший..я бы не раздумывая..."
Это уже вовсе какое-то пошлое передёргивание - эпизод из романа с Пьером и Наташей,
внесённый зачем-то в фильм о реальной жизни Толстого...
Кадр из фильма, Татьяна, Колокольцев, Софья:
Две сестры - Соня и Татьяна:
Кадр из фильма, Толстой занимается спортом:
Кадр из фильма:
Есть в фильме и лошади, и чёрные поросята, которых Толстой решил разводить,
а кучер, к чёрным поросятам приставленный, их голодом заморил.
Заморил из идейных соображений, мол, называете их братьями нашими меньшими?
Но братьев наших меньших не кормят помоями и не режут к празднику...
Есть в фильме про устройство яснополянской школы и - хуже нет неестественной детской игры -
приторный эпизод в школе, где раскованные "крестьянские" дети виснут на Толстом с криками
- Граф, граф, ты чего не приходил учить нас?
Тут и пожар в бане, и голые девки скачут, спасаясь.
А всё потому, что либеральный поручик Колокольцев отпустил уставших от муштры солдат мыться,
а они начали пить-курить, да с девками шалить, вот пожар и устроили...
Авдотья Смирнова решила снять фильм, прочитав книгу Павла Басинского
"Святой против Льва. Иоанн Кронштадтский и Лев Толстой: история одной вражды", вышедшей в 2013-м году.
В книге есть короткая глава "Спасти рядового Шабунина".
Есть там и речь Толстого.
Говорят, сам Толстой был этой речью недоволен и вообще нигде никогда не вспоминал этот эпизод,
пока один из его дотошных биографов не напомнил в 1908 году, через 40 лет после суда...
Так что для фильма Авдотья Смирнова сама написала речь - за Толстого- и вложила эту речь в уста Толстого.
И все её соавторы-сценаристы согласились: да, да, Толстой мог бы так сказать.
Хотя говорит он там, что называется, давя на жалость:
"- Вот он чихнул, он дышит, он живой. А мы сделаем так, что он будет не живой...
Мы придём домой, укроемся одеялом, перевернём подушку, чтобы было прохладнее...
А он ничего не сделает, потому что он будет - мёртвое тело..."
Словом, речь не профессионального защитника, а только бьющая на эмоции.
И, кроме всего прочего, что чрезвычайно важно:
ведь это были времена, когда Толстой ещё и не думал проповедовать непротивление злу насилием.
Будь он сам на месте этого капитана? Когда его - кулаком по лицу?
И при этом он не может вызвать на дуэль, потому что ударивший - не дворянин.
Вот, например, что случилось с самим Толстым за 4 года до этого, ещё до свадьбы.
В 1862 году в Ясную Поляну прискакали три тройки с жандармами - обыск.
Толстого тогда не было в Ясной Поляне, он был в Самаре, лечился кумысом.
А в его яснополянской школе много было в то время учителей - из поднадзорных студентов,
которые читали Герцена и прочую крамольную литературу.
Прошёл слух, что в имении у графа Толстого чуть ли не тайная типография, вот её и искали.
Даже в пруду шарили. Два дня был обыск, всё в доме перерыли.
Из письма Льва Толстого его влиятельной тётке, фрейлине Александре Андреевне Толстой.
Вот она:
"Что они искали, до сих пор неизвестно.
Какой-то грязный полковник перечитал все мои письма и дневники,
которые я только перед своей смертью думал поручить тому другу, который будет мне тогда ближе всех;
перечитал две переписки, за тайну которых я отдал бы всё на свете,
и уехал, объявив, что он подозрительного ничего не нашёл.
Счастье моё, что меня тут не было, - я бы его убил".
Он и ещё раз повторит, в продолжении письма -
"Я часто говорю себе, какое огромное счастье, что меня не было,
ежели бы я был, то верно бы уже судился бы как убийца..."
То есть признаётся, что мог бы и убить. За то, что читали его личные письма. А тут - по лицу...
После таких его откровений киношная его речь на суде, написанная Авдотьей Смирновой, ухо режет.
Фото из свободных источников Сети; коллажи мои