adore me
Ты смотришь в окно, на далекие огни на том берегу, и воображаешь, что там - совсем другой город. Совсем другие люди, которые тебя ждут, и собаки, которые тебе рады. Люди, которым хватает тебя ровно столько, сколько тебя есть. Они ничего не хотят отрезать от тебя, не хотят ничего пришить. Не хотят спаять тебя с собой, не хотят спать с тобой, не хотят, чтобы ты говорил больше, пил меньше, смеялся тише, жил в позе лотоса, мыл за собой посуду, не курил. Они терпят твою придурь, а тебя не раздражают их странности. Люди, ради которых можно слушать другую музыку, и перестать все время что-то читать. Они делают чай со сливками и жарят фундук. Они никуда не спешат, потому что у них есть ты. Они ощущают музыку, как пульс, как жизненную среду, их носки всегда в полоску, они пишут левой, у них изумительные глаза и они странно подстрижены. Они носят Rifle и Campers. Ты можешь делать коллажи из этих людей. Они удивительно подходят друг другу - слишком уникальны для паззла (паззл - это для Йоркширских пустошей), для коллажа - в самый раз. Их кости изъедены любовью, но они всегда готовы к новым приключениям - на все более и более высоких уровнях, и каждый раз в их арсенале появляется все новое оружие. Вы делитесь этими милитари-находками: вот узи - очень быстрая штука, вот разрывная граната - поражает всех, в радиусе километра. Но ты снайпер, правда, Джекил? Тебя интересует кто-то один. Воспоминания о несбывшемся - прогулки по узким улицам Йорка, Плантагенеты, линия баса, туман с болот. Они знают это. Вы практикуете апгрейд эмпатичности, так что скоро можно будет не говорить. Сахар по карманам, покетбук со стихами Бродского, полуполные фляжки с ромом, вчера дописанный роман в стихах. Вы ставите «Генриха» Шекспира на дымной кухне, разучиваете роли, тратите время своей жизни на очень дорогую патетику. Вам всего и всегда более, чем достаточно. На какое-то время они могут даже компенсировать тебе отсутствие Йоркширских пустошей, и «never enough», и туман, который отлично скрадывает крики.
Они устраивают вечеринки, танцуют на столах, им не нужно много допингов, потому что они - допинг друг для друга, у них открытые лица и короткие имена… у всех этих людей, которые, конечно, где-то есть. Разбросанные по разным городам и странам, запертые в клетках квартир, изолированные окнами типичных высоток, хищники каменных джунглей - они, так же, как ты, Джекил, рыщут ночами в поисках добычи, в поисках тебя. Они, конечно, тоскуют по тебе так же, как ты по ним, так же пялятся в окна поездов, так же едут в неизвестных направлениях, их куртки так же промокают от вечных дождей средней полосы, они забивают вакуум покупками, не в состоянии вспомнить даже цвета того барахла, что надето на них. Так же знают на память 150 стихов и 200 цитат из Борхеса и Сартра. Так же благословляют и проклинают Камю каждый день, так же мечтают знать арамейский и дочитать Джойса.
Они устраивают вечеринки, танцуют на столах, им не нужно много допингов, потому что они - допинг друг для друга, у них открытые лица и короткие имена… у всех этих людей, которые, конечно, где-то есть. Разбросанные по разным городам и странам, запертые в клетках квартир, изолированные окнами типичных высоток, хищники каменных джунглей - они, так же, как ты, Джекил, рыщут ночами в поисках добычи, в поисках тебя. Они, конечно, тоскуют по тебе так же, как ты по ним, так же пялятся в окна поездов, так же едут в неизвестных направлениях, их куртки так же промокают от вечных дождей средней полосы, они забивают вакуум покупками, не в состоянии вспомнить даже цвета того барахла, что надето на них. Так же знают на память 150 стихов и 200 цитат из Борхеса и Сартра. Так же благословляют и проклинают Камю каждый день, так же мечтают знать арамейский и дочитать Джойса.