broken ship
И пока ты твердишь что: «алкоголь, любимая, вредно», и разливаешь по колбам хрустальным мутный сок волшебного Йопо, город липкий стекает с холмов.
Маски продолжают оплакивать лица, солнце к закату клонится, просыпаются хищные птицы, и толкая друг друга боками, лодки толпятся вблизи причала. Горизонт растянут и выгнут. На него, как на нитку, нанизаны далекие и дымные огни каравелл.
Наша гавань пиратская отдыхает. Протекают трюмы, и дырявые головы на подушках ловят ртами остатки сладких любовных утех. Пиротехники зажигают в небе над портом яркие сны. Все окопались якорями в зыбучих песках будуаров: рассованы по карманам рассветы, и все ждут попутного ветра. Может, в среду, а может больше никогда.
Налей побольше. Мы живем так странно. Как будто нам не писаны ни мифы, ни законы Хаммурапи, ни даже приключенья Джельсомино. Нам все едино. Пока другие консервируют пиастры, и уговаривают шлюх «еще немножко», у нас задраивают люки, и стихи стихают. Усталые уста гоняют электрические токи из тела в тело, и полузакрытые глаза в ресниц решетках все глубже погружаются во мрак.
Теперь - на ощупь. Как латимерии, которых сосчитать по пальцам, мы движемся подальше от кораллов и праздников - во глубь тысячелетий, где не нужны ни фейерверки, ни пиастры, где слова «нет» в помине не бывало, где помнить нечего, и ждать не нужно, где мы откупорим капалы, наполненные чистой жизнью в фосфорицирующей темноте блаженной
