А между тем...
Наконец то добралась до ванны, нормальной кровати и камина.
Основная новость на данный момент: колдогипс снят, трубки от бутылок с питательными жидкостями отключены, нога функционирует, правда пока не в прежнем объеме.
Началось все с того, что к нам прибыла моя матушка в сопровождении пары ассистентов. Я только проковыляла в дом за полотенцем, вышла обратно на крыльцо, а она уже тут. И Урсула с безмятежной улыбкой развлекает ее беседой. Мама заметно гневалась, в конце концов, она не привыкла к манере общения Миллер, и выхватила волшебную палочку. Подруженька успела выпалить только: "А справочку потом о побоях выпишите?". Пока матушка подыскивала слова подходящие, Миллер ехидно ей подмигнула и ушла в аппарацию. Конечно, у нее там клубкопухи не сортированы. А матушка в дурном расположении духа досталась мне.
Не тратя больше времени на разговоры, мама потребовала у профессора Коэн отдельную комнату, где ее не будут беспокоить, потащила меня с собой. Меня живо уложили на стол и начали операцию. Скажу сразу. Было очень больно. Я пыталась терпеть. Через час моя нога была окончательно при мне.
На обед матушка остаться не соизволила, Высказав профессору Коэн все, что она думает о ее методах трудового воспитания (Ну да, мы не успели сделать вид, насколько тяжко я тут тружусь) матушка утащила меня на профилактическую беседу. Содержание ее я тут открывать не буду. Обычно при родителях я не плачу. И в этот раз я старалась сдерживаться. Сунув мне в руку листок с рекомендациями по восстановительному лечению, мама вместе с ассистентами (они, кстати, тоже не пообедали но фруктов натырили полные сумки) отбыла в Америку.
Я стояла одна на берегу. Меня переполняла обида. А потом мир вдруг изменился. Как тогда в колледже. Я кинулась в объятья леса и он принял меня. Я бежала наслаждаясь свободой, яркими красками, светом солнца сквозь огромные листья. Все проблемы остались далеко позади. Были только я и лес. Солнечный, дождливый, ночной. Он упоительно пах и звучал лучше любой музыки. Был момент, когда я решила не возвращаться. Мне было так хорошо. Впервые в жизни я была восхитительно, безмятежно счастлива. Я наконец то была свободна, как всегда хотела.
Обнаружила я себя на окраине леса, неподалеку от дома. Ко мне бежала встревоженная Урсула. Не прекращая орать ругательства, она на мобиликорпусе отнесла меня в комнату. Зачетно я погуляла.
Основная новость на данный момент: колдогипс снят, трубки от бутылок с питательными жидкостями отключены, нога функционирует, правда пока не в прежнем объеме.
Началось все с того, что к нам прибыла моя матушка в сопровождении пары ассистентов. Я только проковыляла в дом за полотенцем, вышла обратно на крыльцо, а она уже тут. И Урсула с безмятежной улыбкой развлекает ее беседой. Мама заметно гневалась, в конце концов, она не привыкла к манере общения Миллер, и выхватила волшебную палочку. Подруженька успела выпалить только: "А справочку потом о побоях выпишите?". Пока матушка подыскивала слова подходящие, Миллер ехидно ей подмигнула и ушла в аппарацию. Конечно, у нее там клубкопухи не сортированы. А матушка в дурном расположении духа досталась мне.
Не тратя больше времени на разговоры, мама потребовала у профессора Коэн отдельную комнату, где ее не будут беспокоить, потащила меня с собой. Меня живо уложили на стол и начали операцию. Скажу сразу. Было очень больно. Я пыталась терпеть. Через час моя нога была окончательно при мне.
На обед матушка остаться не соизволила, Высказав профессору Коэн все, что она думает о ее методах трудового воспитания (Ну да, мы не успели сделать вид, насколько тяжко я тут тружусь) матушка утащила меня на профилактическую беседу. Содержание ее я тут открывать не буду. Обычно при родителях я не плачу. И в этот раз я старалась сдерживаться. Сунув мне в руку листок с рекомендациями по восстановительному лечению, мама вместе с ассистентами (они, кстати, тоже не пообедали но фруктов натырили полные сумки) отбыла в Америку.
Я стояла одна на берегу. Меня переполняла обида. А потом мир вдруг изменился. Как тогда в колледже. Я кинулась в объятья леса и он принял меня. Я бежала наслаждаясь свободой, яркими красками, светом солнца сквозь огромные листья. Все проблемы остались далеко позади. Были только я и лес. Солнечный, дождливый, ночной. Он упоительно пах и звучал лучше любой музыки. Был момент, когда я решила не возвращаться. Мне было так хорошо. Впервые в жизни я была восхитительно, безмятежно счастлива. Я наконец то была свободна, как всегда хотела.
Обнаружила я себя на окраине леса, неподалеку от дома. Ко мне бежала встревоженная Урсула. Не прекращая орать ругательства, она на мобиликорпусе отнесла меня в комнату. Зачетно я погуляла.