Разное вспомненное (1)
Штука для приготовления апельсинового сока. Апельсин разрезался пополам и насаживался сверху. Мне очень нравилось его пить и нравилось смотреть на корки и внутренности апельсина после того как они были выжаты. Вспомнил, что из корок апельсина делалось какое-то очень вкусное варенье, но я не знал, как его делать.
У меня была мечта - попасть в пионерлагерь Артек, в основанном из-за того, что я считал, что там дают купаться в море без ограничений. Как бы не так - даже в спортлагере нам не всегда разрешали свободно плавать. В Артеке надо было поддерживать образ передового и дисциплинированного пионера, ту не до получения удовольствия и проведения времени наедине с морем. Я это понимал подспудно, но все равно хотелось быть поближе к морю, а не в обычных пионерлагерях. Ну и похвастаться было бы неплохо.
В квартире был вьетнамский бальзам, он считался, чуть ли не чудодейственным. Мне всегда очень не нравился его запах, и он никогда мне не помогал. Мне мазали им виски, и я, особо не сопротивляясь, лежал и недоумевал - почему мне нужно лежать и нюхать этот мерзкий запах. Мне не нравилось даже ощущение, когда его размазывали. Но нравилось, что ко мне проявляли внимание и лечили.
В квартире были бидоны. Именно такие, как на картинке. В одном, вроде, хранили масло, с другим я ходил в магазин, но не помню, что в нем я мог носить. Я себя чувствовал стыдливо и неловко на улице, когда ходил с бидоном. Мне казалось, что больше так никто не делает. Даже дома вид бидонов у меня ассоциировался с чем-то очень старым и неприятным.
У матери была куча бигуди, я к ней испытывал но, когда ее видел с накрученными бигудями - она казалась мне совершенно другим, неприятным человеком в них.
Лезвия бритв, я их иногда из этих конвертиков доставал и использовал для оголения проводов, которые нужно было либо спаивать, либо прикручивать друг к другу. Мне нравилось возиться с проводами, мне казалось, что я освоил что-то сложное, ведь по проводам текло опасное электричество.
В доме был очень похожий будильник. Мне очень нравилось бить по его кнопке, когда он звенел, я себе чувствовал всемогущим, когда это делал. Я не помню, где он стоял.
Я не уверен, но, похоже, у нас висела в точности такая же чеканка с кораблем. Мне она очень нравилась, но я не могу вспомнить, где она висела.
У нас был такой чемодан, который лежит сверху - я не помню, кому он принадлежал, наверное, деду. Эти чемоданы были высткланы изнутри цветной тканью.
У меня были цветные мелки, не похожие на эти. Мне нравилось рисовать ими на асфальте. Они нравились также на ощупь и казались чем-то удивительным.
Это очень похоже на детские карты. Были карты с картинками природы, которые, вроде, назывались Юный Натуралист. Я никогда не хотел их играть - мне нравилось играть во взрослые карты, а эти казались ненастоящими.
Меня в детстве сочень возбуждали вот такие карты, я их видел только пару раз, и мне очень хотелось такие иметь. Еще мне казалось, что такие карты могут быть только у настоящих взрослых и успешных мужчин.
Отец никогда не брал в отпуск свои фирменные американские карты, они были неприкасаемой реликвией, мы всегда играли в обычные. Такие:
Мне нравилось открывать колпачки от диафильмов и рассматривать их на свет. То же самое я делал практически с любыми негативами и кинолентами.
В моей комнате был эспандер, иногда я его запихивал под кровать и надолго там забывал. Мне его дали, чтобы я физически развивался, но мне никогда не хотелось с ним упражняться. Я это делал крайне редко, и только из угрызений совести перед отцом. Не нравились кассания его деревянных ручек.
Откуда-то у меня оказывались такие флажки, когда я ходил на демонстрации. Мне не нравилось ходить на демонстрации, и не нравилось, когда ими приходилось махать, мне даже тогда это казалось чем-то очень глупым, но мне нравилось сжимать деревянный ствол в руке, и иногда нравилось мять эту ткань.
Дома был такой фонарь, мне нравилось менять в нем батарейке и светить в темноте. Но он не светил далеко, хотя в пределах дома был классным. Еще был другой фонарь - пластмассовый, с ним я залезал под одеяло, включал его и дрочил там.
Еще был такой фонарь. Сзади вставлялась плоская батарейка. Он светил очень слабо, включался двигающимся по его поверхности шершавым пластмассовым рычажком.
Похожая штука стояла в фотоателье, где я делал фотки на документы. Мне это казалось очень сложным и удивительным прибором, требующим искусства в управлении. Еще был знакомый, который проявлял фотки, запершись в темной ванне, у него был специальный прибор для проявления.
В квартире была похожая головоломка, где нужно было переставлять местами пластинки, чтобы получалось что-то - каковая была цель у этой игры, не помню.
Грелка была ярко красная, для чего она пользовалась, не помню.
Так выглядел календарь, стоявший на кухне
Был такой же, похоже в нем варили кофе.
У меня была мечта - попасть в пионерлагерь Артек, в основанном из-за того, что я считал, что там дают купаться в море без ограничений. Как бы не так - даже в спортлагере нам не всегда разрешали свободно плавать. В Артеке надо было поддерживать образ передового и дисциплинированного пионера, ту не до получения удовольствия и проведения времени наедине с морем. Я это понимал подспудно, но все равно хотелось быть поближе к морю, а не в обычных пионерлагерях. Ну и похвастаться было бы неплохо.
В квартире был вьетнамский бальзам, он считался, чуть ли не чудодейственным. Мне всегда очень не нравился его запах, и он никогда мне не помогал. Мне мазали им виски, и я, особо не сопротивляясь, лежал и недоумевал - почему мне нужно лежать и нюхать этот мерзкий запах. Мне не нравилось даже ощущение, когда его размазывали. Но нравилось, что ко мне проявляли внимание и лечили.
В квартире были бидоны. Именно такие, как на картинке. В одном, вроде, хранили масло, с другим я ходил в магазин, но не помню, что в нем я мог носить. Я себя чувствовал стыдливо и неловко на улице, когда ходил с бидоном. Мне казалось, что больше так никто не делает. Даже дома вид бидонов у меня ассоциировался с чем-то очень старым и неприятным.
У матери была куча бигуди, я к ней испытывал но, когда ее видел с накрученными бигудями - она казалась мне совершенно другим, неприятным человеком в них.
Лезвия бритв, я их иногда из этих конвертиков доставал и использовал для оголения проводов, которые нужно было либо спаивать, либо прикручивать друг к другу. Мне нравилось возиться с проводами, мне казалось, что я освоил что-то сложное, ведь по проводам текло опасное электричество.
В доме был очень похожий будильник. Мне очень нравилось бить по его кнопке, когда он звенел, я себе чувствовал всемогущим, когда это делал. Я не помню, где он стоял.
Я не уверен, но, похоже, у нас висела в точности такая же чеканка с кораблем. Мне она очень нравилась, но я не могу вспомнить, где она висела.
У нас был такой чемодан, который лежит сверху - я не помню, кому он принадлежал, наверное, деду. Эти чемоданы были высткланы изнутри цветной тканью.
У меня были цветные мелки, не похожие на эти. Мне нравилось рисовать ими на асфальте. Они нравились также на ощупь и казались чем-то удивительным.
Это очень похоже на детские карты. Были карты с картинками природы, которые, вроде, назывались Юный Натуралист. Я никогда не хотел их играть - мне нравилось играть во взрослые карты, а эти казались ненастоящими.
Меня в детстве сочень возбуждали вот такие карты, я их видел только пару раз, и мне очень хотелось такие иметь. Еще мне казалось, что такие карты могут быть только у настоящих взрослых и успешных мужчин.
Отец никогда не брал в отпуск свои фирменные американские карты, они были неприкасаемой реликвией, мы всегда играли в обычные. Такие:
Мне нравилось открывать колпачки от диафильмов и рассматривать их на свет. То же самое я делал практически с любыми негативами и кинолентами.
В моей комнате был эспандер, иногда я его запихивал под кровать и надолго там забывал. Мне его дали, чтобы я физически развивался, но мне никогда не хотелось с ним упражняться. Я это делал крайне редко, и только из угрызений совести перед отцом. Не нравились кассания его деревянных ручек.
Откуда-то у меня оказывались такие флажки, когда я ходил на демонстрации. Мне не нравилось ходить на демонстрации, и не нравилось, когда ими приходилось махать, мне даже тогда это казалось чем-то очень глупым, но мне нравилось сжимать деревянный ствол в руке, и иногда нравилось мять эту ткань.
Дома был такой фонарь, мне нравилось менять в нем батарейке и светить в темноте. Но он не светил далеко, хотя в пределах дома был классным. Еще был другой фонарь - пластмассовый, с ним я залезал под одеяло, включал его и дрочил там.
Еще был такой фонарь. Сзади вставлялась плоская батарейка. Он светил очень слабо, включался двигающимся по его поверхности шершавым пластмассовым рычажком.
Похожая штука стояла в фотоателье, где я делал фотки на документы. Мне это казалось очень сложным и удивительным прибором, требующим искусства в управлении. Еще был знакомый, который проявлял фотки, запершись в темной ванне, у него был специальный прибор для проявления.
В квартире была похожая головоломка, где нужно было переставлять местами пластинки, чтобы получалось что-то - каковая была цель у этой игры, не помню.
Грелка была ярко красная, для чего она пользовалась, не помню.
Так выглядел календарь, стоявший на кухне
Был такой же, похоже в нем варили кофе.