Ляськины сказки... Дождик...
Лясьскины сказки... Дождик...
Тёмно-голубое небо качнулось, словно большая чайная чашка, и с его фарфорового дна упала первая крупная каплища дождя. Ляся любила весну, но не целиком, более прочего её радовал момент появления листьев - молодых и отважных из-за собственной юной наивности. Сперва они высовывали любопытные зелёные носы из уютных почек-укрытий, а потом настырно лезли наружу, не подозревая, сколь несправедливо короток и странен век обычного листика... Имеет ли смысл биться на ветру, борясь за свободу, стараться улететь, а едва оторвавшись от родной ветки погибнуть? Правда, нужно отдать должное - листья, в большинстве своём, за краткое земное существование успевают испытать чувство свободного парения, а такое дорогого стоит...
Итак, Ляся ждала листьев... Но пока, в марте, её сознание определяло бытие, покрытое серыми от городской копоти полуметровыми сугробами, старательно цеплявшимися за жизнь, не смотря на ежедневное вполне сносное солнышко.
- Цвирь-цвирь, - проверещал митинговавший на рябине воробей, глядя в глаза коту, и без того с трудом державшему себя в лапах. Мурзик нервно дёрнул хвостом, сопротивляясь желанию сигануть в окно, невнятно мявкнул и прижал уши:
- Спокойно, Эммануил, спокойно, это - только безмозглая птичка из отряда воробьиных... - Сказал он, себе и совершил парочку глубоких вдохов, как советовали в женском журнале, на днях оставленном Лясей на столе. Кот, вообще, любил почитать статьи по прикладной психологии и, при случае, обсудить их с Домовым. Буквально намедни, он разразился нуднейшей лекцией о распознавании невербальных признаков вранья у собеседника, в процессе которой, Домовой, уснув, упал со спинки дивана, пребольно ударился и, в отместку, на добрых два часа, лишил Мурзика голоса.
«Бум!» - упала следующая капля. Расстроенный воробей выкрикнул последнее звонкое «цвирь» и упорхнул в неизвестном направлении. «Бум-бум-бум-бум»... Кот с интересом наблюдал за перипетиями погоды. «БУБУМ!» - особо крупная дождинка, бриллиантово сверкнув, ударилась о стекло. Наблюдатель отпрянул и свалился с подоконника, со скрежетом цепляясь когтями за батарею.
- Нервный ты, Эммануил... Нельзя так. - Индифферентно констатировал Домовой, пронаблюдавший падение. Кот сидел укрытый тюлем, точно нетрезвая невеста, со съехавшей набок фатой, и не мог оторвать зачарованного взгляда от напугавшей его капли. А та, кокетливо покачиваясь, сползла вниз, оставив влажную дорожку, и устроилась на раме:
- А знаешь, Домовой... - В интонации кота появились мечтательные нотки.
- Сразу - нет! После твоих: «а знаешь», легко можно сделаться бездомным! - Не дав договорить, ответил приятель выдумщику.
- Что ты знаешь о тяжкой бездомной доле...
- Ой, да ладно, ты бродяжил-то недели три, пока тебя не подобрали и Лясе не всучили...
- Ляся меня любит!
- Тут ты прав, твои художества без сумасшедшей любви не пережить...
- А я думал - ты мне друг! - Мурзик опереточно страдал...
- Хорошо, давай уже, излагай... Рассмотрим...
- Так вот... Хочется мне, друг Домовой, дождя... Простого, нормального дождя, здесь и сейчас.
- Ты от одной капли, с подоконника рухнул мешком, - обиженный кот вздёрнул подбородок и гордо молчал, будто большой актёр освистанный сбродом. Домовой застыдился: «Уговорил, получишь ты свой дождь», - произнёс он и хлопнул в ладоши.
Под потолком квартиры быстро собрались толстощёкие тучки, и пошёл всамделишный весенний дождь. Капли, искрами падали вниз. Надо отдать должное, Домовой сообразил, что лужи в квартире ни к чему и колданул так, чтоб дождинки растворялись в воздухе, не достигая пола. Кот наслаждался вовсю... Он носился из комнаты в комнату, подпрыгивал, кувыркался, ловил прозрачные шарики воды ртом и лапами, фыркал и тряс головой... Веселье продолжалось довольно долго, но вот в замке заскрежетал ключ... Мурзик, совершив последний кульбит, плюхнулся на ковёр, а Домовой едва успел вновь хлопнуть в ладоши.
Когда Ляся перешагнула порог, ей точнёхонько на нос шлёпнулась запоздалая шальная капелька. Девушка подняла глаза и увидела плавающую у притолоки крохотную лиловую тучку. «Пух...» - сказала тучка и исчезла. «Наконец-то выходной... Я высплюсь и мне прекратит мерещиться разная белиберда...» - решила Ляська. В коридор выскочил абсолютно счастливый Мурзик. На его усах бисером сияли брызги, на радостях он начал тереться о хозяйкины ноги, оставляя на брюках мокрые полосы...
Ваша Ло (Мягкова Лариса 22 0 17)
Тёмно-голубое небо качнулось, словно большая чайная чашка, и с его фарфорового дна упала первая крупная каплища дождя. Ляся любила весну, но не целиком, более прочего её радовал момент появления листьев - молодых и отважных из-за собственной юной наивности. Сперва они высовывали любопытные зелёные носы из уютных почек-укрытий, а потом настырно лезли наружу, не подозревая, сколь несправедливо короток и странен век обычного листика... Имеет ли смысл биться на ветру, борясь за свободу, стараться улететь, а едва оторвавшись от родной ветки погибнуть? Правда, нужно отдать должное - листья, в большинстве своём, за краткое земное существование успевают испытать чувство свободного парения, а такое дорогого стоит...
Итак, Ляся ждала листьев... Но пока, в марте, её сознание определяло бытие, покрытое серыми от городской копоти полуметровыми сугробами, старательно цеплявшимися за жизнь, не смотря на ежедневное вполне сносное солнышко.
- Цвирь-цвирь, - проверещал митинговавший на рябине воробей, глядя в глаза коту, и без того с трудом державшему себя в лапах. Мурзик нервно дёрнул хвостом, сопротивляясь желанию сигануть в окно, невнятно мявкнул и прижал уши:
- Спокойно, Эммануил, спокойно, это - только безмозглая птичка из отряда воробьиных... - Сказал он, себе и совершил парочку глубоких вдохов, как советовали в женском журнале, на днях оставленном Лясей на столе. Кот, вообще, любил почитать статьи по прикладной психологии и, при случае, обсудить их с Домовым. Буквально намедни, он разразился нуднейшей лекцией о распознавании невербальных признаков вранья у собеседника, в процессе которой, Домовой, уснув, упал со спинки дивана, пребольно ударился и, в отместку, на добрых два часа, лишил Мурзика голоса.
«Бум!» - упала следующая капля. Расстроенный воробей выкрикнул последнее звонкое «цвирь» и упорхнул в неизвестном направлении. «Бум-бум-бум-бум»... Кот с интересом наблюдал за перипетиями погоды. «БУБУМ!» - особо крупная дождинка, бриллиантово сверкнув, ударилась о стекло. Наблюдатель отпрянул и свалился с подоконника, со скрежетом цепляясь когтями за батарею.
- Нервный ты, Эммануил... Нельзя так. - Индифферентно констатировал Домовой, пронаблюдавший падение. Кот сидел укрытый тюлем, точно нетрезвая невеста, со съехавшей набок фатой, и не мог оторвать зачарованного взгляда от напугавшей его капли. А та, кокетливо покачиваясь, сползла вниз, оставив влажную дорожку, и устроилась на раме:
- А знаешь, Домовой... - В интонации кота появились мечтательные нотки.
- Сразу - нет! После твоих: «а знаешь», легко можно сделаться бездомным! - Не дав договорить, ответил приятель выдумщику.
- Что ты знаешь о тяжкой бездомной доле...
- Ой, да ладно, ты бродяжил-то недели три, пока тебя не подобрали и Лясе не всучили...
- Ляся меня любит!
- Тут ты прав, твои художества без сумасшедшей любви не пережить...
- А я думал - ты мне друг! - Мурзик опереточно страдал...
- Хорошо, давай уже, излагай... Рассмотрим...
- Так вот... Хочется мне, друг Домовой, дождя... Простого, нормального дождя, здесь и сейчас.
- Ты от одной капли, с подоконника рухнул мешком, - обиженный кот вздёрнул подбородок и гордо молчал, будто большой актёр освистанный сбродом. Домовой застыдился: «Уговорил, получишь ты свой дождь», - произнёс он и хлопнул в ладоши.
Под потолком квартиры быстро собрались толстощёкие тучки, и пошёл всамделишный весенний дождь. Капли, искрами падали вниз. Надо отдать должное, Домовой сообразил, что лужи в квартире ни к чему и колданул так, чтоб дождинки растворялись в воздухе, не достигая пола. Кот наслаждался вовсю... Он носился из комнаты в комнату, подпрыгивал, кувыркался, ловил прозрачные шарики воды ртом и лапами, фыркал и тряс головой... Веселье продолжалось довольно долго, но вот в замке заскрежетал ключ... Мурзик, совершив последний кульбит, плюхнулся на ковёр, а Домовой едва успел вновь хлопнуть в ладоши.
Когда Ляся перешагнула порог, ей точнёхонько на нос шлёпнулась запоздалая шальная капелька. Девушка подняла глаза и увидела плавающую у притолоки крохотную лиловую тучку. «Пух...» - сказала тучка и исчезла. «Наконец-то выходной... Я высплюсь и мне прекратит мерещиться разная белиберда...» - решила Ляська. В коридор выскочил абсолютно счастливый Мурзик. На его усах бисером сияли брызги, на радостях он начал тереться о хозяйкины ноги, оставляя на брюках мокрые полосы...
Ваша Ло (Мягкова Лариса 22 0 17)