Часть 6. Утро.
Для Мещерского утро началось в штабе. Примерно за полчаса до общего построения его превосходительство генерал-майор Белобородов собрал совещание, на котором обсуждались текущие дела и планы. Больше всего говорили о главном - проблеме со снабжением. Когда в части по три патрона на человека, много не навоюешь - в пору вставать, и - шашку наголо, кидаться в рукопашную. Долго обсуждали, что делать, где брать боезапас, как держаться до его прибытия. Снабжение продовольствием также вызывало сомнения - еда в город доставлялась эшелонами, а они задерживались, перехватывались, или попросту разворовывались где-то на перекладных. Державинский отряд держал станции в постоянном оцеплении, но этого было недостаточно для того, чтобы обеспечить бесперебойное снабжение.
Постепенно выработали диспозицию, командиры частей получили приказы и разошлись. Спецчастям - артиллеристам и пулемётчикам - была поставлена задача в срочном порядке приводить в боевую готовность орудия.
Когда Андрей Александрович вернулся с совещания, то в гостиной встретил Варвару Прокофьевну. Бабушка уже встала, и теперь беседовала о чём-то с дамами, квартировавшими у госпожи Афанасьевой. Наконец-то можно было поговорить с ней, расспросить обо всём - с зимы 17-го до Мещерского не доходили вести из Старосветска. От Варвары Прокофьевны он узнал, что почти вся семья уехала за границу ещё в 17-м, осталась одна бабушка, которая нипочём не хотела оставлять место, где были похоронены её муж и сын, и с ней кое-кто из старых слуг, которые не могли себе помыслить другого языка и чужого уклада жизни. Павел Львович и Анна Дмитриевна Фиолетовы с Катей и Антониной Георгиевной Мещерской благополучно добрались до Парижа. Летом 18-го Варвара Прокофьевна получила от них письмо. Эмма Конрадовна, давно знакомая с семьёй Фиолетовых- Мещерских, после отъезда Анны Дмитриевны и её супруга перебралась жить к Варваре Прокофьевне. Она помогала пожилой женщине, и сама в отстутствие мужа спасалась от одиночества. Пришла тяжёлая зима 1918-19 - не хватало еды и дров, город практически опустел, везде хозяйничали шайки мародёров. По весне приехал Станислав Петрович, и уговорил супругу, а с ней и Варвару Прокофьевну, ехать на юг, где стояла Добровольческая Армия. Варвара Прокофьевна собралась добираться до Севастополя, а оттуда через Константинополь - в Париж к своим. И вот, нежданно негадано, встретила в Державине внука. Андрей Александрович немедля допросил Варвару Прокофьевну о состоянии дел, и оказалось, что с деньгами у неё было из рук вон плохо - не то, что до Парижа, до Севастополя не добраться. Мещерский мысленно пересчитал оставшиеся у него деньги и в груди похолодело - оставалось с трудом заплатить за еду и квартиру, особенно теперь, когда приехала Варвара Прокофьевна. Он заставил себя улыбнуться и обещал всё решить, хотя ума не мог приложить, как.
После разговора с бабушкой Андрей Александрович уплатил за квартиру - за себя, Варвару Прокофьевну, и капитана Воронина, который пообещал отдать долг сразу же, как дойдёт до комнаты. Когда Мещерский вернулся в гостиную, то застал там даму в положении, одетую в траур и всю в слезах. Вокруг неё столпились постоялицы госпожи Афанасьевой, пытаясь привести бедняжку в чувство. Когда Андрей Александрович вежливо поинтересовался причиной расстройства, дама кинулась к нему, и стала умолять узнать о судьбе её супруга, прапорщика Ларина, которого она считала мёртвым, но недавно получила известия, что он находится в плену у красных в Преображенске. Госпожа Ларина не могла найти себе места и всё просила устроить ей встречу с его превосходительством. Мещерский обещал непременно узнать, как это возможно, и извинившись перед дамой, вернулся к Воронину, разложившемуся в углу с орудийными деталями. Вся гостиная пропахла порохом и машинным маслом, но, благодарение Богу, никто не жаловался.
Нежданно негадано, Андрей Александрович встретил в доме госпожи Афанасьевой актрису Варвару Шарскую, которую помнил по её гастролям в Минске перед войной. Поздоровались неожиданно тепло - оказалось, что Варвара Михайловна тоже запомнила тогда Андрея Александровича.
Наконец приехал инженер. С его помощью закончили переборку оружия и выкатили за околицу обстреливать. Вместе с пулемётчиками весело, с прибаутками, опробовали на разную дальность - всё было хорошо и складно, только патронов - не больше чем у стрелковых рот. Два собранных на коленке (хитра на выдумки русская голь) орудийных и по одной короткой ленте на каждый из пулемётов. Правда, пораскинув мозгами, из подручных средств собрали холостые, чтобы если что, создавать хотя бы видимость огневого прикрытия. С удивительной легкостью на сердце Андрей Александрович наконец отрапортовал в штабе - «Разрешить доложить, Ваше превосходительство, орудия готовы к бою !». Генерал лично прошёл на позиции, осмотрел всё, похвалил пулемётчиков и артиллеристов.
В доме Афанасьевых подали суп. Мещерский и Воронин опоздали к началу обеда, но горничная налила им на кухне по полной тарелке, пусть уже подостывшего, но наваристого и вкусного супа. Андрей Александрович примостил тарелку на колени и зачерпнул ложку гущи. Было хорошо и приютно, почти как дома в Старосветске, где каждый день ко времени кухарка Аннушка церемонно вносила в столовую большую белую супницу, полную до краев. Семья рассаживалась, а Аннушка разливала, смущаясь похвал - «Анна Дмитриевна, что ж вы меня в краску вгоняете, это ж самое что ни на есть моё дело, мне ль не уметь ?» Где она была сейчас, та Аннушка, и седобородый дед её Иван Макарыч, по старинке величавший Мещерских «барами», верный и преданный им и любимый искренне в ответ. Андрей Александрович вспомнил, как занемог Иван Макарыч в 13-м году, и все сразу перепугались, побежали к врачам, а Аннушка заварила травок и у деда всё отлегло.
Андрей Александрович видел Эмму за утро несколько раз и ловил себя за тем, что заглядывается на неё неприлично, а она ускользала, как ни в чём не бывало, словно чужая и незнакомая. За обедом сидела рядом с мужем и оживлённо болтала с ним о чём-то. Андрей Александрович порадовался, что опоздал и имел повод не сидеть с ними за одним столом. Задумываясь о своих отношениях с Эммой, он остранённо удивился, что раньше никогда не ревновал так сильно. Потом понял - до того они всегда встречались где-то, где рядом не было Станислава Петровича, и можно было выкинуть его из головы. Теперь же роман становился тяжёлым и мучительным, и выход из этой трясины нужен был резкий и решительный.