Сачкизм. Казусы
Окончание
Начало
Продолжение
В конце мая 1978 года мы довольно активно посещали школу, но в классы не шли. Незачем, все годовые оценки уже выставлены, лучше просто пообщаться, покрутиться тут и там, поглядеть, как учится наша смена - семиклассники и восьмиклассники, - в общем, подавить сачка напоследок. Июньскую практику тоже хорошо сачковали, встретив полное понимание со стороны работников таксопарка, кондитерской фабрики "Рот фронт" и станкостроительного завода им. Серго Орджоникидзе. Работники были очень рады нашему отсутствию - ведь мы не мешали работать, не пытались что-то делать сами и не подвергались производственным травмам. Когда В., П. и И. сообщили мастеру цеха о своем отъезде в военно-спортивный лагерь, администрация завода и не подумала проверить это заявление на подлинность. А если бы проверила, то обнаружила, что лагерь существует только в воображении начинающих металлистов широкого профиля.
По всеобщему мнению, в десятом классе надо было браться за ум и завязывать с сачкизмом. Однако стоило учебному году начаться, как прогулы возобновились. Все говорили про аттестаты, вспоминали средний и проходной балл, до вступительных экзаменов в ВУЗы оставалось каких-то жалких десять месяцев, - но эти разговоры происходили отнюдь не на переменах в школьном коридоре, а под сенью ив Нескучного сада, за столиками пивного бара "Пльзень", у касс кинотеатров и на Большом Каменном мосту. Трудно, трудно было отказаться от старых, хорошо укоренившихся привычек!
Ряды сачкистов пополнил П., - в девятом классе он сачковал только УПК, а теперь прогуливал все подряд. Ударившись в максимализм, П. быстро довел этот метод до абсурда: он завел моду вместо уроков торчать в Смольном (туалете третьего этажа, рядом с кабинетом директрисы), а если находился в особо веселом расположении духа, то совершал пробежку по школьному зданию, заходил в классы, активно вмешивался в проведение уроков и возбуждал нездоровый ажиотаж среди учениц, поскольку одет был в физкультурную форму. Кроме того, он вместе с И. прогуливал УПК, сидя в школьной раздевалке, что было уже не демонстрацией, а бессмысленной лихостью.
Один такой экстравагантный прогул завершился грандиозным скандалом, обострившим все былые идеологические противоречия: двух сачкистов-максималистов объявили в умышленной порче вешалок. Когда же они без особого труда доказали свою невиновность, им предъявили куда более серьезные обвинения:
а) попытка поджога школы;
б) утопление школьной вывески в Водоотводном канале;
в) систематическое битье казенных стекол.
Развернулась длинная и чрезвычайно некрасивая история со множеством действующих лиц; не будем утомлять читателя подробностями, скажем лишь, что после четырёх (!) собраний и голосований на разном уровне друзья признали свою вину по первым двум пунктам, отвертелись от третьего и понесли довольно мягкое наказание по комсомольской линии (строгий выговор с занесением, который в итоге так никуда и не занесли). А потом преспокойно продолжили сачковать...
У сачкистов и в десятом классе было множество замечательных побед и достижений, но мы не будем о них рассказывать, поскольку все они в той или иной степени напоминали уже известное читателю. Лучше уделим место явлению уникальному, из ряда вон выходящему и принципиально новому: массовому прогулу по вине администрации.
Прогул продолжался ровно 45 минут, но ему предшествовала многодневная цепочка интересных событий. Началось все с того, что Господин (он же Кретин), которому было запрещено курить в Смольном, нашел пристанище в лаборантской комнате при кабинете биологии. Там он общался с учительницей И. М. Исаковой и дымил "Явой-100". В один прекрасный январский день он, подымив, оставил окно открытым - чтобы проветрилось - и был таков. Ночью ударил тридцатиградусный мороз, от которого все батареи в левом крыле здания полопались. Наутро школа напоминала Великое переселение народов: едва ли не половина кабинетов была закрыта, учителя судорожно искали место для проведения занятий, целые классы бродили по коридорам и лестницам, как стадо без пастуха, а Смольный - какое кощунство! - был временно объявлен женским туалетом.
Мы, лишь недавно освобожденные директрисой от всяких хозяйственных работ, получили особое задание: вынести на улицу лопнувшие батареи. Не успели передохнуть, как прибыла партия исправных батарей - и мы снова волокли чугун с этажа на этаж, ругая Господина (он же Кретин) последними словами. А когда это тяжелое испытание закончилось, увидели, что нам закрыт доступ не только в Смольный, но и в Зимний (мужской туалет на втором этаже, где всегда были выбиты стекла, что, впрочем, никак не влияло на работу отопительной системы).
Как раз началась перемена, дежурные открыли двери, и мы ринулись на улицу, выхватывая сигаретные пачки. А подойдя к школе через пару минут после звонка на урок, обнаружили запертую дверь и полное молчание за нею. Никто не отзывался на наш зов, не вступал в переговоры, не вертел ключом в замке... Так и остались мы - без курток и шапок, в собачий холод - на улице до следующей перемены. Может, "на улице" - слишком громко сказано, ведь в ледышки не превратились, убили время в одном из ближайших подъездов, но все равно приятного мало.
А сразу по возвращении с нас потребовали объяснительную записку. Такого не было, кажется, с восьмого класса! Текст коллективного послания, предложенный Ю., был единогласно отвергнут, но мы приведем его здесь как образчик творческого подхода к непростой проблеме:
"Не найдя в школе мужского туалета, где можно было бы пописать, мы вышли на улицу покурить, вследствие чего опоздали на урок химии на 45 минут..."
Случай, повторяем, не типичный, а уникальный, резко противоречащий той обстановке всепрощенчества и вседозволенности, которая сложилась после зимних каникул 1978/1979 года.
К началу второго полугодия прогулы превратились из приключения в необходимость: разнообразные консультации в институтах, многочисленные вызовы в военкомат и тому подобные дела постоянно требовали ухода с уроков. Администрация относилась к этому спокойно: члены педсовета знали, что чем ближе к выпускным экзаменам, тем лучше работает наш инстинкт самосохранения, четко предсказывающий, какие уроки стоит пропускать, а какие - нет. Конечно, очень весело месяцами не появляться в УПК, но если туда совсем не ходить, можно остаться без водительских прав, а то и без аттестата. Так что следует "уважить" комбинат, что поделаешь... Сачкануть два урока начальной военной подготовки было куда безопасней, чем одно занятие по английскому: военрук никуда не денется, а англичанку сердить рискованно, она еще будет экзамены принимать. Приблизительно в таком прагматическом духе мы и рассуждали в последние месяцы учебы. Но не теряли боевого духа: например, сдав зачеты в УПК, тут же заперли злонравную Таисию Алексеевну Толстолуцкую (завуча) в ее собственном кабинете. А ключ выкинули. Раз уж пришли, надо хоть удовольствие получить!
А потом влруг стало нечего сачковать: последний звонок, экзамены, выпускной вечер - и началась совсем другая жизнь, в которой сачкизму не было места. Можно тосковать по школе, вспоминать самые нелюбимые предметы, скучать без суровых учителей... А нам не хватает прогулов.
Завтра - "Секретные приложения". Неизвестные страницы истории сачкистсткого движения. Теперь об этом можно рассказать!
Начало
Продолжение
В конце мая 1978 года мы довольно активно посещали школу, но в классы не шли. Незачем, все годовые оценки уже выставлены, лучше просто пообщаться, покрутиться тут и там, поглядеть, как учится наша смена - семиклассники и восьмиклассники, - в общем, подавить сачка напоследок. Июньскую практику тоже хорошо сачковали, встретив полное понимание со стороны работников таксопарка, кондитерской фабрики "Рот фронт" и станкостроительного завода им. Серго Орджоникидзе. Работники были очень рады нашему отсутствию - ведь мы не мешали работать, не пытались что-то делать сами и не подвергались производственным травмам. Когда В., П. и И. сообщили мастеру цеха о своем отъезде в военно-спортивный лагерь, администрация завода и не подумала проверить это заявление на подлинность. А если бы проверила, то обнаружила, что лагерь существует только в воображении начинающих металлистов широкого профиля.
По всеобщему мнению, в десятом классе надо было браться за ум и завязывать с сачкизмом. Однако стоило учебному году начаться, как прогулы возобновились. Все говорили про аттестаты, вспоминали средний и проходной балл, до вступительных экзаменов в ВУЗы оставалось каких-то жалких десять месяцев, - но эти разговоры происходили отнюдь не на переменах в школьном коридоре, а под сенью ив Нескучного сада, за столиками пивного бара "Пльзень", у касс кинотеатров и на Большом Каменном мосту. Трудно, трудно было отказаться от старых, хорошо укоренившихся привычек!
Ряды сачкистов пополнил П., - в девятом классе он сачковал только УПК, а теперь прогуливал все подряд. Ударившись в максимализм, П. быстро довел этот метод до абсурда: он завел моду вместо уроков торчать в Смольном (туалете третьего этажа, рядом с кабинетом директрисы), а если находился в особо веселом расположении духа, то совершал пробежку по школьному зданию, заходил в классы, активно вмешивался в проведение уроков и возбуждал нездоровый ажиотаж среди учениц, поскольку одет был в физкультурную форму. Кроме того, он вместе с И. прогуливал УПК, сидя в школьной раздевалке, что было уже не демонстрацией, а бессмысленной лихостью.
Один такой экстравагантный прогул завершился грандиозным скандалом, обострившим все былые идеологические противоречия: двух сачкистов-максималистов объявили в умышленной порче вешалок. Когда же они без особого труда доказали свою невиновность, им предъявили куда более серьезные обвинения:
а) попытка поджога школы;
б) утопление школьной вывески в Водоотводном канале;
в) систематическое битье казенных стекол.
Развернулась длинная и чрезвычайно некрасивая история со множеством действующих лиц; не будем утомлять читателя подробностями, скажем лишь, что после четырёх (!) собраний и голосований на разном уровне друзья признали свою вину по первым двум пунктам, отвертелись от третьего и понесли довольно мягкое наказание по комсомольской линии (строгий выговор с занесением, который в итоге так никуда и не занесли). А потом преспокойно продолжили сачковать...
У сачкистов и в десятом классе было множество замечательных побед и достижений, но мы не будем о них рассказывать, поскольку все они в той или иной степени напоминали уже известное читателю. Лучше уделим место явлению уникальному, из ряда вон выходящему и принципиально новому: массовому прогулу по вине администрации.
Прогул продолжался ровно 45 минут, но ему предшествовала многодневная цепочка интересных событий. Началось все с того, что Господин (он же Кретин), которому было запрещено курить в Смольном, нашел пристанище в лаборантской комнате при кабинете биологии. Там он общался с учительницей И. М. Исаковой и дымил "Явой-100". В один прекрасный январский день он, подымив, оставил окно открытым - чтобы проветрилось - и был таков. Ночью ударил тридцатиградусный мороз, от которого все батареи в левом крыле здания полопались. Наутро школа напоминала Великое переселение народов: едва ли не половина кабинетов была закрыта, учителя судорожно искали место для проведения занятий, целые классы бродили по коридорам и лестницам, как стадо без пастуха, а Смольный - какое кощунство! - был временно объявлен женским туалетом.
Мы, лишь недавно освобожденные директрисой от всяких хозяйственных работ, получили особое задание: вынести на улицу лопнувшие батареи. Не успели передохнуть, как прибыла партия исправных батарей - и мы снова волокли чугун с этажа на этаж, ругая Господина (он же Кретин) последними словами. А когда это тяжелое испытание закончилось, увидели, что нам закрыт доступ не только в Смольный, но и в Зимний (мужской туалет на втором этаже, где всегда были выбиты стекла, что, впрочем, никак не влияло на работу отопительной системы).
Как раз началась перемена, дежурные открыли двери, и мы ринулись на улицу, выхватывая сигаретные пачки. А подойдя к школе через пару минут после звонка на урок, обнаружили запертую дверь и полное молчание за нею. Никто не отзывался на наш зов, не вступал в переговоры, не вертел ключом в замке... Так и остались мы - без курток и шапок, в собачий холод - на улице до следующей перемены. Может, "на улице" - слишком громко сказано, ведь в ледышки не превратились, убили время в одном из ближайших подъездов, но все равно приятного мало.
А сразу по возвращении с нас потребовали объяснительную записку. Такого не было, кажется, с восьмого класса! Текст коллективного послания, предложенный Ю., был единогласно отвергнут, но мы приведем его здесь как образчик творческого подхода к непростой проблеме:
"Не найдя в школе мужского туалета, где можно было бы пописать, мы вышли на улицу покурить, вследствие чего опоздали на урок химии на 45 минут..."
Случай, повторяем, не типичный, а уникальный, резко противоречащий той обстановке всепрощенчества и вседозволенности, которая сложилась после зимних каникул 1978/1979 года.
К началу второго полугодия прогулы превратились из приключения в необходимость: разнообразные консультации в институтах, многочисленные вызовы в военкомат и тому подобные дела постоянно требовали ухода с уроков. Администрация относилась к этому спокойно: члены педсовета знали, что чем ближе к выпускным экзаменам, тем лучше работает наш инстинкт самосохранения, четко предсказывающий, какие уроки стоит пропускать, а какие - нет. Конечно, очень весело месяцами не появляться в УПК, но если туда совсем не ходить, можно остаться без водительских прав, а то и без аттестата. Так что следует "уважить" комбинат, что поделаешь... Сачкануть два урока начальной военной подготовки было куда безопасней, чем одно занятие по английскому: военрук никуда не денется, а англичанку сердить рискованно, она еще будет экзамены принимать. Приблизительно в таком прагматическом духе мы и рассуждали в последние месяцы учебы. Но не теряли боевого духа: например, сдав зачеты в УПК, тут же заперли злонравную Таисию Алексеевну Толстолуцкую (завуча) в ее собственном кабинете. А ключ выкинули. Раз уж пришли, надо хоть удовольствие получить!
А потом влруг стало нечего сачковать: последний звонок, экзамены, выпускной вечер - и началась совсем другая жизнь, в которой сачкизму не было места. Можно тосковать по школе, вспоминать самые нелюбимые предметы, скучать без суровых учителей... А нам не хватает прогулов.
Завтра - "Секретные приложения". Неизвестные страницы истории сачкистсткого движения. Теперь об этом можно рассказать!