Башни
Когда мы начинали работать над книгой (дело было в мае 2007 года, без малого пять лет тому назад), нам было прекрасно известно, что тропинка жанра изрядно истоптана и замусорена. О том, до какой степени будет профанирован этот жанр в самом ближайшем будущем, мы нимало не задумывались. Здесь можно было бы сказать много слов о профанации, избывании комплексов и работе на не самую симпатичную публику, но зачем? Главное - то, что мы сразу вывернули сюжет наизнанку. Придуманный нами мир стал нормой, а реальность превратилась в кошмарное видение.
В качестве иллюстрации - небольшой отрывок с иллюстрациями же.
- Помните, я обещал, что мы будем смотреть картинки? Ну что ж, посмотрим. - Макферсон пододвинул ко мне альбом в красном переплете с медными уголками. - Смотрите. Видов вашего города тут маловато, всего два… или три, неважно. Но вы ведь неплохо знаете Лондон, не так ли? И много ездили по Европе. Увидите знакомые места. И не молчите, прошу вас.
Карандашные рисунки на картоне. Виды Лондона, выполненные лаконично и смело. Иногда перспектива искажена, как при съемке широкоугольным объективом. Минимум деталей, максимум выразительности. Похоже, я где-то видел работы этого художника - наверное, в каком-нибудь журнале.
Энди с необычайно серьезной миной наблюдал за мной. Перевернув пятый лист, я вопросительно взглянул на магистра. Он лишь покачал головой. На шестом рисунке я заметил нечто странное: у университета в Блумсбери не хватало двух башен. На месте была только одна. Впрочем, университет строили долго.
- Какой это год?
- Неважно. Смотрите дальше.
Следующий рисунок озадачил меня еще больше. Над лондонскими кварталами высилось сооружение, похожее на гигантский механический карандаш, с безобразным утолщением в верхней части. От земли до шпиля (или антенны?) - добрых метров двести.
- Проект?
- Смотрите дальше. И будьте внимательны, прошу вас.
Башня возникла еще на нескольких рисунках. Мне даже захотелось посмотреть в окно и убедиться, что ее не существует - но чего-чего, а окна в клетушке у Энди не было. Я пролистал альбом назад, пытаясь найти еще какие-нибудь странности. И стал смотреть дальше.
Виды Манчестера и Бирмингема, Эдинбурга и Глазго оставили меня равнодушным. Если бы я бывал в этих городах - то, возможно, заметил бы нечто необычное. Но все они были знакомы мне лишь по фотографиям и открыткам. О маленьких провинциальных городах, которым художник посвятил с полдюжины рисунков, я и вовсе ничего не мог сказать. Зато первый же вид Парижа заставил меня воскликнуть:
- Что за дурацкие фантазии?!
В районе вокзала Монпарнас торчал - иного слова и не подберу - черный параллелепипед высотой с фантастическую лондонскую башню. А может быть, и с реальную Эйфелеву. Его окружали гигантские подъемные краны. На лице Макферсона появилась улыбка.
- Смотрите, смотрите. И не торопитесь.
Больше никаких сюрпризов парижские рисунки мне не принесли. Как и несколько видов Рима с любовно прорисованными (в ущерб экспрессии) деталями. Колизей, собор Святого Петра, замок Сант'Анджело никуда не делись.
И вдруг - комплекс Всемирной выставки без знаменитой арки. В чем дело?
И почему в Вене исчез нарядный вокзал напротив входа в Пратер, уступив место какому-то невзрачному сараю?
Откуда в Варшаве взялся ступенчатый небоскреб с игривой лепниной и огромным шпилем?
Впрочем, самое сильное впечатление на меня произвел вид Бранденбургских ворот в Берлине.
Ни дворца Блюхера, ни гостиницы "Адлон", ничего - и в правой части рисунка Рейхстаг без купола. После этого даже отсутствие королевского дворца в германской столице не показалось чем-то из ряда вон выходящим. А искать Потсдамерплац я даже не стал. Это был другой Берлин, город, которого не могло быть.
Мой город художник пощадил. Лишь изобразил нечто бетонно-стеклянное на месте Южного вокзала, да зажал между двумя блестящими кубами здание государственного радио, в котором я проработал столько лет. Тут настала моя очередь иронически улыбнуться.
- Узнаете родные места?
- О да. А теперь сделайте милость и объясните - что это за чертовщина?
- Вчера мы говорили о ложных воспоминаниях. - Энди вновь напустил на себя серьезную мину, и я внезапно понял, что это вовсе не мина, а его настоящее лицо. Магистр - человек серьезный и важный. Быть может, для меня тут никого важнее нет, какие бы звания и титулы ни были у всех остальных обитателей Сомерсет-хауса.
- Да, говорили. О моих ложных воспоминаниях.
- Я осмелюсь открыть один секрет, Марк. Ложные воспоминания бывают не только у вас. Этот альбом - попытка изобразить чужие видения. Видения нескольких человек, незнакомых друг с другом. Казалось бы, в их фантазиях - назовем это фантазиями - не должно быть ничего общего. Однако черную башню в Париже вспомнили трое. Один вроде бы видел ее пару лет назад, строящуюся, не такую высокую. Двое - совсем недавно. А наше лондонское страшилище с антенной вспомнили все, даже один старичок, который последний раз выезжал из Инвернесса при покойном короле Георге. Говорит, что видел эту башню в телеприемнике...
В качестве иллюстрации - небольшой отрывок с иллюстрациями же.
- Помните, я обещал, что мы будем смотреть картинки? Ну что ж, посмотрим. - Макферсон пододвинул ко мне альбом в красном переплете с медными уголками. - Смотрите. Видов вашего города тут маловато, всего два… или три, неважно. Но вы ведь неплохо знаете Лондон, не так ли? И много ездили по Европе. Увидите знакомые места. И не молчите, прошу вас.
Карандашные рисунки на картоне. Виды Лондона, выполненные лаконично и смело. Иногда перспектива искажена, как при съемке широкоугольным объективом. Минимум деталей, максимум выразительности. Похоже, я где-то видел работы этого художника - наверное, в каком-нибудь журнале.
Энди с необычайно серьезной миной наблюдал за мной. Перевернув пятый лист, я вопросительно взглянул на магистра. Он лишь покачал головой. На шестом рисунке я заметил нечто странное: у университета в Блумсбери не хватало двух башен. На месте была только одна. Впрочем, университет строили долго.
- Какой это год?
- Неважно. Смотрите дальше.
Следующий рисунок озадачил меня еще больше. Над лондонскими кварталами высилось сооружение, похожее на гигантский механический карандаш, с безобразным утолщением в верхней части. От земли до шпиля (или антенны?) - добрых метров двести.
- Проект?
- Смотрите дальше. И будьте внимательны, прошу вас.
Башня возникла еще на нескольких рисунках. Мне даже захотелось посмотреть в окно и убедиться, что ее не существует - но чего-чего, а окна в клетушке у Энди не было. Я пролистал альбом назад, пытаясь найти еще какие-нибудь странности. И стал смотреть дальше.
Виды Манчестера и Бирмингема, Эдинбурга и Глазго оставили меня равнодушным. Если бы я бывал в этих городах - то, возможно, заметил бы нечто необычное. Но все они были знакомы мне лишь по фотографиям и открыткам. О маленьких провинциальных городах, которым художник посвятил с полдюжины рисунков, я и вовсе ничего не мог сказать. Зато первый же вид Парижа заставил меня воскликнуть:
- Что за дурацкие фантазии?!
В районе вокзала Монпарнас торчал - иного слова и не подберу - черный параллелепипед высотой с фантастическую лондонскую башню. А может быть, и с реальную Эйфелеву. Его окружали гигантские подъемные краны. На лице Макферсона появилась улыбка.
- Смотрите, смотрите. И не торопитесь.
Больше никаких сюрпризов парижские рисунки мне не принесли. Как и несколько видов Рима с любовно прорисованными (в ущерб экспрессии) деталями. Колизей, собор Святого Петра, замок Сант'Анджело никуда не делись.
И вдруг - комплекс Всемирной выставки без знаменитой арки. В чем дело?
И почему в Вене исчез нарядный вокзал напротив входа в Пратер, уступив место какому-то невзрачному сараю?
Откуда в Варшаве взялся ступенчатый небоскреб с игривой лепниной и огромным шпилем?
Впрочем, самое сильное впечатление на меня произвел вид Бранденбургских ворот в Берлине.
Ни дворца Блюхера, ни гостиницы "Адлон", ничего - и в правой части рисунка Рейхстаг без купола. После этого даже отсутствие королевского дворца в германской столице не показалось чем-то из ряда вон выходящим. А искать Потсдамерплац я даже не стал. Это был другой Берлин, город, которого не могло быть.
Мой город художник пощадил. Лишь изобразил нечто бетонно-стеклянное на месте Южного вокзала, да зажал между двумя блестящими кубами здание государственного радио, в котором я проработал столько лет. Тут настала моя очередь иронически улыбнуться.
- Узнаете родные места?
- О да. А теперь сделайте милость и объясните - что это за чертовщина?
- Вчера мы говорили о ложных воспоминаниях. - Энди вновь напустил на себя серьезную мину, и я внезапно понял, что это вовсе не мина, а его настоящее лицо. Магистр - человек серьезный и важный. Быть может, для меня тут никого важнее нет, какие бы звания и титулы ни были у всех остальных обитателей Сомерсет-хауса.
- Да, говорили. О моих ложных воспоминаниях.
- Я осмелюсь открыть один секрет, Марк. Ложные воспоминания бывают не только у вас. Этот альбом - попытка изобразить чужие видения. Видения нескольких человек, незнакомых друг с другом. Казалось бы, в их фантазиях - назовем это фантазиями - не должно быть ничего общего. Однако черную башню в Париже вспомнили трое. Один вроде бы видел ее пару лет назад, строящуюся, не такую высокую. Двое - совсем недавно. А наше лондонское страшилище с антенной вспомнили все, даже один старичок, который последний раз выезжал из Инвернесса при покойном короле Георге. Говорит, что видел эту башню в телеприемнике...