Летописец Сидоров
Давно не вспоминал об этом странном клиенте лаборатории на Патриарших. Сегодня вспомнил.
Сидоров - высокий, спортивного вида гражданин лет сорока с небольшим. Он приходил к нам с черного хода, доставал записную книжку. Между страницами были 35-миллиметровые негативы.
- Вот, ребята, в шестьдесят третьем снимал...
- Я как раз родился в шестьдесят третьем, - деловито отвечал мой напарник (назовем его Степаном Степанычем).
- Вытащите с двух крайних тридцать на сорок, или нет, двадцать четыре на тридцать, они не очень резкие. Вам интересно будет - этих домов уже нет. И этого нет, совсем рядом стоял...
На снимках были московские улицы, с редкими автобусами и такси. Каждый кадр - окно в начало шестидесятых. Близкий, но уже исчезнувший мир. Кое-что Степан Степаныч, увлекавшийся краеведением, печатал для себя. И очень ругался, если негатив оказывался нерезким или поцарапанным.
- Ребята, что я нашел, что выкопал! Тут похороны Гагарина...
- Помню их, мне пять лет было, - оживлялся я. - Мне еще отец объяснял, почему траурные ленты на флагах.
- Вы только поаккуратнее с пленками, ладно?
- Обязательно, обязательно.
Расплачивался Сидоров мелочью. Не торговался, но лишних отпечатков не заказывал, хотя по глазам было видно - ему и этот кадр хочется напечатать, и этот.
- Девятый класс, пошли на Цветной бульвар после уроков. Снимал отцовским ФЭДом , "Кристалл" я купил уже в институте... Эх, время было!
Фотографии мы укладывали в коричневые конверты. Пару раз добавляли по паре отпечатков:
- Берите, подарок. Грех было такой снимок пропускать, очень уж хорош.
- Спасибо, родные. Пойду на работу, спрячу. Домой тащить боюсь - если жена узнает, мне не жить. Во вторник, если раздобуду денег, шесть на шесть принесу, с "Любителем" баловался на первом курсе. Квадратные печатаете? Здорово.
Дожили ли эти отпечатки до эпохи сканеров? Скорее всего, нет. А жаль. Да и Сидорова жаль вообще-то.
Сидоров - высокий, спортивного вида гражданин лет сорока с небольшим. Он приходил к нам с черного хода, доставал записную книжку. Между страницами были 35-миллиметровые негативы.
- Вот, ребята, в шестьдесят третьем снимал...
- Я как раз родился в шестьдесят третьем, - деловито отвечал мой напарник (назовем его Степаном Степанычем).
- Вытащите с двух крайних тридцать на сорок, или нет, двадцать четыре на тридцать, они не очень резкие. Вам интересно будет - этих домов уже нет. И этого нет, совсем рядом стоял...
На снимках были московские улицы, с редкими автобусами и такси. Каждый кадр - окно в начало шестидесятых. Близкий, но уже исчезнувший мир. Кое-что Степан Степаныч, увлекавшийся краеведением, печатал для себя. И очень ругался, если негатив оказывался нерезким или поцарапанным.
- Ребята, что я нашел, что выкопал! Тут похороны Гагарина...
- Помню их, мне пять лет было, - оживлялся я. - Мне еще отец объяснял, почему траурные ленты на флагах.
- Вы только поаккуратнее с пленками, ладно?
- Обязательно, обязательно.
Расплачивался Сидоров мелочью. Не торговался, но лишних отпечатков не заказывал, хотя по глазам было видно - ему и этот кадр хочется напечатать, и этот.
- Девятый класс, пошли на Цветной бульвар после уроков. Снимал отцовским ФЭДом , "Кристалл" я купил уже в институте... Эх, время было!
Фотографии мы укладывали в коричневые конверты. Пару раз добавляли по паре отпечатков:
- Берите, подарок. Грех было такой снимок пропускать, очень уж хорош.
- Спасибо, родные. Пойду на работу, спрячу. Домой тащить боюсь - если жена узнает, мне не жить. Во вторник, если раздобуду денег, шесть на шесть принесу, с "Любителем" баловался на первом курсе. Квадратные печатаете? Здорово.
Дожили ли эти отпечатки до эпохи сканеров? Скорее всего, нет. А жаль. Да и Сидорова жаль вообще-то.