(no subject)
Вчера, перебирая старый хлам,
Я вспомнил вдруг, что тут душа валялась.
Когда то скинул я ее к чертям,
Как непосильную навязчивую тяжесть.
Ее отсутствие, вполне, мне помогло,
И с совестью мне стало проще ладить.
Не замечал я долго, только то,
Что одиночество мне стало мелко гадить.
В погоне за комфортом и рублем,
Я совершенно стал пустым и тусклым.
И гнался сам за ярким тем огнем,
Что у друзей внутри сиял пурпурным.
За годом год, искал в других тепло,
Своё же заменил я ширпотребом,
И удивлялся каждый раз "за что"?
Горящие меня бросали первым.
Так не работает, наверное, как знать.
Когда прибиться хочется к камину,
В него поленьев надо накидать.
Иначе выживешь ли сам ты в нашу зиму?
Кого любил потеряны на век,
Горят сердцами с теми кто им дорог.
А я пустой и скучный человек,
Кичусь бездушностью и злюсь, что век мой долог.
Я вспомнил вдруг, что тут душа валялась.
Когда то скинул я ее к чертям,
Как непосильную навязчивую тяжесть.
Ее отсутствие, вполне, мне помогло,
И с совестью мне стало проще ладить.
Не замечал я долго, только то,
Что одиночество мне стало мелко гадить.
В погоне за комфортом и рублем,
Я совершенно стал пустым и тусклым.
И гнался сам за ярким тем огнем,
Что у друзей внутри сиял пурпурным.
За годом год, искал в других тепло,
Своё же заменил я ширпотребом,
И удивлялся каждый раз "за что"?
Горящие меня бросали первым.
Так не работает, наверное, как знать.
Когда прибиться хочется к камину,
В него поленьев надо накидать.
Иначе выживешь ли сам ты в нашу зиму?
Кого любил потеряны на век,
Горят сердцами с теми кто им дорог.
А я пустой и скучный человек,
Кичусь бездушностью и злюсь, что век мой долог.