ДЕВЯТНАДЦАТАЯ СКАЗКА ДЛЯ ВЕДЬМЫ
Оригинал взят у staroverov1 в ДЕВЯТНАДЦАТАЯ СКАЗКА ДЛЯ ВЕДЬМЫ
Женские рождественские истории отличаются от мужских разве что теплотой и меньшим количеством тестостерона, но именно этот факт разделяют далеко не все литературоведы-христиане. Нижеследующий текст был извлечён под пыткой у известного психоаналитика специалистами из Большого дома -- и прямо на кушетке.
* * * * *
В сочельник 20** года климат взбунтовался аки путиловский рабочий; после восьмиградусной жары наступили холода в минус двадцать по Цельсию, температура взяла своё, впрочем, и не своё тоже: грабь награбленное.
По забитым снегом бывшим трамвайным путям Третьей Советской улицы кошка тащила пьяного енота. Тот сопротивлялся, сучил мохнатыми лапами по разбитым рельсам, норовил укусить кошку за грудь и пытался познакомиться сразу со всеми встречными старухами: "Ааа... Старая сука за кефиром вышла. А скажи мне, кошёлка, чей день рождения сегодня... завтра... Зачей... зачем этот день рождения? А мне хвостатая падла сегодня не дала... выпить не дала... не додала".
Старухи прыскали в стороны: полосатая енотова морда была расцарапана в кровь, это кошка перестаралась, приводя любовника в чувство. Тот продолжал орать: "Моя кошка на самом деле ведьма, все усы мне повыщипывала, рожу кровью измазала, я стал как идейный индейский вождь. Индийский. Махатма Гандон... Гольдони... Ганди. Gun day".
Кошке было нестерпимо стыдно, чёрные от туши слёзы тут же застывали на мокром ветру, шерсть на морде стучала сосульками, таков был малиновый звон в канун рождества. На этот звон со стороны Дегтярной улицы и вышла молодая лиса.
Лиса была девочка что надо: лолита в короткой юбке, ноги от ушей, попка призывно выпирает, грудь безо всякого намёка на лифчик, из пасти разит перегаром -- гармония в чистом виде, готовый сценарий "Лиса у енота на ёлке".
* * * * *
Лисе постелили на раскладушке: в те времена всех ночных гостей размещали где придётся, и раскладушка была царским ложем для рождественских сирот.
Утром хозяйка встала первой и долго любовалась лисой -- такой чистой, такой маленькой, такой тёплой. Сама кошка разменяла уже четвёртый десяток (бабий век -- сорок лет), и настала пора начинать вторую жизнь из девяти возможных. Вторая жизнь начиналась с дикого похмелья ("Во рту словно кошки насрали, ха-ха"), и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно, поэтому стоило бежать в аптеку за пивом -- для себя, для енота, да и гостья вчера пила совсем не по-детски.
Минут через сорок кошка вернулась с мешком, полным бутылок -- чистый Дед Мороз. В ванной шумела вода (сама кошка мыться не любила); лиса пела в душе на мотив Casta Diva из "Нормы": "Два минета и вот это". В хозяйской спальне на полу лежала развороченная ёлка, храпел енот на супружеской постели среди скомканных простыней, рыжих лисьих волос и вставших на дыбы подушек.
Дура, дура. Сама, сама привела в дом потаскуху. Колядки, колядки, мы пришли на блядки. Кошка удивилась, как легко лапой вышибла дверь в ванной и одним ударом, одной левой вырубила лису.
* * * * *
Вечером снова не трезвая лиса расчёсывала костяным гребешком рыжий хвост, одновременно пытаясь почесать и заплывший синевой правый глаз:
-- У тебя хороший удар. Дар.
-- Кицунэ, - мурлыкала кошка, - моя кицунэ. И что передают у нас в криминальных новостях?
-- Я и без телевизора знаю. "Сегодня у ворот Смольного был обнаружен труп неизвестного енота, наполовину занесённый снегом. Рядом лежала записка следующего содержания: "енот у лисы на ёлке". По предварительным данным, смерть наступила утром в результате асфиксии. Основная версия -- бытовое убийство, однако, как сообщил нам источник в правоохранительных органах, сомневаться в бытовом характере преступления заставляет то, что пасть енота была забита рыжими волосами нечеловеческого происхождения".
-- Не человеческого! - Закричала кошка. - Нечеловеческого, слишком нечеловеческого.
-- Не исключено, что в этот самый момент особо хитрый санитар морга подходит к цинковому столу и весело щёлкает ногтем по бирке, привязанной к ноге енота. - Захохотала лиса.
Продолжая хохотать, лиса повалила кошку на пол, целуя ту до потери дыхания, до крови, до спазмов. Что поделать, рождество -- такой праздник, когда все должны любить друг друга.
Женские рождественские истории отличаются от мужских разве что теплотой и меньшим количеством тестостерона, но именно этот факт разделяют далеко не все литературоведы-христиане. Нижеследующий текст был извлечён под пыткой у известного психоаналитика специалистами из Большого дома -- и прямо на кушетке.
* * * * *
В сочельник 20** года климат взбунтовался аки путиловский рабочий; после восьмиградусной жары наступили холода в минус двадцать по Цельсию, температура взяла своё, впрочем, и не своё тоже: грабь награбленное.
По забитым снегом бывшим трамвайным путям Третьей Советской улицы кошка тащила пьяного енота. Тот сопротивлялся, сучил мохнатыми лапами по разбитым рельсам, норовил укусить кошку за грудь и пытался познакомиться сразу со всеми встречными старухами: "Ааа... Старая сука за кефиром вышла. А скажи мне, кошёлка, чей день рождения сегодня... завтра... Зачей... зачем этот день рождения? А мне хвостатая падла сегодня не дала... выпить не дала... не додала".
Старухи прыскали в стороны: полосатая енотова морда была расцарапана в кровь, это кошка перестаралась, приводя любовника в чувство. Тот продолжал орать: "Моя кошка на самом деле ведьма, все усы мне повыщипывала, рожу кровью измазала, я стал как идейный индейский вождь. Индийский. Махатма Гандон... Гольдони... Ганди. Gun day".
Кошке было нестерпимо стыдно, чёрные от туши слёзы тут же застывали на мокром ветру, шерсть на морде стучала сосульками, таков был малиновый звон в канун рождества. На этот звон со стороны Дегтярной улицы и вышла молодая лиса.
Лиса была девочка что надо: лолита в короткой юбке, ноги от ушей, попка призывно выпирает, грудь безо всякого намёка на лифчик, из пасти разит перегаром -- гармония в чистом виде, готовый сценарий "Лиса у енота на ёлке".
* * * * *
Лисе постелили на раскладушке: в те времена всех ночных гостей размещали где придётся, и раскладушка была царским ложем для рождественских сирот.
Утром хозяйка встала первой и долго любовалась лисой -- такой чистой, такой маленькой, такой тёплой. Сама кошка разменяла уже четвёртый десяток (бабий век -- сорок лет), и настала пора начинать вторую жизнь из девяти возможных. Вторая жизнь начиналась с дикого похмелья ("Во рту словно кошки насрали, ха-ха"), и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно, поэтому стоило бежать в аптеку за пивом -- для себя, для енота, да и гостья вчера пила совсем не по-детски.
Минут через сорок кошка вернулась с мешком, полным бутылок -- чистый Дед Мороз. В ванной шумела вода (сама кошка мыться не любила); лиса пела в душе на мотив Casta Diva из "Нормы": "Два минета и вот это". В хозяйской спальне на полу лежала развороченная ёлка, храпел енот на супружеской постели среди скомканных простыней, рыжих лисьих волос и вставших на дыбы подушек.
Дура, дура. Сама, сама привела в дом потаскуху. Колядки, колядки, мы пришли на блядки. Кошка удивилась, как легко лапой вышибла дверь в ванной и одним ударом, одной левой вырубила лису.
* * * * *
Вечером снова не трезвая лиса расчёсывала костяным гребешком рыжий хвост, одновременно пытаясь почесать и заплывший синевой правый глаз:
-- У тебя хороший удар. Дар.
-- Кицунэ, - мурлыкала кошка, - моя кицунэ. И что передают у нас в криминальных новостях?
-- Я и без телевизора знаю. "Сегодня у ворот Смольного был обнаружен труп неизвестного енота, наполовину занесённый снегом. Рядом лежала записка следующего содержания: "енот у лисы на ёлке". По предварительным данным, смерть наступила утром в результате асфиксии. Основная версия -- бытовое убийство, однако, как сообщил нам источник в правоохранительных органах, сомневаться в бытовом характере преступления заставляет то, что пасть енота была забита рыжими волосами нечеловеческого происхождения".
-- Не человеческого! - Закричала кошка. - Нечеловеческого, слишком нечеловеческого.
-- Не исключено, что в этот самый момент особо хитрый санитар морга подходит к цинковому столу и весело щёлкает ногтем по бирке, привязанной к ноге енота. - Захохотала лиса.
Продолжая хохотать, лиса повалила кошку на пол, целуя ту до потери дыхания, до крови, до спазмов. Что поделать, рождество -- такой праздник, когда все должны любить друг друга.