Не прошло и года...
И вот представляю вам саааамыыыый длинный из когда-либо написанных мною отчетов с игр.
Если вам не страшно очень-очень-очень многабукофф, то читайте.
(просьба не воспринимать случившееся, как полноценный художественный текст)
Вера Исаева
Предыстория
Вера и сама точно не знала, зачем приехала на Радугу... До окончания мединститута оставался еще год, а специализацией в этом году она зачем-то выбрала космопсихологию. Биохирургия была интереснее, а психология давалась с трудом, но именно поэтому она, наверное, ее и выбрала. Хотелось доказать себе, что справится.
Учителю Вера сказала, что едет повидать брата Семена и посоветоваться с ним насчет своей научной работы «Адаптация личности к условиям жизни на планетах земного и псевдо-земного типа. Ассимилятивный диссонас, вызванный расхождениями условий для жизни и работы на данных планетах с земными». Тема была сложная, для работы нужно было набрать материал, а где как не на Радуге?
Удача была в том, что на Радуге уже несколько лет жил и трудился старый друг, Поль Гнедых - приятель еще по школьному летнему лагерю. Нынче он возился с какими-то кибернетическими энергопоглотителями, звал в гости, обещал интересные знакомства и показать «живых нуль-физиков». Научная работа тут была, конечно, ни при чем, пришлось признаться себе в этом уже на второй неделе пребывания на Радуге. Заниматься психологией на Радуге мог только настоящий герой. Верочка героем не была. Верочка оторвала Поля от, безусловно, увлекательной, но крайне изнурительной работы над каким-то очередным квазиживым механизмом, заставила облететь с ней всю Радугу, потом несколько дней проторчала на станции у брата Семена, убедилась, что он окончательно отказался от психологии во имя физики, а также в том, что нуль-т - это что-то удивительное и загадочное, но совершенно не интересное. Ульмотроны, схемы, таблицы, какие-то волны… Лаборатория Клавдии Сун - старой приятельницы Семена, оказалась куда интереснее: там проводились уникальные опыты и жили в виварии странные животные. Правда, Клава была человеком замкнутым и весьма эксцентричным, Верочку не жаловала, да и вообще никого не жаловала, кроме своих слономухов и кремниевых структур.
Узнав, что на Радуге сам Иоганн Сурд, Вера попыталась уговорить брата, Поля и Клаву поехать в столицу в музей и была удивлена тем, как равнодушно все трое отреагировали на такое предложение. Поехала одна. Там подружилась с местными художниками и даже написала статью для журнала «Радужное завтра» в качестве аргумента в старом споре теоретиков живописи… Из столицы Вера собиралась отправиться к Полю, но знакомая искусствовед попросила ее (а точнее оказала честь) отвезти в Детское одно из знаменитых полотен Сурда - «Ветер». В Детском планировался творческий вечер и картина должна была стать первым шагом в знакомстве детей с творчеством Сурда. Этакий педагогический прием. Вера, разумеется, согласилась.
Она была уже в часе лета от Детского, когда на связь вышел Семен и потребовал, чтобы Вера немедленно (слышишь, немедленно!!!) летела на станцию к Полю - идет Волна нового типа, спасения от нее нет…
Эвакуация
Перед кораблем - старой баржей, Вера и не знала, что такие еще сохранились - толпились незнакомые люди. Они были взбудоражены, одеты кто во что, суетились, толкались, таскали какие-то коробки и свертки, некоторые женщины плакали, кто-то пытался связаться по рации со столицей, кто-то просто сидел и ждал.
Руководил погрузкой бородатый мужчина средних лет, очень внушительного вида. Пробегавший мимо Семен пояснил, что это Иван Добски - известный ученый. Вера сразу поняла, что это человек опытный и что его лучше слушаться, потому что он, по крайней мере, понимает, что нужно делать и ему явно доводилось бывать в экстремальных ситуациях. Такими людьми Верочка восхищалась и даже немного завидовала. Сама она прекрасно понимала, что ей не хватает ни опыта, ни авторитета, чтобы организовать беспорядочную толпу испуганных людей и вместе с ними еще что-то делать. Паники, впрочем, не было, все были при деле, только очень жалко было двух молодых воспитательниц из Детского. Они были явно растеряны и очень волновались за детей. Впрочем, все говорили, что детей отправляют на «Тариэле», а для всех остальных строят убежище и непременно спасут.
Здесь же был Борис Агава - с ним Вера встречалась в столице, он прилетел сюда отдыхать и всем хвастался, что даже аптечки с собой не взял. Клава пробежала мимо, таща в охапке банки с образцами, на Веру внимания не обратила. Вера огляделась, вздохнула и принялась помогать Полю собирать аппаратуру и готовить ее к погрузке.
Все нервничали и спешили, в том числе и Поль. Он и не заметил, как вытряхнул из сумки вместе с ненужной пачкой бумаги какую-то рукопись, которую Вера тут же подобрала. Один беглый взгляд на первую страницу рассказал ей об ее друге больше, чем годы знакомства - рукопись была подписана именем знаменитого таинственного писателя Павла Бэя, которого никто никогда не видел, но книгами которого зачитывались все межпланетники и не только… А на полях знакомым почерком были сделаны пометки и внесены исправления… Вера не была особенно удивлена, что Поль оказался Павлом Бэем - о литературном таланте своего друга она давно догадывалась, но зачем же скрываться? Впрочем, обдумывать странное поведение Поля было некогда, и Верочка сунула рукопись к себе в сумку.
После погрузки оказалось, что взять с собой можно только очень немногое - не хватает места. Поль ухватился за недоделанный прибор, Верочка вцепилась в картину Сурда - оставить ее на умирающей Радуге было выше ее сил. «Брось ее сейчас же! - потребовал Поль, - Это всего лишь картина. Нам аппаратуру некуда грузить и био-образцы! А тебе бы надо еще аптечку взять»… И вот тут Верочка не выдержала и совершила поступок, о котором жалела потом очень долго. «Павел Бэй, - сказала она многозначительно, - НИКОГДА, слышишь, никогда не оставил бы произведение искусства на планете, где вот-вот все сгорит и погибнет! Павел Бэй никогда не стал бы делать позорный выбор между железками - изделиями киберов и творением человеческой души, потому что выбор очевиден! И если Поль Гнедых не спасет картину Сурда, то Павел Бэй перестанет быть тайной, которой он так дорожит!». Это был жестокий ход. Никогда Вера не думала, что способна на такое, но тут ее словно за язык дернули. Поль побледнел как мел и, не говоря ни слова, бросил на землю недоделанный квантофиброскоп, выхватил у Веры из рук тяжелый холст и отнес его к грузовому люку. - Это я беру с собой, - сказал он удивленному Борису Агаве, собиравшему возле люка коробку с лекарствами. - Да, вот, живопись полюбил, чего смотришь?! Борис только головой покачал…
Рукопись лежала в сумке Веры и все то долгое время, пока их швыряло на орбите в невесомости, сдавливало в перегрузках и тошнило при посадке, в голове у Веры крутилось: рукопись спасена, картина тоже, но какой ценой, какой ценой... Бедная Радуга…
Радуга. День первый.
Радуга встретила темнотой, холодом, сумасшедшим бегом до модуля. Верочку била по ногам тяжелая сумка, дыхание перехватывало. Семена, Поля и Клаву она потеряла из виду, вокруг были незнакомые люди, все бежали…
В модуле было светло и тепло - удивительно, может и живые есть? И вообще, может быть все не так страшно? Раздумывать было некогда, вокруг стонали раненые, обмороженные, пострадавшие от радиации. В первые минуты Вера испугалась, что врачей нет, но ура! Борис Агава оказался рядом, воспитательницы тоже владели навыками первой помощи, так что Вера только и успевала подавать термогель и вскрывать аптечки. Приглядеться к окружающим времени не было, но постепенно стало понятно, кто здесь кто.
Больше всего ее поразил странный молодой человек в белом халате, который невозмутимо разложил на столе среди приборов какую-то еду и с аппетитом ужинал. Его как будто не волновало происходящее. Кто-то сказал за спиной Веры: «Да это же Юрковский, что вы хотите…» Подумаешь, Юрковский, это имя ей ничего не говорило, а спокойное поведение этого типа ужасно раздражало, а на все попытки расшевелить его и потребовать деятельного участия во всеобщей суете он даже не реагировал. - Вам что, вообще все равно? Как вы можете есть так спокойно?! - возмутилась Вера, пытаясь зубами вскрыть пакет с аптечкой. Пакет скользил, не слушался, нож не желал вылезать из ножен, руки тряслись.
Юрковский отложил ложку. Ну, вот сейчас он встанет и кинется что-то делать, обрадовалась Вера, но Юрковский и не подумал встать, а вместо этого принялся выдавливать в тарелку какой-то тюбик, пояснив при этом, что каждый должен заниматься своим делом и делать его своевременно, спокойно и в рамках режима. Вера опять хотела возмутиться, но, глядя на спокойного Юрковского, вдруг подумала, что он, черт побери, прав! Какой смысл в суете? Очень успокаивающе это выглядело, между прочим. Тюбик, тарелка, банка консервов…
Вера выдохнула, закрыла глаза, медленно сосчитала до десяти, даже попыталась применить прием психокоррекции, и уже намного спокойнее взялась за аптечку. Нож тут послушался, руки уже не так тряслись. Пакет с лекарствами как будто этого и ждал - открылся легко и без усилий.
Когда лекарства были разобраны, больные и раненые получили помощь, а суматоха улеглась, Вера наконец-то огляделась вокруг с интересом.
Все были заняты своими делами, таскали вещи, обследовали комнаты модуля, как вдруг кто-то закричал, что найдено тело человека. Вера убедилась, что ее помощь во временном медпункте пока не требуется и побежала поглядеть, что случилось. Ей почему-то казалось, что мертвый человек - это какая-то случайность, что мертвых здесь не может быть, все эвакуировались, спаслись, как и они сами. В комнату с телом Веру не пустили - угроза биологического заражения, возможные вирусы и т.п. - ну что ж, разумно... Кто-то рвался в комнату, отпихивал Ивана, кто-то кричал, что нужно немедленно обыскать все помещения. А Вера все больше убеждалась, что от эмоций нет никакого проку, что деловитость и собранность - единственное, что приносит пользу…
Правда, от всеобщей деловитости и занятости, наблюдающейся вокруг, Вере по-прежнему не верилось в происходящую катастрофу. Поэтому, когда кто-то сказал, что тело вдруг исчезло, она даже не очень удивилась. В конце концов, может, и тела-то никакого не было. Галлюцинация. Почему бы и нет? Вообще же создавалось ощущение какой-то странной экспедиции, составленной почему-то из малознакомых людей и плохо организованной. Постепенно, правда, происходило некое разделение. Медики оборудовали подобие медпункта, биологи отвоевали себе помещение под лабораторию, физики обосновались в одном из холлов, другой завалили железом кибернетики. Агава (нет, молодец он все-таки!) взял на себя руководство, собрал врачей, и впервые Вера ощутила себя на равных среди специалистов. Это было новое незнакомое и приятное чувство. Но это было еще и очень не по себе. Как-то неожиданно свалилась на голову огромная ответственность - долг врача… Теперь уже нельзя было ошибиться, нельзя было дождаться, пока кто-то другой примет решение… К этому она шла и готовилась долгие годы, а теперь вдруг растерялась.
Семен, Клава, Иван и Зоя нашли свободную комнату на пятерых, побросали вещи и разбежались. Вера никак не могла сообразить, чем же заняться. Все вокруг были заняты делом: распаковывали аппаратуру, что-то обсуждали, Поль с головой ушел в сбор какого-то прибора и общение с другими кибернетиками. Про ситуацию перед стартом он кажется, забыл. Или сделал вид…
Вера прибрала в комнате и вышла в холл, размышляя, чем бы сейчас заняться, чтобы оказаться хоть кому-то полезной… И началось…
Очень скоро ей пришлось поучаствовать в неприятнейшей процедуре препарирования и исследования останков найденного в спецблоке тела. Точнее, его части. Нижней. Ужасная гадость. Не мужчина, не женщина, не пойми что. Это был, судя по всему, какой-то квазибиомеханизм, набитый железками и непонятными схемами вперемешку с костной и мышечной тканью. Такого Вере не доводилось видеть даже на занятиях по ксенобиологии.
На общем сборе кто-то вспомнил, что на Радуге остался Камилл… Вера предположила, что странное тело принадлежит ему, но никто о таком ужасе даже и думать не хотел… Важность находки как-то померкла - физики обсуждали возможности возникновения новой волны, Агава доложил, что медикаментов немного, но пока хватает, биологи что-то там тоже рассказывали, в общем, все были при деле, работа у всех кипела. Вера опять почувствовала себя ненужной и лишней и снова позавидовала Ивану - как он управляет ситуацией, это же просто удивительно! И от его действий есть реальная польза - он организует всех, превращает беспорядок в строгий процесс… Это было как в медицине - есть симптомы, из них следует диагноз, а из диагноза - лечение. И если ошибки нет (а ее не может быть), то лечение помогает. Прекрасная наука, все же!..
После сбора все опять разбежались по своим делам, погрузились в работу. Вера отправилась было в медпункт, надеялась, что дело ей там все же найдется, как вдруг из соседнего блока выскочил кто-то с воплем «Там человек, у меня там человек! Живой! Его там раньше не было!». Ура! Значит, есть все-таки живые! Чего ж так пугаться? Вера заглянула в комнату. Между кроватями стояла растерянная женщина и явно не понимала, что происходит…
Больше всего Вере хотелось рявкнуть на всех «А ну тихо! Разойдитесь! Не мешайте!», потому что все толпились вокруг женщины, хватали ее за руки, что-то спрашивали… Это было неправильно, но Вере очень захотелось вдруг оказаться на месте Ивана, чтобы навести порядок и отогнать любопытствующих. К сожалению, Вера прекрасно понимала, что и она сама - всего-навсего одна из любопытных и помочь этой женщине могут только те люди, которые поймут, что происходит. Сама она вообще ничего не понимала. Кое-как удалось выяснить, что зовут женщину Диной, что она сотрудник станции, что живет здесь и в настоящий момент идет выключать генератор. На этом понятное закончилось и началось непонятное…. Приборы на Дину не действовали, она плохо себя чувствовала, от прикосновений ей становилось только хуже, она начинала злиться и утверждала, что на дворе 4-е марта, что идет волна, что все вокруг - сумасшедшие, если не понимают этого. Здесь явно нужен был психолог, и вот тут-то Вера сдалась. Она не могла принять никакого решения, не могла ни на что повлиять. Никаких предположений относительно происходящего у нее не было, полная беспомощность.
Она выбралась из толпы, стараясь остаться незамеченной, с Диной остались воспитатели из Детского, Таисия, оказавшаяся техником безопасности, кто-то еще… Вере было очень стыдно, но она предпочла уйти в медпункт и заливать раны биомассой - это было конкретно, понятно и не оставляло вариантов для других действий. - Какой я, к черту, психолог? - грустно думала Вера, разбирая шприцы, - какой я врач? Я самый обыкновенный цирюльник, я, наверное, даже хирургом никогда не стану - там тоже надо решения принимать… Вера понимала, что впадает в депрессию, но ничего не могла с собой поделать.
После, в течение вечера, она еще делала попытки пообщаться с Диной, но только еще больше рассердила и расстроила ее, ляпнув зачем-то про комнату, в которой Дина жила и которая ей больше не принадлежит. Это была ужасная бестактность, которая возмутила и рассердила Дину еще больше, после такого оставалось только держаться от нее подальше…
Пришел Агава, посмотрел на Веру и велел принять успокоительное. Вера полагала, что ей оно ни к чему и требование проигнорировала. Тем временем, следопыт Юрген пытался выйти наружу, Поль вместе с Зоей, оказавшей (это ж надо!) ридером, пытались наладить связь со «Стрелой», кибертехник со странным именем Са Ало им помогал, физики что-то живо обсуждали, остальные оккупировали самый большой компьютер и пытались там что-то посчитать… Постепенно, часов около трех ночи все затихало. Не спал только Поль, упорно скручивая какие-то провода. Его неоднократно пытались уложить спать, но от отказывался. Семь бед - один ответ, решила Вера и принесла ему две таблетки сильного успокоительного, как раз таких, как только что выпила сама (все-таки уговорили). Через пять минут Поль уснул головой в микроскопе и Семен с Иваном перетащили его в комнату. Вера еле доползла до своей кровати, и последней мыслью было: завтра я проснусь, и уже все будет хорошо.
Радуга. День второй.
Но с утра Вере стало хуже. Люди выходили наружу, возвращались раненые и обожженные, лекарств не хватало, пришлось срочно оборудовать кибердок - там лежала до черноты обмороженная Анна Дарвин - биолог, та самая, что не могла расстаться со своими био-образцами. Медикаменты таяли на глазах, не хватало второго медсканера и, как казалось Вере, только потому, что вместо всех этих важнейших вещей она зачем-то взяла с собой картину. Ценность картины померкла перед лицом реальной угрозы жизни людей, и Вера чувствовала, как готово сломаться ее убеждение в спасительной силе искусства, в его важность и необходимость для человека. Человеку нужны были термогель и антитравма, а Вера - будущий (теперь уж почти настоящий) врач - зачем-то взяла с собой холст, расписанный масляной краской… Она не могла ни на чем сосредоточиться, роняла шприцы и в конце концов, это стало настолько заметно, что к ней подошла очень спокойная женщина - психолог Маша Старцева, отозвала ее в сторону и прямо попросила рассказать, что случилось…
Картину повесили на стене, все подходили, смотрели, а искусствовед Нина Бакст восторгалась экспрессией «Ветра» и твердила, что это чудо - картина Сурда спасена, все погибли, а эта - спасена, какое счастье! Вера подумала, что может быть, не так все плохо, может быть, рано говорить о ненужности искусства людям даже в такие трудные минуты. Если даже один человек почувствовал себя лучше от того, что видит спасенную картину, то уже стоило ее спасать…
Те, кто не был плотно занят научной работой (а таких оказалось достаточно, чтобы обратить на себя внимание), спохватились и решили, что переутомление, стресс и общая тревожная атмосфера - отличная почва для депрессий и срывов, после чего в уголке развернули релаксационный кабинет, куда тащили почти насильно всех, кто не был предельно занят или не дежурил у компьютера. Неведомо как попавший на Радугу композитор Жан Поль Маруани, по счастью, имел с собой запас музыкальных композиций соответствующего содержания, лингвист Елена Бадер помнила немало стихов - образчиков классической поэзии, а Вера познакомила желающих с выдержками из найденной рукописи - это тоже оказались стихи. Поль старательно делал вид, что это его не касается, но при этом, кажется, был рад, что рукопись не пропала. Эти сеансы стали для всех неплохим способом хоть немного расслабиться.
Тем временем, работа физиков шла своим чередом, Семен увлекся изучением «людей 4-го марта», которых стало сперва двое, а затем уже трое. Вера же все больше убеждалась, что психологом ей не быть - приближаться к этим странным товарищам, на которых не действует земная аппаратура, ей совсем не хотелось, она начинала их бояться и даже предположение, что эти странные люди - контрамоты (то есть движутся навстречу нашему времени) не добавило ей желания поближе познакомиться с ними. Впрочем, кибернетики и физики вполне охотно общались с гостями из 4-го марта и даже поставили какой-то эксперимент, который, впрочем, провалился. Люди опять исчезли, что окончательно убедило Веру в том, что не нужно пытаться с ними взаимодействовать - неизвестно, может им от этого еще хуже. Семена неудачный эксперимент ужасно расстроил, и Вера ничем не могла ему помочь.
День шел своим чередом. Вера пыталась познакомиться с мадагаскарскими тараканами выздоровевшей Анны Дарвин - попытка не удалась, ксенофобию предстояло еще победить. Потом сидела у постели внезапно заболевшего Юрковского, который все порывался пойти поработать, и читала ему найденного в медпункте Гомера.
Потом ей даже удалось выбраться наружу - из чистого любопытства, конечно. Нашелся повод принести физиками пользу - посмотреть показания счетчиков Юнга и прикрепить к ним свежеразработанное устройство по автоматическому снятию показаний. Попутно Клавдия попросила вынести на мороз банку с расплодившимися кремниевыми мухами - в качестве эксперимента. Прогулка обошлась без эксцессов. Потом кибернетики продемонстрировали новый прибор - что-то вроде ментосканера, но с бОльшим количеством функций. Жан Поль Моруани очень рвался опробовать прибор на людях с целью воздействия на них музыкой, а Вере хотелось узнать, возможно ли глубокое проникновение в человеческий мозг и работа со стрессами на ментальном уровне. Однако при испытании прибора произошло замыкание, Марту, добровольно вызвавшуюся испытать прибор, ударило током, устройство отдали Полю на доработку, а Вера решила, что мироздание в очередной раз напомнило ей о том, что каждый должен заниматься своим делом. И дело нашлось: биологическое заражение поразило сразу группу людей, в том числе и Веру. Кашель, першение в горле, головная боль, резь в глазах… Пострадавших заперли в биолаборатории, Агава в спецкостюме пытался помочь всем одновременно, а с больными в медпункте остались сестры Кульгавые и воспитательница-медик Ирина. Инъекции биоблокады на всех не хватило. Вера хотела героически отказаться от прививки, но ей напомнили, что больные врачи - это мертвые пациенты, пришлось уколоться. После обработки в ионном душе Веру и еще двоих привитых Агава отпустил работать, остальные пытались бороться с болезнью местными средствами. Необходимо было что-то предпринять, заражение грозило распространиться, и, несмотря на принятые меры предосторожности, признаки заболевания вскоре стали проявляться почти у всех. Решено было взять образцы крови у получивших прививку, и попытаться выделить вещество, убивающее вирус. Вера вспомнила лекции и практические занятия и взяла дело в свои руки. Очень хотелось наконец-то заняться чем-то полезным и важным. Ей никто не стал препятствовать, биологи отдали в ее распоряжение микроскопы и приборы, Надя помогала, и вскоре им удалось добиться того, что в крошечной колбе образовалось микроскопическое количество нужного фермента. Для изготовления лекарства пришлось задействовать бактерии-симбиоты - золотистый стафилококк, давно ставший для человечества безопасным. Для размножения бактерии поместили в кибердок, и на этом можно было выдохнуть. Вера вспомнила, что за эти сутки еще ничего не ела и, оставив кибердок под присмотром Нади, побежала в столовую, пока выдалась минутка. Быстро поесть и бежать к бактериям не получилось - в столовой Анна Дарвин огорошила ее, Владу Кульгавую и Бориса сообщением о своей беременности… Новая проблема - с одной стороны Анне теперь нужен был особый присмотр и бережное отношение, с другой - тема достаточно деликатная и нельзя всех предупредить, чтобы были осторожнее с биологом Дарвин…
Вернувшись к кибердоку, Вера увидела, что он открыт, а капсулы с бактериями нет. - Спохватилась, - небрежно сказал кто-то. - Их там уже вовсю больным колят! Где ты ходила-то?
Оказалось, что бактерии не только благополучно размножились, но их уже успели извлечь из кибердока, и в виде сыворотки успешно вкалывают больным. Несмотря всеобщую радость по поводу побежденной болезни, Вера расстроилась до слез. Ее эксперимент, ее первая удача в подобного рода деятельности… И без нее так легко обошлись. С одной стороны, для общего дела это все не имело никакого значения, с другой - все же было ужасно обидно. И пожаловаться было некому - Семен и Клавдия с головой ушли в расчеты и Веру даже не заметили.
Она сидела в холле за столом и готова была расплакаться, когда к ней подошел Иван Добски и вдруг спросил, что случилось. Вера не выдержала и рассказала все как есть, она ожидала, что он будет сочувствовать ей, как ученый ученому, что начнет, может быть, утешать, как перед этим ее утешали Надя и Ирина… И жестоко ошиблась. Никогда в жизни еще ей не было так стыдно. Иван спокойно и доходчиво объяснил ей разницу между личным и общественным, между индивидом и коллективом… Все это были очевидные вещи, странно, что молодой специалист, житель Земли, советский человек Вера Исаева не понимает столь простых и всем известных понятий, более того - проявляет такой непростительный эгоизм и вообще, ведет себя как школьница. «Поменьше «я» и побольше «мы», - сказал Иван напоследок.
Когда он ушел, Вера почувствовала, как же у нее горят уши, но, вместе с тем, она испытывала удивительное облегчение. Отповедь Ивана стала ведром холодной воды, вовремя вылитой на голову. Все встало на свои места и разъяснилось. Ругая себя за глупое поведение, Вера отправилась в медблок и стала помогать Наде вводить больным сыворотку. Все поздравляли их с успешно полученным лекарством, улыбаясь, подставляли руки для укола, и Вера чувствовала, как жизнь снова наполняется смыслом и как хочется работать дальше. Настроение было прекрасным, Веру окружали замечательные люди, настоящие герои, которые не просто работали в экстремальных условиях, а еще и с готовностью отдавали себя для жуткого эксперимента по вживлению в мозг разума Камилла, оказавшегося каким-то невообразимым образом внутри компьютера. Все это было настолько страшно и непонятно, что Вера предпочла дистанцироваться от происходящего и заняться работой в медблоке, тем более, что опять погас свет и один человек должен был быть все время рядом с врачами - светить фонариком…
Но ничего сделать Вера не успела. То, что случилось потом, походило на детский кошмар: одна из дверей в холле распахнулась и прямо на Веру выскочило огромное чудовище, напомнившее ей старые приключенческие фильмы - там с такими воевали отважные разведчики на далеких планетах. Существо стояло на двух ногах и походило на тираннозавра, оно зарычало и кинулось крушить все вокруг, пытаясь добраться до людей. Поднялся крик, завизжали женщины, все кинулись кто куда, но бежать, кроме длинного коридора оказалось некуда. Взрослые серьезные люди, научные работники, опытные и бесстрашные, точно дети кинулись врассыпную от монстра, который метался по холлу, расшвыривая приборы и стулья.
Вера от ужаса остолбенела и застыла посреди коридора. Ее чуть не смели бегущие люди, кто-то толкнул в плечо, кто-то наступил на ногу…
Из ступора ее вывел Семен, который заорал ей прямо в лицо, чтобы она НЕМЕДЛЕННО убиралась отсюда! Вера, очнувшись, кинулась вслед за всеми, они вместе с Клавдией, Семеном и кем-то еще заскочили в свою комнату и попытались закрыть дверь. В холле, тем временем, пытались соорудить баррикаду из стульев и столов, но чудовище смахнуло ее, даже не заметив…
- Все, я закрыла дверь на замок, не выломает, - спокойно сказала Клава. Из коридора доносились крики и грохот мебели - монстр крушил лабораторию физиков, но люди все, кажется, успели попрятаться в комнаты. Во всяком случае, тварь еще никого не сожрала.
В комнате было темно и тихо - все прислушивались к тому, что творится снаружи, пытаясь угадать, что там происходит. Вера успокоено прижалась к двери, и чуть не вывалилась наружу - замок не работал… - Мааамааа! - заорала Вера и вцепилась в ручку двери. С той стороны дверь немедленно рванули. Все кинулись помогать, но силы были неравны, дверь распахнулась, Вера отлетела к стене, сильно ударившись бедром о спинку кровати, и спряталась за дверцей шкафа. Остальные замерли на месте - непонятно было, видит ли монстр людей и чует ли. Вера оказалась за его спиной и потихоньку стала красться мимо, чтобы выскочить в коридор и отвлечь эту тварь от Семена, который пытался выдать себя за не очень удачно выполненную статую. Чудовище то ли обнюхивало его, то ли разглядывало, и это было до того жутко, что Вера забыла про свой страх и стоя на пороге комнаты, начала хлопать в ладоши и кричать. Тварь немедленно обернулась, забыла про Семена и кинулась на нее. Так, сейчас я его отманю в холл, убегу по коридору и спрячусь в другой комнате, - думала Вера, медленно отступая назад и продолжая хлопать. Вокруг начали открываться двери комнат, оттуда выглядывали испуганные люди, кто-то включил фонарик. Вере казалось, что ее план почти удался, поэтому она чуть не потеряла сознание от ужаса, когда уперлась в стену и поняла, что идя спиной вперед, в темноте промахнулась мимо коридора.
Бежать было некуда, она сползла вниз по стене и закрыла голову руками. Монстр навис сверху и, кажется, раздумывал, не откусить ли Вере голову. На счастье, Семен, Клава, Юрковский, и остальные быстро сориентировались и принялись кричать, хлопать, отвлекая его на себя. Чудовище заметалось по холлу, но его уже не боялись - поняли, что оно толком ничего не видит и не реагирует на неподвижного человека. Включили мощный прожектор, начали хлопать и топать, тварь осела на пол и замерла. Когда ее разглядели получше, стало ясно, что страшный монстр - всего-навсего старый робот. Кибер, из тех, что давно сняты с производства. Бояться нечего, он не опасен… Поль, Влад и Са Аало радостно принялись расковыривать «чудовище», а остальные еще с полчаса приходили в себя, расставляли по местам столы и наводили порядок. Выяснить, где кибер стоял до этого и почему вдруг включился не удалось - все обдумав, на кибера махнули рукой и списали случившееся на еще одну загадку Радуги, наряду с вновь исчезнувшими «людьми 4-го марта»…
Выяснилось, что Агава, сражаясь с кибером, серьезно повредил руку и теперь рук в прямом смысле слова не хватало. И все равно настроение у Веры было отличное, хотелось верить, что слухи о волне преувеличены, что и в столице всем удалось спастись, что странные люди из 4-го марта - сумеют вернуться в свое время и там эвакуироваться подальше от волны… Словом, мир снова наполнился красками и оставался таким целых полчаса…
Через полчаса в медблок внесли безжизненное тело Поля.
Это было как в страшном сне - обожженный костюм свисал с него лохмотьями, лицо почернело от копоти, дыхания почти не было. Реанимационный комплект оказался почти бессилен. Антитравмы не было, да ее и невозможно было применить - сканер показал, что повреждены легкие. Поль надышался раскаленным воздухом, пытаясь починить у горящий генератор или еще черт знает что - вечно его куда-то к неприятностям тянет… Кибердок пришлось запускать с аварийной батареи, но и он не мог ничем помочь Полю - требовалась операция.
- Бронхоскопию доводилось делать? Я однорукий пока, так что придется кому-то из вас. Кто готов? - спросил Агава у собравшихся вокруг кибердока медиков.
Ира, Надя и Влада только развели руками.
- Верочка?
- Ну, я ассистировала однажды… И, конечно, не в таких условиях. А бронхоскоп как же? - растерялась Вера. Поль мог бы собрать… А кто же его соберет теперь?
- Бронхоскоп соберу, - успокоил всех кибернетик Влад. Оказывается, это он держал фонарик и помогал уложить Поля в кибердок - Вера и не заметила.
Пока Влад собирал из подручных материалов прибор, который ни разу не видел, Вера сидела на краю ванны с биомассой и пыталась понять, жив ли еще Поль. Он уже едва дышал, а на показания приборов кибердока было страшно смотреть. Наконец прибор был готов - это оказалось жуткого вида устройство с кучей проводов, щуп был искусно выполнен из трубки от микроскопа, экран оторвали от биотермосканера (молодцы биологи, не пожалели своего имущества!), но главное - им можно было работать!
Агава выставил всех из кибердока - операцию придется делать прямо в нем, иначе Поль до конца операции не доживет - это очевидно.
В кибердоке было душно, тесно, как всегда омерзительно пахла биомасса, к этому запаху добавлялся запах гари и лекарств. Голова кружилась и двоилось в глазах… Очень страшно было ошибиться, но рядом был Агава, да и выбора не оставалось. Назвался груздем…
Вера не помнила, как провела операцию, в памяти остались только жужжание бронхоскопа, постепенно меняющиеся с красных на зеленые и синие огоньки на экране кибердока и спокойный голос Бориса Агавы: «Вера, все хорошо, выключай… Так. Теперь обработать... Кожу не задень…»…
Они вывалились из кибердока, мокрые, как после душа. Со всех сторон к ним кинулись люди - оказывается, все ждали под дверью. Сдирая с лица маску, Вера заявила «Будет жить» и свалилась бы сама, если бы кто-то не подсунул стул. Агава, на удивление бодрый, заявил, что не сомневался в благополучном исходе операции и тут же куда-то исчез. Вере пришлось в одиночку рассказывать, как все прошло, отвечать на вопросы и принимать поздравления.
Поль быстро приходил в себя и уже пытался шутить. Коллеги отгоняли от кибердока желающих своими глазами убедиться, что с Полем все в порядке. Еще один экзамен был выдержан.
- Если выберемся, пошлю к черту эту психологию, - подумала Вера. - Только биохирургия… От нее хоть польза очевидна, не то что все эти переживания и эмоции… Вон, как Добски мне приложил, и правильно! Нечего распускаться, работать надо! А все-таки я молодец, Агава тоже доволен, если б это был экзамен по операциям в экстремальных условиях - была бы у меня гарантированная пятерка!..
Тем временем, Зоя сказала, что «Стрела» уже на подходе, а физики «порадовали» известием о новой волне.
Никто из медиков уже не мог ничего сделать. Кибернетики суетились вокруг каких-то приборов, физики возились у компьютера, бегала туда-сюда Клавдия со своими мухами, Семен что-то выяснял с Добски, а те, кто уже ни на что не мог повлиять, просто сидели в опустевшем медблоке и просто тупо ждали. Лекарств больше не было, но и больных тоже, оставалось только гадать, кто успеет раньше, «Стрела» или Волна…
Когда Иван объявил всеобщий сбор, оказалось, что никто не подготовился к эвакуации, кинулись собираться, хватали кто что, а Вера все крутилась посреди холла и не могла сообразить, куда же она сунула рукопись Поля - Павла Бэя. На столе не было, кто-то убрал, а секунды убегали и мигали аварийные светильники, и Семен схватился за камеру, чтобы напоследок снять Радугу… Поль оказался рядом, спросил шепотом: - А где рукопись? Вера растерянно оглядывалась и не знала, что сказать. На счастье, пробегавший мимо Са Аало сунул Вере в руки рассыпающуюся пачку разных бумаг и документов: «Это я все убирал, она где-то здесь, ищи!». Вера облегченно выдохнула, засунула рукопись за пазуху, чтобы руки были свободными, а больше взять так ничего и не успела - к входному шлюзу уже монтировали трап и снаружи слышались незнакомые, но такие родные голоса - «Стрела» прилетела...
КОНЕЦ
Отчет игрока будет чуть позже.
Если вам не страшно очень-очень-очень многабукофф, то читайте.
(просьба не воспринимать случившееся, как полноценный художественный текст)
Вера Исаева
Предыстория
Вера и сама точно не знала, зачем приехала на Радугу... До окончания мединститута оставался еще год, а специализацией в этом году она зачем-то выбрала космопсихологию. Биохирургия была интереснее, а психология давалась с трудом, но именно поэтому она, наверное, ее и выбрала. Хотелось доказать себе, что справится.
Учителю Вера сказала, что едет повидать брата Семена и посоветоваться с ним насчет своей научной работы «Адаптация личности к условиям жизни на планетах земного и псевдо-земного типа. Ассимилятивный диссонас, вызванный расхождениями условий для жизни и работы на данных планетах с земными». Тема была сложная, для работы нужно было набрать материал, а где как не на Радуге?
Удача была в том, что на Радуге уже несколько лет жил и трудился старый друг, Поль Гнедых - приятель еще по школьному летнему лагерю. Нынче он возился с какими-то кибернетическими энергопоглотителями, звал в гости, обещал интересные знакомства и показать «живых нуль-физиков». Научная работа тут была, конечно, ни при чем, пришлось признаться себе в этом уже на второй неделе пребывания на Радуге. Заниматься психологией на Радуге мог только настоящий герой. Верочка героем не была. Верочка оторвала Поля от, безусловно, увлекательной, но крайне изнурительной работы над каким-то очередным квазиживым механизмом, заставила облететь с ней всю Радугу, потом несколько дней проторчала на станции у брата Семена, убедилась, что он окончательно отказался от психологии во имя физики, а также в том, что нуль-т - это что-то удивительное и загадочное, но совершенно не интересное. Ульмотроны, схемы, таблицы, какие-то волны… Лаборатория Клавдии Сун - старой приятельницы Семена, оказалась куда интереснее: там проводились уникальные опыты и жили в виварии странные животные. Правда, Клава была человеком замкнутым и весьма эксцентричным, Верочку не жаловала, да и вообще никого не жаловала, кроме своих слономухов и кремниевых структур.
Узнав, что на Радуге сам Иоганн Сурд, Вера попыталась уговорить брата, Поля и Клаву поехать в столицу в музей и была удивлена тем, как равнодушно все трое отреагировали на такое предложение. Поехала одна. Там подружилась с местными художниками и даже написала статью для журнала «Радужное завтра» в качестве аргумента в старом споре теоретиков живописи… Из столицы Вера собиралась отправиться к Полю, но знакомая искусствовед попросила ее (а точнее оказала честь) отвезти в Детское одно из знаменитых полотен Сурда - «Ветер». В Детском планировался творческий вечер и картина должна была стать первым шагом в знакомстве детей с творчеством Сурда. Этакий педагогический прием. Вера, разумеется, согласилась.
Она была уже в часе лета от Детского, когда на связь вышел Семен и потребовал, чтобы Вера немедленно (слышишь, немедленно!!!) летела на станцию к Полю - идет Волна нового типа, спасения от нее нет…
Эвакуация
Перед кораблем - старой баржей, Вера и не знала, что такие еще сохранились - толпились незнакомые люди. Они были взбудоражены, одеты кто во что, суетились, толкались, таскали какие-то коробки и свертки, некоторые женщины плакали, кто-то пытался связаться по рации со столицей, кто-то просто сидел и ждал.
Руководил погрузкой бородатый мужчина средних лет, очень внушительного вида. Пробегавший мимо Семен пояснил, что это Иван Добски - известный ученый. Вера сразу поняла, что это человек опытный и что его лучше слушаться, потому что он, по крайней мере, понимает, что нужно делать и ему явно доводилось бывать в экстремальных ситуациях. Такими людьми Верочка восхищалась и даже немного завидовала. Сама она прекрасно понимала, что ей не хватает ни опыта, ни авторитета, чтобы организовать беспорядочную толпу испуганных людей и вместе с ними еще что-то делать. Паники, впрочем, не было, все были при деле, только очень жалко было двух молодых воспитательниц из Детского. Они были явно растеряны и очень волновались за детей. Впрочем, все говорили, что детей отправляют на «Тариэле», а для всех остальных строят убежище и непременно спасут.
Здесь же был Борис Агава - с ним Вера встречалась в столице, он прилетел сюда отдыхать и всем хвастался, что даже аптечки с собой не взял. Клава пробежала мимо, таща в охапке банки с образцами, на Веру внимания не обратила. Вера огляделась, вздохнула и принялась помогать Полю собирать аппаратуру и готовить ее к погрузке.
Все нервничали и спешили, в том числе и Поль. Он и не заметил, как вытряхнул из сумки вместе с ненужной пачкой бумаги какую-то рукопись, которую Вера тут же подобрала. Один беглый взгляд на первую страницу рассказал ей об ее друге больше, чем годы знакомства - рукопись была подписана именем знаменитого таинственного писателя Павла Бэя, которого никто никогда не видел, но книгами которого зачитывались все межпланетники и не только… А на полях знакомым почерком были сделаны пометки и внесены исправления… Вера не была особенно удивлена, что Поль оказался Павлом Бэем - о литературном таланте своего друга она давно догадывалась, но зачем же скрываться? Впрочем, обдумывать странное поведение Поля было некогда, и Верочка сунула рукопись к себе в сумку.
После погрузки оказалось, что взять с собой можно только очень немногое - не хватает места. Поль ухватился за недоделанный прибор, Верочка вцепилась в картину Сурда - оставить ее на умирающей Радуге было выше ее сил. «Брось ее сейчас же! - потребовал Поль, - Это всего лишь картина. Нам аппаратуру некуда грузить и био-образцы! А тебе бы надо еще аптечку взять»… И вот тут Верочка не выдержала и совершила поступок, о котором жалела потом очень долго. «Павел Бэй, - сказала она многозначительно, - НИКОГДА, слышишь, никогда не оставил бы произведение искусства на планете, где вот-вот все сгорит и погибнет! Павел Бэй никогда не стал бы делать позорный выбор между железками - изделиями киберов и творением человеческой души, потому что выбор очевиден! И если Поль Гнедых не спасет картину Сурда, то Павел Бэй перестанет быть тайной, которой он так дорожит!». Это был жестокий ход. Никогда Вера не думала, что способна на такое, но тут ее словно за язык дернули. Поль побледнел как мел и, не говоря ни слова, бросил на землю недоделанный квантофиброскоп, выхватил у Веры из рук тяжелый холст и отнес его к грузовому люку. - Это я беру с собой, - сказал он удивленному Борису Агаве, собиравшему возле люка коробку с лекарствами. - Да, вот, живопись полюбил, чего смотришь?! Борис только головой покачал…
Рукопись лежала в сумке Веры и все то долгое время, пока их швыряло на орбите в невесомости, сдавливало в перегрузках и тошнило при посадке, в голове у Веры крутилось: рукопись спасена, картина тоже, но какой ценой, какой ценой... Бедная Радуга…
Радуга. День первый.
Радуга встретила темнотой, холодом, сумасшедшим бегом до модуля. Верочку била по ногам тяжелая сумка, дыхание перехватывало. Семена, Поля и Клаву она потеряла из виду, вокруг были незнакомые люди, все бежали…
В модуле было светло и тепло - удивительно, может и живые есть? И вообще, может быть все не так страшно? Раздумывать было некогда, вокруг стонали раненые, обмороженные, пострадавшие от радиации. В первые минуты Вера испугалась, что врачей нет, но ура! Борис Агава оказался рядом, воспитательницы тоже владели навыками первой помощи, так что Вера только и успевала подавать термогель и вскрывать аптечки. Приглядеться к окружающим времени не было, но постепенно стало понятно, кто здесь кто.
Больше всего ее поразил странный молодой человек в белом халате, который невозмутимо разложил на столе среди приборов какую-то еду и с аппетитом ужинал. Его как будто не волновало происходящее. Кто-то сказал за спиной Веры: «Да это же Юрковский, что вы хотите…» Подумаешь, Юрковский, это имя ей ничего не говорило, а спокойное поведение этого типа ужасно раздражало, а на все попытки расшевелить его и потребовать деятельного участия во всеобщей суете он даже не реагировал. - Вам что, вообще все равно? Как вы можете есть так спокойно?! - возмутилась Вера, пытаясь зубами вскрыть пакет с аптечкой. Пакет скользил, не слушался, нож не желал вылезать из ножен, руки тряслись.
Юрковский отложил ложку. Ну, вот сейчас он встанет и кинется что-то делать, обрадовалась Вера, но Юрковский и не подумал встать, а вместо этого принялся выдавливать в тарелку какой-то тюбик, пояснив при этом, что каждый должен заниматься своим делом и делать его своевременно, спокойно и в рамках режима. Вера опять хотела возмутиться, но, глядя на спокойного Юрковского, вдруг подумала, что он, черт побери, прав! Какой смысл в суете? Очень успокаивающе это выглядело, между прочим. Тюбик, тарелка, банка консервов…
Вера выдохнула, закрыла глаза, медленно сосчитала до десяти, даже попыталась применить прием психокоррекции, и уже намного спокойнее взялась за аптечку. Нож тут послушался, руки уже не так тряслись. Пакет с лекарствами как будто этого и ждал - открылся легко и без усилий.
Когда лекарства были разобраны, больные и раненые получили помощь, а суматоха улеглась, Вера наконец-то огляделась вокруг с интересом.
Все были заняты своими делами, таскали вещи, обследовали комнаты модуля, как вдруг кто-то закричал, что найдено тело человека. Вера убедилась, что ее помощь во временном медпункте пока не требуется и побежала поглядеть, что случилось. Ей почему-то казалось, что мертвый человек - это какая-то случайность, что мертвых здесь не может быть, все эвакуировались, спаслись, как и они сами. В комнату с телом Веру не пустили - угроза биологического заражения, возможные вирусы и т.п. - ну что ж, разумно... Кто-то рвался в комнату, отпихивал Ивана, кто-то кричал, что нужно немедленно обыскать все помещения. А Вера все больше убеждалась, что от эмоций нет никакого проку, что деловитость и собранность - единственное, что приносит пользу…
Правда, от всеобщей деловитости и занятости, наблюдающейся вокруг, Вере по-прежнему не верилось в происходящую катастрофу. Поэтому, когда кто-то сказал, что тело вдруг исчезло, она даже не очень удивилась. В конце концов, может, и тела-то никакого не было. Галлюцинация. Почему бы и нет? Вообще же создавалось ощущение какой-то странной экспедиции, составленной почему-то из малознакомых людей и плохо организованной. Постепенно, правда, происходило некое разделение. Медики оборудовали подобие медпункта, биологи отвоевали себе помещение под лабораторию, физики обосновались в одном из холлов, другой завалили железом кибернетики. Агава (нет, молодец он все-таки!) взял на себя руководство, собрал врачей, и впервые Вера ощутила себя на равных среди специалистов. Это было новое незнакомое и приятное чувство. Но это было еще и очень не по себе. Как-то неожиданно свалилась на голову огромная ответственность - долг врача… Теперь уже нельзя было ошибиться, нельзя было дождаться, пока кто-то другой примет решение… К этому она шла и готовилась долгие годы, а теперь вдруг растерялась.
Семен, Клава, Иван и Зоя нашли свободную комнату на пятерых, побросали вещи и разбежались. Вера никак не могла сообразить, чем же заняться. Все вокруг были заняты делом: распаковывали аппаратуру, что-то обсуждали, Поль с головой ушел в сбор какого-то прибора и общение с другими кибернетиками. Про ситуацию перед стартом он кажется, забыл. Или сделал вид…
Вера прибрала в комнате и вышла в холл, размышляя, чем бы сейчас заняться, чтобы оказаться хоть кому-то полезной… И началось…
Очень скоро ей пришлось поучаствовать в неприятнейшей процедуре препарирования и исследования останков найденного в спецблоке тела. Точнее, его части. Нижней. Ужасная гадость. Не мужчина, не женщина, не пойми что. Это был, судя по всему, какой-то квазибиомеханизм, набитый железками и непонятными схемами вперемешку с костной и мышечной тканью. Такого Вере не доводилось видеть даже на занятиях по ксенобиологии.
На общем сборе кто-то вспомнил, что на Радуге остался Камилл… Вера предположила, что странное тело принадлежит ему, но никто о таком ужасе даже и думать не хотел… Важность находки как-то померкла - физики обсуждали возможности возникновения новой волны, Агава доложил, что медикаментов немного, но пока хватает, биологи что-то там тоже рассказывали, в общем, все были при деле, работа у всех кипела. Вера опять почувствовала себя ненужной и лишней и снова позавидовала Ивану - как он управляет ситуацией, это же просто удивительно! И от его действий есть реальная польза - он организует всех, превращает беспорядок в строгий процесс… Это было как в медицине - есть симптомы, из них следует диагноз, а из диагноза - лечение. И если ошибки нет (а ее не может быть), то лечение помогает. Прекрасная наука, все же!..
После сбора все опять разбежались по своим делам, погрузились в работу. Вера отправилась было в медпункт, надеялась, что дело ей там все же найдется, как вдруг из соседнего блока выскочил кто-то с воплем «Там человек, у меня там человек! Живой! Его там раньше не было!». Ура! Значит, есть все-таки живые! Чего ж так пугаться? Вера заглянула в комнату. Между кроватями стояла растерянная женщина и явно не понимала, что происходит…
Больше всего Вере хотелось рявкнуть на всех «А ну тихо! Разойдитесь! Не мешайте!», потому что все толпились вокруг женщины, хватали ее за руки, что-то спрашивали… Это было неправильно, но Вере очень захотелось вдруг оказаться на месте Ивана, чтобы навести порядок и отогнать любопытствующих. К сожалению, Вера прекрасно понимала, что и она сама - всего-навсего одна из любопытных и помочь этой женщине могут только те люди, которые поймут, что происходит. Сама она вообще ничего не понимала. Кое-как удалось выяснить, что зовут женщину Диной, что она сотрудник станции, что живет здесь и в настоящий момент идет выключать генератор. На этом понятное закончилось и началось непонятное…. Приборы на Дину не действовали, она плохо себя чувствовала, от прикосновений ей становилось только хуже, она начинала злиться и утверждала, что на дворе 4-е марта, что идет волна, что все вокруг - сумасшедшие, если не понимают этого. Здесь явно нужен был психолог, и вот тут-то Вера сдалась. Она не могла принять никакого решения, не могла ни на что повлиять. Никаких предположений относительно происходящего у нее не было, полная беспомощность.
Она выбралась из толпы, стараясь остаться незамеченной, с Диной остались воспитатели из Детского, Таисия, оказавшаяся техником безопасности, кто-то еще… Вере было очень стыдно, но она предпочла уйти в медпункт и заливать раны биомассой - это было конкретно, понятно и не оставляло вариантов для других действий. - Какой я, к черту, психолог? - грустно думала Вера, разбирая шприцы, - какой я врач? Я самый обыкновенный цирюльник, я, наверное, даже хирургом никогда не стану - там тоже надо решения принимать… Вера понимала, что впадает в депрессию, но ничего не могла с собой поделать.
После, в течение вечера, она еще делала попытки пообщаться с Диной, но только еще больше рассердила и расстроила ее, ляпнув зачем-то про комнату, в которой Дина жила и которая ей больше не принадлежит. Это была ужасная бестактность, которая возмутила и рассердила Дину еще больше, после такого оставалось только держаться от нее подальше…
Пришел Агава, посмотрел на Веру и велел принять успокоительное. Вера полагала, что ей оно ни к чему и требование проигнорировала. Тем временем, следопыт Юрген пытался выйти наружу, Поль вместе с Зоей, оказавшей (это ж надо!) ридером, пытались наладить связь со «Стрелой», кибертехник со странным именем Са Ало им помогал, физики что-то живо обсуждали, остальные оккупировали самый большой компьютер и пытались там что-то посчитать… Постепенно, часов около трех ночи все затихало. Не спал только Поль, упорно скручивая какие-то провода. Его неоднократно пытались уложить спать, но от отказывался. Семь бед - один ответ, решила Вера и принесла ему две таблетки сильного успокоительного, как раз таких, как только что выпила сама (все-таки уговорили). Через пять минут Поль уснул головой в микроскопе и Семен с Иваном перетащили его в комнату. Вера еле доползла до своей кровати, и последней мыслью было: завтра я проснусь, и уже все будет хорошо.
Радуга. День второй.
Но с утра Вере стало хуже. Люди выходили наружу, возвращались раненые и обожженные, лекарств не хватало, пришлось срочно оборудовать кибердок - там лежала до черноты обмороженная Анна Дарвин - биолог, та самая, что не могла расстаться со своими био-образцами. Медикаменты таяли на глазах, не хватало второго медсканера и, как казалось Вере, только потому, что вместо всех этих важнейших вещей она зачем-то взяла с собой картину. Ценность картины померкла перед лицом реальной угрозы жизни людей, и Вера чувствовала, как готово сломаться ее убеждение в спасительной силе искусства, в его важность и необходимость для человека. Человеку нужны были термогель и антитравма, а Вера - будущий (теперь уж почти настоящий) врач - зачем-то взяла с собой холст, расписанный масляной краской… Она не могла ни на чем сосредоточиться, роняла шприцы и в конце концов, это стало настолько заметно, что к ней подошла очень спокойная женщина - психолог Маша Старцева, отозвала ее в сторону и прямо попросила рассказать, что случилось…
Картину повесили на стене, все подходили, смотрели, а искусствовед Нина Бакст восторгалась экспрессией «Ветра» и твердила, что это чудо - картина Сурда спасена, все погибли, а эта - спасена, какое счастье! Вера подумала, что может быть, не так все плохо, может быть, рано говорить о ненужности искусства людям даже в такие трудные минуты. Если даже один человек почувствовал себя лучше от того, что видит спасенную картину, то уже стоило ее спасать…
Те, кто не был плотно занят научной работой (а таких оказалось достаточно, чтобы обратить на себя внимание), спохватились и решили, что переутомление, стресс и общая тревожная атмосфера - отличная почва для депрессий и срывов, после чего в уголке развернули релаксационный кабинет, куда тащили почти насильно всех, кто не был предельно занят или не дежурил у компьютера. Неведомо как попавший на Радугу композитор Жан Поль Маруани, по счастью, имел с собой запас музыкальных композиций соответствующего содержания, лингвист Елена Бадер помнила немало стихов - образчиков классической поэзии, а Вера познакомила желающих с выдержками из найденной рукописи - это тоже оказались стихи. Поль старательно делал вид, что это его не касается, но при этом, кажется, был рад, что рукопись не пропала. Эти сеансы стали для всех неплохим способом хоть немного расслабиться.
Тем временем, работа физиков шла своим чередом, Семен увлекся изучением «людей 4-го марта», которых стало сперва двое, а затем уже трое. Вера же все больше убеждалась, что психологом ей не быть - приближаться к этим странным товарищам, на которых не действует земная аппаратура, ей совсем не хотелось, она начинала их бояться и даже предположение, что эти странные люди - контрамоты (то есть движутся навстречу нашему времени) не добавило ей желания поближе познакомиться с ними. Впрочем, кибернетики и физики вполне охотно общались с гостями из 4-го марта и даже поставили какой-то эксперимент, который, впрочем, провалился. Люди опять исчезли, что окончательно убедило Веру в том, что не нужно пытаться с ними взаимодействовать - неизвестно, может им от этого еще хуже. Семена неудачный эксперимент ужасно расстроил, и Вера ничем не могла ему помочь.
День шел своим чередом. Вера пыталась познакомиться с мадагаскарскими тараканами выздоровевшей Анны Дарвин - попытка не удалась, ксенофобию предстояло еще победить. Потом сидела у постели внезапно заболевшего Юрковского, который все порывался пойти поработать, и читала ему найденного в медпункте Гомера.
Потом ей даже удалось выбраться наружу - из чистого любопытства, конечно. Нашелся повод принести физиками пользу - посмотреть показания счетчиков Юнга и прикрепить к ним свежеразработанное устройство по автоматическому снятию показаний. Попутно Клавдия попросила вынести на мороз банку с расплодившимися кремниевыми мухами - в качестве эксперимента. Прогулка обошлась без эксцессов. Потом кибернетики продемонстрировали новый прибор - что-то вроде ментосканера, но с бОльшим количеством функций. Жан Поль Моруани очень рвался опробовать прибор на людях с целью воздействия на них музыкой, а Вере хотелось узнать, возможно ли глубокое проникновение в человеческий мозг и работа со стрессами на ментальном уровне. Однако при испытании прибора произошло замыкание, Марту, добровольно вызвавшуюся испытать прибор, ударило током, устройство отдали Полю на доработку, а Вера решила, что мироздание в очередной раз напомнило ей о том, что каждый должен заниматься своим делом. И дело нашлось: биологическое заражение поразило сразу группу людей, в том числе и Веру. Кашель, першение в горле, головная боль, резь в глазах… Пострадавших заперли в биолаборатории, Агава в спецкостюме пытался помочь всем одновременно, а с больными в медпункте остались сестры Кульгавые и воспитательница-медик Ирина. Инъекции биоблокады на всех не хватило. Вера хотела героически отказаться от прививки, но ей напомнили, что больные врачи - это мертвые пациенты, пришлось уколоться. После обработки в ионном душе Веру и еще двоих привитых Агава отпустил работать, остальные пытались бороться с болезнью местными средствами. Необходимо было что-то предпринять, заражение грозило распространиться, и, несмотря на принятые меры предосторожности, признаки заболевания вскоре стали проявляться почти у всех. Решено было взять образцы крови у получивших прививку, и попытаться выделить вещество, убивающее вирус. Вера вспомнила лекции и практические занятия и взяла дело в свои руки. Очень хотелось наконец-то заняться чем-то полезным и важным. Ей никто не стал препятствовать, биологи отдали в ее распоряжение микроскопы и приборы, Надя помогала, и вскоре им удалось добиться того, что в крошечной колбе образовалось микроскопическое количество нужного фермента. Для изготовления лекарства пришлось задействовать бактерии-симбиоты - золотистый стафилококк, давно ставший для человечества безопасным. Для размножения бактерии поместили в кибердок, и на этом можно было выдохнуть. Вера вспомнила, что за эти сутки еще ничего не ела и, оставив кибердок под присмотром Нади, побежала в столовую, пока выдалась минутка. Быстро поесть и бежать к бактериям не получилось - в столовой Анна Дарвин огорошила ее, Владу Кульгавую и Бориса сообщением о своей беременности… Новая проблема - с одной стороны Анне теперь нужен был особый присмотр и бережное отношение, с другой - тема достаточно деликатная и нельзя всех предупредить, чтобы были осторожнее с биологом Дарвин…
Вернувшись к кибердоку, Вера увидела, что он открыт, а капсулы с бактериями нет. - Спохватилась, - небрежно сказал кто-то. - Их там уже вовсю больным колят! Где ты ходила-то?
Оказалось, что бактерии не только благополучно размножились, но их уже успели извлечь из кибердока, и в виде сыворотки успешно вкалывают больным. Несмотря всеобщую радость по поводу побежденной болезни, Вера расстроилась до слез. Ее эксперимент, ее первая удача в подобного рода деятельности… И без нее так легко обошлись. С одной стороны, для общего дела это все не имело никакого значения, с другой - все же было ужасно обидно. И пожаловаться было некому - Семен и Клавдия с головой ушли в расчеты и Веру даже не заметили.
Она сидела в холле за столом и готова была расплакаться, когда к ней подошел Иван Добски и вдруг спросил, что случилось. Вера не выдержала и рассказала все как есть, она ожидала, что он будет сочувствовать ей, как ученый ученому, что начнет, может быть, утешать, как перед этим ее утешали Надя и Ирина… И жестоко ошиблась. Никогда в жизни еще ей не было так стыдно. Иван спокойно и доходчиво объяснил ей разницу между личным и общественным, между индивидом и коллективом… Все это были очевидные вещи, странно, что молодой специалист, житель Земли, советский человек Вера Исаева не понимает столь простых и всем известных понятий, более того - проявляет такой непростительный эгоизм и вообще, ведет себя как школьница. «Поменьше «я» и побольше «мы», - сказал Иван напоследок.
Когда он ушел, Вера почувствовала, как же у нее горят уши, но, вместе с тем, она испытывала удивительное облегчение. Отповедь Ивана стала ведром холодной воды, вовремя вылитой на голову. Все встало на свои места и разъяснилось. Ругая себя за глупое поведение, Вера отправилась в медблок и стала помогать Наде вводить больным сыворотку. Все поздравляли их с успешно полученным лекарством, улыбаясь, подставляли руки для укола, и Вера чувствовала, как жизнь снова наполняется смыслом и как хочется работать дальше. Настроение было прекрасным, Веру окружали замечательные люди, настоящие герои, которые не просто работали в экстремальных условиях, а еще и с готовностью отдавали себя для жуткого эксперимента по вживлению в мозг разума Камилла, оказавшегося каким-то невообразимым образом внутри компьютера. Все это было настолько страшно и непонятно, что Вера предпочла дистанцироваться от происходящего и заняться работой в медблоке, тем более, что опять погас свет и один человек должен был быть все время рядом с врачами - светить фонариком…
Но ничего сделать Вера не успела. То, что случилось потом, походило на детский кошмар: одна из дверей в холле распахнулась и прямо на Веру выскочило огромное чудовище, напомнившее ей старые приключенческие фильмы - там с такими воевали отважные разведчики на далеких планетах. Существо стояло на двух ногах и походило на тираннозавра, оно зарычало и кинулось крушить все вокруг, пытаясь добраться до людей. Поднялся крик, завизжали женщины, все кинулись кто куда, но бежать, кроме длинного коридора оказалось некуда. Взрослые серьезные люди, научные работники, опытные и бесстрашные, точно дети кинулись врассыпную от монстра, который метался по холлу, расшвыривая приборы и стулья.
Вера от ужаса остолбенела и застыла посреди коридора. Ее чуть не смели бегущие люди, кто-то толкнул в плечо, кто-то наступил на ногу…
Из ступора ее вывел Семен, который заорал ей прямо в лицо, чтобы она НЕМЕДЛЕННО убиралась отсюда! Вера, очнувшись, кинулась вслед за всеми, они вместе с Клавдией, Семеном и кем-то еще заскочили в свою комнату и попытались закрыть дверь. В холле, тем временем, пытались соорудить баррикаду из стульев и столов, но чудовище смахнуло ее, даже не заметив…
- Все, я закрыла дверь на замок, не выломает, - спокойно сказала Клава. Из коридора доносились крики и грохот мебели - монстр крушил лабораторию физиков, но люди все, кажется, успели попрятаться в комнаты. Во всяком случае, тварь еще никого не сожрала.
В комнате было темно и тихо - все прислушивались к тому, что творится снаружи, пытаясь угадать, что там происходит. Вера успокоено прижалась к двери, и чуть не вывалилась наружу - замок не работал… - Мааамааа! - заорала Вера и вцепилась в ручку двери. С той стороны дверь немедленно рванули. Все кинулись помогать, но силы были неравны, дверь распахнулась, Вера отлетела к стене, сильно ударившись бедром о спинку кровати, и спряталась за дверцей шкафа. Остальные замерли на месте - непонятно было, видит ли монстр людей и чует ли. Вера оказалась за его спиной и потихоньку стала красться мимо, чтобы выскочить в коридор и отвлечь эту тварь от Семена, который пытался выдать себя за не очень удачно выполненную статую. Чудовище то ли обнюхивало его, то ли разглядывало, и это было до того жутко, что Вера забыла про свой страх и стоя на пороге комнаты, начала хлопать в ладоши и кричать. Тварь немедленно обернулась, забыла про Семена и кинулась на нее. Так, сейчас я его отманю в холл, убегу по коридору и спрячусь в другой комнате, - думала Вера, медленно отступая назад и продолжая хлопать. Вокруг начали открываться двери комнат, оттуда выглядывали испуганные люди, кто-то включил фонарик. Вере казалось, что ее план почти удался, поэтому она чуть не потеряла сознание от ужаса, когда уперлась в стену и поняла, что идя спиной вперед, в темноте промахнулась мимо коридора.
Бежать было некуда, она сползла вниз по стене и закрыла голову руками. Монстр навис сверху и, кажется, раздумывал, не откусить ли Вере голову. На счастье, Семен, Клава, Юрковский, и остальные быстро сориентировались и принялись кричать, хлопать, отвлекая его на себя. Чудовище заметалось по холлу, но его уже не боялись - поняли, что оно толком ничего не видит и не реагирует на неподвижного человека. Включили мощный прожектор, начали хлопать и топать, тварь осела на пол и замерла. Когда ее разглядели получше, стало ясно, что страшный монстр - всего-навсего старый робот. Кибер, из тех, что давно сняты с производства. Бояться нечего, он не опасен… Поль, Влад и Са Аало радостно принялись расковыривать «чудовище», а остальные еще с полчаса приходили в себя, расставляли по местам столы и наводили порядок. Выяснить, где кибер стоял до этого и почему вдруг включился не удалось - все обдумав, на кибера махнули рукой и списали случившееся на еще одну загадку Радуги, наряду с вновь исчезнувшими «людьми 4-го марта»…
Выяснилось, что Агава, сражаясь с кибером, серьезно повредил руку и теперь рук в прямом смысле слова не хватало. И все равно настроение у Веры было отличное, хотелось верить, что слухи о волне преувеличены, что и в столице всем удалось спастись, что странные люди из 4-го марта - сумеют вернуться в свое время и там эвакуироваться подальше от волны… Словом, мир снова наполнился красками и оставался таким целых полчаса…
Через полчаса в медблок внесли безжизненное тело Поля.
Это было как в страшном сне - обожженный костюм свисал с него лохмотьями, лицо почернело от копоти, дыхания почти не было. Реанимационный комплект оказался почти бессилен. Антитравмы не было, да ее и невозможно было применить - сканер показал, что повреждены легкие. Поль надышался раскаленным воздухом, пытаясь починить у горящий генератор или еще черт знает что - вечно его куда-то к неприятностям тянет… Кибердок пришлось запускать с аварийной батареи, но и он не мог ничем помочь Полю - требовалась операция.
- Бронхоскопию доводилось делать? Я однорукий пока, так что придется кому-то из вас. Кто готов? - спросил Агава у собравшихся вокруг кибердока медиков.
Ира, Надя и Влада только развели руками.
- Верочка?
- Ну, я ассистировала однажды… И, конечно, не в таких условиях. А бронхоскоп как же? - растерялась Вера. Поль мог бы собрать… А кто же его соберет теперь?
- Бронхоскоп соберу, - успокоил всех кибернетик Влад. Оказывается, это он держал фонарик и помогал уложить Поля в кибердок - Вера и не заметила.
Пока Влад собирал из подручных материалов прибор, который ни разу не видел, Вера сидела на краю ванны с биомассой и пыталась понять, жив ли еще Поль. Он уже едва дышал, а на показания приборов кибердока было страшно смотреть. Наконец прибор был готов - это оказалось жуткого вида устройство с кучей проводов, щуп был искусно выполнен из трубки от микроскопа, экран оторвали от биотермосканера (молодцы биологи, не пожалели своего имущества!), но главное - им можно было работать!
Агава выставил всех из кибердока - операцию придется делать прямо в нем, иначе Поль до конца операции не доживет - это очевидно.
В кибердоке было душно, тесно, как всегда омерзительно пахла биомасса, к этому запаху добавлялся запах гари и лекарств. Голова кружилась и двоилось в глазах… Очень страшно было ошибиться, но рядом был Агава, да и выбора не оставалось. Назвался груздем…
Вера не помнила, как провела операцию, в памяти остались только жужжание бронхоскопа, постепенно меняющиеся с красных на зеленые и синие огоньки на экране кибердока и спокойный голос Бориса Агавы: «Вера, все хорошо, выключай… Так. Теперь обработать... Кожу не задень…»…
Они вывалились из кибердока, мокрые, как после душа. Со всех сторон к ним кинулись люди - оказывается, все ждали под дверью. Сдирая с лица маску, Вера заявила «Будет жить» и свалилась бы сама, если бы кто-то не подсунул стул. Агава, на удивление бодрый, заявил, что не сомневался в благополучном исходе операции и тут же куда-то исчез. Вере пришлось в одиночку рассказывать, как все прошло, отвечать на вопросы и принимать поздравления.
Поль быстро приходил в себя и уже пытался шутить. Коллеги отгоняли от кибердока желающих своими глазами убедиться, что с Полем все в порядке. Еще один экзамен был выдержан.
- Если выберемся, пошлю к черту эту психологию, - подумала Вера. - Только биохирургия… От нее хоть польза очевидна, не то что все эти переживания и эмоции… Вон, как Добски мне приложил, и правильно! Нечего распускаться, работать надо! А все-таки я молодец, Агава тоже доволен, если б это был экзамен по операциям в экстремальных условиях - была бы у меня гарантированная пятерка!..
Тем временем, Зоя сказала, что «Стрела» уже на подходе, а физики «порадовали» известием о новой волне.
Никто из медиков уже не мог ничего сделать. Кибернетики суетились вокруг каких-то приборов, физики возились у компьютера, бегала туда-сюда Клавдия со своими мухами, Семен что-то выяснял с Добски, а те, кто уже ни на что не мог повлиять, просто сидели в опустевшем медблоке и просто тупо ждали. Лекарств больше не было, но и больных тоже, оставалось только гадать, кто успеет раньше, «Стрела» или Волна…
Когда Иван объявил всеобщий сбор, оказалось, что никто не подготовился к эвакуации, кинулись собираться, хватали кто что, а Вера все крутилась посреди холла и не могла сообразить, куда же она сунула рукопись Поля - Павла Бэя. На столе не было, кто-то убрал, а секунды убегали и мигали аварийные светильники, и Семен схватился за камеру, чтобы напоследок снять Радугу… Поль оказался рядом, спросил шепотом: - А где рукопись? Вера растерянно оглядывалась и не знала, что сказать. На счастье, пробегавший мимо Са Аало сунул Вере в руки рассыпающуюся пачку разных бумаг и документов: «Это я все убирал, она где-то здесь, ищи!». Вера облегченно выдохнула, засунула рукопись за пазуху, чтобы руки были свободными, а больше взять так ничего и не успела - к входному шлюзу уже монтировали трап и снаружи слышались незнакомые, но такие родные голоса - «Стрела» прилетела...
КОНЕЦ
Отчет игрока будет чуть позже.