О разумном, добром, вечном. О друзьях то есть.
Зашла нынче в гости однокурсница Женька.
Так, чисто за жизнь позвездеть и вообще - давно не виделись,
ибо отношения у нас весьма дружеские, а встречаемся редко.
Женька для меня - еще один пример, как по-разному складывается у людей жизнь
и как ее нужно воспринимать, эту самую жизнь, чтоб не пойти и не повеситься в кладовке
от безысходности, тоски, одиночества и злости на мир.
Дальше вам интересно? Там многабукофф и некоторый сумбур!
Познакомились мы на первом курсе: в аудитории, где наша группа впервые собралась на семинар,
мы с Метой сразу выделили в толпе пестро одетых мажорно-деревенских однокурсниц миниатюрную девушку в чем-то клетчато-неформальском и признали своей без обсуждения.
Напомню, это теперь слово "неформал" почти вышло из употребления,
разложившись на более конкретные "гот", "эмо", "растаман", "рэпер" et cetera...
А тогда быть "неформалом" означало придерживаться "металлического", хиппушного, либо смешанного из двух (кому что по душе) стиля одежды. Фенечки спокойно соседствовали с косухами,
бисерные хайратники мирно уживались с ботинками-говнодавами, драные джинсы носили все подряд,
а морду на первомайке вам могли набить и за то и за другое с одинаковым удовольствием. Неформалов было мало, многие знали друг-друга, если не по имени, то хотя бы в лицо
(представляете, ведь было ж такое!), а надевши перешитые джинсы старшего брата, завязав узлом на животе рубашку и сшив из остатков джинсов шмотник (рюкзак то есть))), можно было познакомиться с любой компанией нефоров в любом городе страны, найти еду, ночлег и партнера для поездки автостопом. Потому что каждый встреченый по соответственной одежке автоматически становился своим в доску.
На этом, кстати, многие потом погорели.
Излишне доверяя "своему", вписывали домой кого-попало и наутро недосчитывались вещей, занимали денег без надежды на возврат, надеялись на поддержку в драке с гопниками и получали за двоих в то время, как "свой" бесследно растворялся в воздухе... Всяко бывало.
Мы были молодые, добрые и наивные.
Поэтому кто-то влипал и посерьезнее.
Женька была как раз из последних. Приехав из Барабинска, она быстро вписалась
в общажно-тусовочную систему жизнеустройства, задружила с нами, но оставив в родном городе
друзей-нефоров и музыкантов, про них не забыла.
На втором курсе она выскочила замуж за своего, барабинского, неформала-музыканта.
Он был высокий, неебически прекрасный, с длиннющим хайром и вообще - гитарист.
А может быть и барабанщик, не помню.
Любовь неземная окончилась женькиным пузом и ЗАГСом, после чего мы примерно на год потеряли Женьку из виду. Через год она вернулась в институт и продолжила учебу.
А немного погодя мы узнали, что семейная лодка разбилась. Не о быт, и даже не об другую лодку. Все было еще хуже.
После свадьбы и рождения сына новоявленный папаша принялся за старую тусовочную жизнь,
с бухлом, травой и музыкой и, как это иногда случается, незаметно увлекся героином, потерял интерес к жене и ребенку, был выставлен из семьи и, вскорости исчез с горизонта, скрываясь то ли от долгов, то ли от самого себя.
Больше Женька его не видела. И его родители его тоже больше никогда не видели.
И вообще неизвестно, видел ли его хоть кто-нибудь еще.
Дальше была учеба, полуголодное существование на стипендию в общаге, где
нормой было просидеть неделю без электричества, тепла и воды просто потому, что
"такая вот общага".
Мы с Метой были дети домашние, нам всего этого было не понять и не прочувствовать,
несмотря на все наши семейные трудности.
Потом я уехала в Иркутск, потом вернулась, в моей жизни были друзья, тусовка, ролевые игры, работа и семья, а в жизни Женьки - работа в барабинском интернате воспитателем, сын, выросший на одиноких бабушкиных руках, безденежье и вдобавок - серьезные траблы со здоровьем,
укладывающие ее периодически по разным больницам, то в Нске, то в Барабинске.
Кто не знает, что такое Барабинск, представьте себе бесконечные унылые степи, за которыми начинаются соленые озера, представьте полузаброшенный замызганный железнодорожной мазутной пылью городок, на две трети состоящий из частного сектора, представьте себе среднюю зарплату в 3-4 тысячи рублей, и вы поймете, что выжить в таком месте и сохранить веру в человечество - очень непросто!
Я смотрела на нее в редкие наши встречи, и поражалась стойкости и жизнелюбию этой маленькой, худенькой, болезненной женщины (давно, кстати, замечаю: чем миниатюрнее человек с виду, тем крепче и закаленнее у него характер).
Шло время, рос сын, друзья-подруги выходили замуж, уезжали кто куда, а Женька оставалась привязанной к дому, к маме, сыну, квартире... Это ведь только сказать легко: ну, ехала бы в Новосиб, работу бы нашла! И уехала, и нашла. Но потом - вернулась. Потому что тяжкое это дело - разрываться между двумя городами. Привезти сына в Новосибирск - встает проблема садика, прописки и опять же, жилья, потому что одно дело снимать квартиру на двоих с подружкой, и другое - на себя с ребенком!
В общем, сами понимаете... Все в этой жизни непросто.
Женька приезжала в гости, мы курили на балконе, и, обсудив все "до атомной войны", неизбежно приходили к вопросу "а как оно дальше-то?", и Женька махала рукой, смеялась - обойдется! Все хорошо будет, вот увидишь!.. Мужика бы хорошего, да где ж его взять?..
Так и расставались до следующего раза: я - мучаясь угрызениями совести за то, что имею еще наглость быть недовольной своей жизнью, она - выговорившись и снова бросаясь в бой.
А потом, как-то незаметно, прямо по Женькиной программе, все стало налаживаться,
устраиваться, выправляться...
Сначала появилась работа торговым представителем, которую можно было продолжать и в Барабинске, потом образовалась старенькая машина-девятка, на которой Женька гоняла туда-сюда по торговым точкам, затем, как и положено по сценарию, появился прекрасный принц.
Не на белом коне, зато надежный.
Кто перепробовал в жизни всяких принцев, тот точно знает, что "надежный" - критерий поважнее, чем "богатый" или, скажем, "перспективный".
И к черту коней - Женька в конно-спортивной школе все детство занималась, чего ее, конем что ли удивишь?...
Прошло уже два года.
На днях женькиному сыну исполняется десять лет.
Сама она по-прежнему точно знает, чего хочет от жизни, и что Барабинск - не самое худшее место на земле, если тебя там ждут и любят.
Сегодня она позабавила меня историей.
В Новосибе у Женьки имеется двоюродная сестрица, дамочка, успешная во всех отношениях,
воспринимающая жизнь как вечную борьбу за право стоять поближе к кормушке-поилке.
После трех последовательно-заключенных браков, сестрица таки добилась возможности уехать в самую крутую кормушку, в Америку то есть. На пмж, разумеется. А перед отъездом решила устроить Женьке, как "хронической неудачнице и раздолбайке", щщщасливую жизнь по своему разумению.
Для этого она потребовала, чтобы Женька немедленно бросала своего барабинского принца и приехала в Новосибирск, для возобновления отношений с неким материально-карьерно-перспективным товарищем, который когда-то давно был в Женьку по-юношески влюблен, тогда же был отвергнут, а тут проявился и желает возобновить знакомство. Сестра обустроила сватовство
со свойственной ей обстоятельностью и расчетливостью, так что Женьке оставалось только приехать и закрепить союз постельно-романтической сценой.
Какого же было удивление и возмущение сестры, когда Женя довольно недвусмысленно послала сестрицу по известному адресу вместе с ее матримониальными планами.
Сестра поставила на Женьке крест как на феерической дуре и свалила в свою Америку.
А феерическая дура Женька осталась.
И она счастливо живет в своем Барабинске. Конечно, никуда не делись и проблемы, и неурядицы, и денег не хватает (хотя, кому их хватает-то?), да и вообще - сложная штука жизнь, но ведь счастье-то оно не "где", оно "с кем". Правда же?
Мы сегодня решили с Женькой, что правда.
А еще, счастье - это когда тебя понимают.
Счастливые мы люди, между прочим!
Так, чисто за жизнь позвездеть и вообще - давно не виделись,
ибо отношения у нас весьма дружеские, а встречаемся редко.
Женька для меня - еще один пример, как по-разному складывается у людей жизнь
и как ее нужно воспринимать, эту самую жизнь, чтоб не пойти и не повеситься в кладовке
от безысходности, тоски, одиночества и злости на мир.
Дальше вам интересно? Там многабукофф и некоторый сумбур!
Познакомились мы на первом курсе: в аудитории, где наша группа впервые собралась на семинар,
мы с Метой сразу выделили в толпе пестро одетых мажорно-деревенских однокурсниц миниатюрную девушку в чем-то клетчато-неформальском и признали своей без обсуждения.
Напомню, это теперь слово "неформал" почти вышло из употребления,
разложившись на более конкретные "гот", "эмо", "растаман", "рэпер" et cetera...
А тогда быть "неформалом" означало придерживаться "металлического", хиппушного, либо смешанного из двух (кому что по душе) стиля одежды. Фенечки спокойно соседствовали с косухами,
бисерные хайратники мирно уживались с ботинками-говнодавами, драные джинсы носили все подряд,
а морду на первомайке вам могли набить и за то и за другое с одинаковым удовольствием. Неформалов было мало, многие знали друг-друга, если не по имени, то хотя бы в лицо
(представляете, ведь было ж такое!), а надевши перешитые джинсы старшего брата, завязав узлом на животе рубашку и сшив из остатков джинсов шмотник (рюкзак то есть))), можно было познакомиться с любой компанией нефоров в любом городе страны, найти еду, ночлег и партнера для поездки автостопом. Потому что каждый встреченый по соответственной одежке автоматически становился своим в доску.
На этом, кстати, многие потом погорели.
Излишне доверяя "своему", вписывали домой кого-попало и наутро недосчитывались вещей, занимали денег без надежды на возврат, надеялись на поддержку в драке с гопниками и получали за двоих в то время, как "свой" бесследно растворялся в воздухе... Всяко бывало.
Мы были молодые, добрые и наивные.
Поэтому кто-то влипал и посерьезнее.
Женька была как раз из последних. Приехав из Барабинска, она быстро вписалась
в общажно-тусовочную систему жизнеустройства, задружила с нами, но оставив в родном городе
друзей-нефоров и музыкантов, про них не забыла.
На втором курсе она выскочила замуж за своего, барабинского, неформала-музыканта.
Он был высокий, неебически прекрасный, с длиннющим хайром и вообще - гитарист.
А может быть и барабанщик, не помню.
Любовь неземная окончилась женькиным пузом и ЗАГСом, после чего мы примерно на год потеряли Женьку из виду. Через год она вернулась в институт и продолжила учебу.
А немного погодя мы узнали, что семейная лодка разбилась. Не о быт, и даже не об другую лодку. Все было еще хуже.
После свадьбы и рождения сына новоявленный папаша принялся за старую тусовочную жизнь,
с бухлом, травой и музыкой и, как это иногда случается, незаметно увлекся героином, потерял интерес к жене и ребенку, был выставлен из семьи и, вскорости исчез с горизонта, скрываясь то ли от долгов, то ли от самого себя.
Больше Женька его не видела. И его родители его тоже больше никогда не видели.
И вообще неизвестно, видел ли его хоть кто-нибудь еще.
Дальше была учеба, полуголодное существование на стипендию в общаге, где
нормой было просидеть неделю без электричества, тепла и воды просто потому, что
"такая вот общага".
Мы с Метой были дети домашние, нам всего этого было не понять и не прочувствовать,
несмотря на все наши семейные трудности.
Потом я уехала в Иркутск, потом вернулась, в моей жизни были друзья, тусовка, ролевые игры, работа и семья, а в жизни Женьки - работа в барабинском интернате воспитателем, сын, выросший на одиноких бабушкиных руках, безденежье и вдобавок - серьезные траблы со здоровьем,
укладывающие ее периодически по разным больницам, то в Нске, то в Барабинске.
Кто не знает, что такое Барабинск, представьте себе бесконечные унылые степи, за которыми начинаются соленые озера, представьте полузаброшенный замызганный железнодорожной мазутной пылью городок, на две трети состоящий из частного сектора, представьте себе среднюю зарплату в 3-4 тысячи рублей, и вы поймете, что выжить в таком месте и сохранить веру в человечество - очень непросто!
Я смотрела на нее в редкие наши встречи, и поражалась стойкости и жизнелюбию этой маленькой, худенькой, болезненной женщины (давно, кстати, замечаю: чем миниатюрнее человек с виду, тем крепче и закаленнее у него характер).
Шло время, рос сын, друзья-подруги выходили замуж, уезжали кто куда, а Женька оставалась привязанной к дому, к маме, сыну, квартире... Это ведь только сказать легко: ну, ехала бы в Новосиб, работу бы нашла! И уехала, и нашла. Но потом - вернулась. Потому что тяжкое это дело - разрываться между двумя городами. Привезти сына в Новосибирск - встает проблема садика, прописки и опять же, жилья, потому что одно дело снимать квартиру на двоих с подружкой, и другое - на себя с ребенком!
В общем, сами понимаете... Все в этой жизни непросто.
Женька приезжала в гости, мы курили на балконе, и, обсудив все "до атомной войны", неизбежно приходили к вопросу "а как оно дальше-то?", и Женька махала рукой, смеялась - обойдется! Все хорошо будет, вот увидишь!.. Мужика бы хорошего, да где ж его взять?..
Так и расставались до следующего раза: я - мучаясь угрызениями совести за то, что имею еще наглость быть недовольной своей жизнью, она - выговорившись и снова бросаясь в бой.
А потом, как-то незаметно, прямо по Женькиной программе, все стало налаживаться,
устраиваться, выправляться...
Сначала появилась работа торговым представителем, которую можно было продолжать и в Барабинске, потом образовалась старенькая машина-девятка, на которой Женька гоняла туда-сюда по торговым точкам, затем, как и положено по сценарию, появился прекрасный принц.
Не на белом коне, зато надежный.
Кто перепробовал в жизни всяких принцев, тот точно знает, что "надежный" - критерий поважнее, чем "богатый" или, скажем, "перспективный".
И к черту коней - Женька в конно-спортивной школе все детство занималась, чего ее, конем что ли удивишь?...
Прошло уже два года.
На днях женькиному сыну исполняется десять лет.
Сама она по-прежнему точно знает, чего хочет от жизни, и что Барабинск - не самое худшее место на земле, если тебя там ждут и любят.
Сегодня она позабавила меня историей.
В Новосибе у Женьки имеется двоюродная сестрица, дамочка, успешная во всех отношениях,
воспринимающая жизнь как вечную борьбу за право стоять поближе к кормушке-поилке.
После трех последовательно-заключенных браков, сестрица таки добилась возможности уехать в самую крутую кормушку, в Америку то есть. На пмж, разумеется. А перед отъездом решила устроить Женьке, как "хронической неудачнице и раздолбайке", щщщасливую жизнь по своему разумению.
Для этого она потребовала, чтобы Женька немедленно бросала своего барабинского принца и приехала в Новосибирск, для возобновления отношений с неким материально-карьерно-перспективным товарищем, который когда-то давно был в Женьку по-юношески влюблен, тогда же был отвергнут, а тут проявился и желает возобновить знакомство. Сестра обустроила сватовство
со свойственной ей обстоятельностью и расчетливостью, так что Женьке оставалось только приехать и закрепить союз постельно-романтической сценой.
Какого же было удивление и возмущение сестры, когда Женя довольно недвусмысленно послала сестрицу по известному адресу вместе с ее матримониальными планами.
Сестра поставила на Женьке крест как на феерической дуре и свалила в свою Америку.
А феерическая дура Женька осталась.
И она счастливо живет в своем Барабинске. Конечно, никуда не делись и проблемы, и неурядицы, и денег не хватает (хотя, кому их хватает-то?), да и вообще - сложная штука жизнь, но ведь счастье-то оно не "где", оно "с кем". Правда же?
Мы сегодня решили с Женькой, что правда.
А еще, счастье - это когда тебя понимают.
Счастливые мы люди, между прочим!