А на дворе, на дворе-то!
Погоды нынче стоят дивные!
В связи с этим Р.Ю. отправился с мужиками убивать рыбу, садист,
а я, как дура, торчу в офисе.
А с окна у меня, надо отметить, отркываются чудные виды на Красный проспект вообще и улицу Линейную в частности.
А на улице Линейной прошло детство мое, златое, примерно лет с двух и до четырнадцати.
Потом начались сложные годы юности уже на улице Танковой, в однокомнатной, разменянной с братом, квартире, жизнь за шкафом, мололодые люди, провожающие меня до подъезду по пятницами и серенады под окнами (настоящие, конечно, а вы думали!), ну и все такое прочее, прекрасное и не очень. Но это потом.
А на Линейной... А на Линейной было детство.
Шумящие тополя в лабиринтах пятиэтажек, вечернее солнце, зажигающее слепящие красные огни в окнах верхних этажей, вытоптанная до асфальтовой твердости земля дворов, мятые крыши гаражей и ржавые крышки уличных погребов, школьный двор и железные трубы спортивных снарядов, шершавые от многократной покраски и лимонад "сливовый", выдаваемый класной руководительницей по три бутылки в руки в качестве компенсации за деньги, оставшиеся на лето от школьных обедов. Железная дорога, убегающая в неизвестность (это теперь я знаю, что там - Мошково, Болотное и Томск), детский сад "Синеглазка", с балкончиками, откуда гоняет сторож, костры в развалинах разрушенного барака, решеточки олова (или хрен его знает чего), которые выковыриваются из каких-то деталек и плавятся в накрученных на палку консервных банках, а после - разливаются в формочки для песка и застывают ежиками и улитками. Липучка, ооо, липучка! Драгоценность, таскаемая со строек, вымениваемая на разные другие ценные ценности, такая волшебная штука, оставляющая жирные пятна на всем, к чему ее клеишь! Менее ценная - зеленая, липнущая пальцам как пластилин и коричневая - самая замечательная, тянется длинными нитями, мнется в кулаке... Хлебный магазин в пятиэтажке прямо под окнами, одуряющий запах, деревянные ящики с крошками (черный бородинский 16 копеек целый, 4 - за четвертушку), очередь за сахаром - по два кило на человека, рядом - овощной с сырым погребным запахом и зеркалами на задней стенке, отчего изюм, картошка и свекла, удваиваясь и множась, кажутся заморскими фруктами, а сам магазин - сказочным багдадским базаром. Горка с недоступными снегокатами у мальчишек и демократичными "тазиками" из пластмассы (мой - красный, толстый, обгрызенные края - Динка таскает его в зубах за мной, у нее тоже счастливое детство, только собачье).
И солнечный тихий октябрь, с синим прозрачным небом и звенящим воздухом, точно такой же, как теперь.
Вот он, перед глазами, мой маленький микрорайончик. Микрорай. Малая родина.
На месте разрушенного барака - многоэтажка, на месте гаражей у железной дороги - элитный дом, супермаркет и издательский дом Сибинформ (газеты "ТелеСемь и Ва-банкъ").
А так - все то же самое. Только НАШИХ окон на углу второго этажа девятиэтажной панельки там больше нет. С седьмого этажа офиса мне не виден только этот дом. Мой дом.
И слава богу.
В связи с этим Р.Ю. отправился с мужиками убивать рыбу, садист,
а я, как дура, торчу в офисе.
А с окна у меня, надо отметить, отркываются чудные виды на Красный проспект вообще и улицу Линейную в частности.
А на улице Линейной прошло детство мое, златое, примерно лет с двух и до четырнадцати.
Потом начались сложные годы юности уже на улице Танковой, в однокомнатной, разменянной с братом, квартире, жизнь за шкафом, мололодые люди, провожающие меня до подъезду по пятницами и серенады под окнами (настоящие, конечно, а вы думали!), ну и все такое прочее, прекрасное и не очень. Но это потом.
А на Линейной... А на Линейной было детство.
Шумящие тополя в лабиринтах пятиэтажек, вечернее солнце, зажигающее слепящие красные огни в окнах верхних этажей, вытоптанная до асфальтовой твердости земля дворов, мятые крыши гаражей и ржавые крышки уличных погребов, школьный двор и железные трубы спортивных снарядов, шершавые от многократной покраски и лимонад "сливовый", выдаваемый класной руководительницей по три бутылки в руки в качестве компенсации за деньги, оставшиеся на лето от школьных обедов. Железная дорога, убегающая в неизвестность (это теперь я знаю, что там - Мошково, Болотное и Томск), детский сад "Синеглазка", с балкончиками, откуда гоняет сторож, костры в развалинах разрушенного барака, решеточки олова (или хрен его знает чего), которые выковыриваются из каких-то деталек и плавятся в накрученных на палку консервных банках, а после - разливаются в формочки для песка и застывают ежиками и улитками. Липучка, ооо, липучка! Драгоценность, таскаемая со строек, вымениваемая на разные другие ценные ценности, такая волшебная штука, оставляющая жирные пятна на всем, к чему ее клеишь! Менее ценная - зеленая, липнущая пальцам как пластилин и коричневая - самая замечательная, тянется длинными нитями, мнется в кулаке... Хлебный магазин в пятиэтажке прямо под окнами, одуряющий запах, деревянные ящики с крошками (черный бородинский 16 копеек целый, 4 - за четвертушку), очередь за сахаром - по два кило на человека, рядом - овощной с сырым погребным запахом и зеркалами на задней стенке, отчего изюм, картошка и свекла, удваиваясь и множась, кажутся заморскими фруктами, а сам магазин - сказочным багдадским базаром. Горка с недоступными снегокатами у мальчишек и демократичными "тазиками" из пластмассы (мой - красный, толстый, обгрызенные края - Динка таскает его в зубах за мной, у нее тоже счастливое детство, только собачье).
И солнечный тихий октябрь, с синим прозрачным небом и звенящим воздухом, точно такой же, как теперь.
Вот он, перед глазами, мой маленький микрорайончик. Микрорай. Малая родина.
На месте разрушенного барака - многоэтажка, на месте гаражей у железной дороги - элитный дом, супермаркет и издательский дом Сибинформ (газеты "ТелеСемь и Ва-банкъ").
А так - все то же самое. Только НАШИХ окон на углу второго этажа девятиэтажной панельки там больше нет. С седьмого этажа офиса мне не виден только этот дом. Мой дом.
И слава богу.