из "Записок психопата"
- Я смотрю, Ерофеев, ты младше меня всего на год, а ты сейчас находишься на таком этапе, на котором я был, наверное, года три или четыре назад. Ты увлекаешься стихами, а у меня это уже давно пройденный этап… Правда, я уж не так увлекался, как ты, - чтобы целыми днями только этим и заниматься…
- Знаете что, товарищ слесарь-водопроводчик, я тоже когда-то говорил глупости… но это у меня уже давно пройденный этап. Правда, я и раньше увлекался этим не так, как ты, - чтобы целыми днями только этим и заниматься… (26 апреля 1957 г.)
11 октября
Пятница - синее, удивительно - синее, иногда сгущается до фиолетового, иногда отливает голубизной, но во всех случаях - непременно синее.
Суббота - под цвет яичного желтка, гладкая, желтая и блестящая; к вечеру розовеет.
Воскресенье - кроваво-красное, зимой - румяное. Если смотреть на него со стороны синей пятницы - кажется багровым, а в самом себе ассоциируется со знаменами и кирпичной стеной.
Понедельник - до такой степени красное, что представляется черным.
Вторник - светло-коричневое.
Среда - невнимательному глазу кажется белым, на самом же деле - мутно-белесоватое, за которым трудно разглядеть определенный цвет.
Четверг - зеленое, без всяких примесей.
24 октября
Я - все.
Я - маленький мальчик, замурованный в пирамиде. Ползающий по полу в поисках маленькой щели.
Я - оренбургский генерал-губернатор, стреляющий из мортиры по звездам.
Я - мочка левого уха Людовика Восемнадцатого.
Я - сумма двух смертоносных орудий в социалистическом гербе. Меня обрамляют колосья.
Слово "зачем" - это тоже я.
Я - это переход через Рубикон, это лучшие витрины в Краснопресненском универмаге, это воинственность, соединенная с легкой простудой.
Я - это белые пятна на географических картах.
Надо мной смеялись афинские аристократы. Меня настраивали на программу Московского радио. Меня подавали с соусом к столу мадам Дезульер.
В меня десять минут целился Феликс Дзержинский, - и все-таки промахнулся.
Мною удобряли земельные участки в районе города Исфагань и называли это комплексной механизацией, радостью освобожденного труда и еще чем-то, чего я не мог уже расслышать.
Знаменитый водевилист Боборыкин обмакивал в меня перо, а современные пролетарии натирают меня наждачной бумагой.
Я - крохотный нейтрон в атоме сталинской пепельницы.
Я изымаю вселенную из-под ногтей своих.
В.Ерофеев, "Записки психопата"
- Знаете что, товарищ слесарь-водопроводчик, я тоже когда-то говорил глупости… но это у меня уже давно пройденный этап. Правда, я и раньше увлекался этим не так, как ты, - чтобы целыми днями только этим и заниматься… (26 апреля 1957 г.)
11 октября
Пятница - синее, удивительно - синее, иногда сгущается до фиолетового, иногда отливает голубизной, но во всех случаях - непременно синее.
Суббота - под цвет яичного желтка, гладкая, желтая и блестящая; к вечеру розовеет.
Воскресенье - кроваво-красное, зимой - румяное. Если смотреть на него со стороны синей пятницы - кажется багровым, а в самом себе ассоциируется со знаменами и кирпичной стеной.
Понедельник - до такой степени красное, что представляется черным.
Вторник - светло-коричневое.
Среда - невнимательному глазу кажется белым, на самом же деле - мутно-белесоватое, за которым трудно разглядеть определенный цвет.
Четверг - зеленое, без всяких примесей.
24 октября
Я - все.
Я - маленький мальчик, замурованный в пирамиде. Ползающий по полу в поисках маленькой щели.
Я - оренбургский генерал-губернатор, стреляющий из мортиры по звездам.
Я - мочка левого уха Людовика Восемнадцатого.
Я - сумма двух смертоносных орудий в социалистическом гербе. Меня обрамляют колосья.
Слово "зачем" - это тоже я.
Я - это переход через Рубикон, это лучшие витрины в Краснопресненском универмаге, это воинственность, соединенная с легкой простудой.
Я - это белые пятна на географических картах.
Надо мной смеялись афинские аристократы. Меня настраивали на программу Московского радио. Меня подавали с соусом к столу мадам Дезульер.
В меня десять минут целился Феликс Дзержинский, - и все-таки промахнулся.
Мною удобряли земельные участки в районе города Исфагань и называли это комплексной механизацией, радостью освобожденного труда и еще чем-то, чего я не мог уже расслышать.
Знаменитый водевилист Боборыкин обмакивал в меня перо, а современные пролетарии натирают меня наждачной бумагой.
Я - крохотный нейтрон в атоме сталинской пепельницы.
Я изымаю вселенную из-под ногтей своих.
В.Ерофеев, "Записки психопата"