Не обманывать же...
Одна моя сотрудница на днях спросила, сколько времени у меня занимает макияж по утрам.
Сама она, очевидно, накрасилась единственный раз в жизни в день свадьбы, да и то, конечно же, не сама.
Почему возник такой вопрос? В последние годы я приходила на работу довольно поздно, в 9.30-10 - дети уже собирались в школу сами, никого никуда отводить ко времени не надо, и можно собираться спокойно, неспеша, да и доехать в это время дня иногда получается относительно без пробок. Народ по этому поводу издевался - ехидничали, что я прихожу поздно, потому что все утро крашусь и делаю укладку феном. А в последние полгода я довольно часто стала приходить на работу в несусветную для нашего хайтека рань, к 8 утра, потому что по пути отвожу свою солдатку на железнодорожную станцию. На моем макияже это не отразилось, потому и возник такой вопрос.
Я ответила, что макияж занимает столько времени, сколько его у меня есть. Я ж немножко рисую, могу и картину маслом за две недели, а могу скетч фломастером за 10 минут. Тем более, тут сюжет продумывать не надо, а рабочая поверхность изучена досконально. Короче, многолетний опыт. Насколько многолетний? Основательно я начала краситься лет с шестнадцати, ну и до этого понемногу.
Но вот самый первый раз, когда меня накрасили - это уже семейная байка, так что расскажу.
Когда мне было 12 лет, моя мама наконец-то решилась «подарить мне сестричку». Она отправилась в роддом, папа, конечно, с ней - наматывать круги под окнами, а меня, чтоб не путалась под ногами, отправилa на всю роддомную неделю к своей подруге, теть Люде. Я не возражала, потому что по счастливому совпадению ее дочь Ирка была моей самой близкой подружкой. Я уже о ней тут как-то писала.
На следующий день мы все отправились навестить маму в больницу и посмотреть на сестричку. "Навестить" в советском роддоме значило постоять, задрав голову, под окном, где на третьем этаже смутно маячило мамино лицо и поорать, сложив ладони рупором. И вот откуда-то из поднебесья донеслось встревоженное: «Люда, что-то Лолка плохо выглядит, очень бледная!»
Можно подумать, что меня отправили в теть Люде как минимум месяц назад, и с тех пор мама меня не видела. Можно подумать, что я ушла к ней румяной, пышущей здоровьем пухлой девицей, и только сейчас превратилась в этого тощего, бледно-зеленого очкарика с глазами в пол-лица. Нет, мам, я такой была всегда!
Назавтра, перед тем, как отправиться к маме в больницу, теть Люда подозвала меня, и, взмахнув два раза пушистой толстой кистью, одарила качественным румянцем ланкомовского происхождения. Но мама, как назло, вообще не обратила на это внимания.
Тогда теть Люда стала задавать наводящие вопросы: «Ну, как Лолка выглядит сегодня?» На что мама удивленно ответила: «Ты знаешь, сегодня намного лучше...» И тогда теть Люда торжественно пообещала ей: «Так она теперь будет выглядеть всегда!»
Так что приходится соответствовать, вне зависимости от того, сколько времени у меня есть по утрам на сборы...
Сама она, очевидно, накрасилась единственный раз в жизни в день свадьбы, да и то, конечно же, не сама.
Почему возник такой вопрос? В последние годы я приходила на работу довольно поздно, в 9.30-10 - дети уже собирались в школу сами, никого никуда отводить ко времени не надо, и можно собираться спокойно, неспеша, да и доехать в это время дня иногда получается относительно без пробок. Народ по этому поводу издевался - ехидничали, что я прихожу поздно, потому что все утро крашусь и делаю укладку феном. А в последние полгода я довольно часто стала приходить на работу в несусветную для нашего хайтека рань, к 8 утра, потому что по пути отвожу свою солдатку на железнодорожную станцию. На моем макияже это не отразилось, потому и возник такой вопрос.
Я ответила, что макияж занимает столько времени, сколько его у меня есть. Я ж немножко рисую, могу и картину маслом за две недели, а могу скетч фломастером за 10 минут. Тем более, тут сюжет продумывать не надо, а рабочая поверхность изучена досконально. Короче, многолетний опыт. Насколько многолетний? Основательно я начала краситься лет с шестнадцати, ну и до этого понемногу.
Но вот самый первый раз, когда меня накрасили - это уже семейная байка, так что расскажу.
Когда мне было 12 лет, моя мама наконец-то решилась «подарить мне сестричку». Она отправилась в роддом, папа, конечно, с ней - наматывать круги под окнами, а меня, чтоб не путалась под ногами, отправилa на всю роддомную неделю к своей подруге, теть Люде. Я не возражала, потому что по счастливому совпадению ее дочь Ирка была моей самой близкой подружкой. Я уже о ней тут как-то писала.
На следующий день мы все отправились навестить маму в больницу и посмотреть на сестричку. "Навестить" в советском роддоме значило постоять, задрав голову, под окном, где на третьем этаже смутно маячило мамино лицо и поорать, сложив ладони рупором. И вот откуда-то из поднебесья донеслось встревоженное: «Люда, что-то Лолка плохо выглядит, очень бледная!»
Можно подумать, что меня отправили в теть Люде как минимум месяц назад, и с тех пор мама меня не видела. Можно подумать, что я ушла к ней румяной, пышущей здоровьем пухлой девицей, и только сейчас превратилась в этого тощего, бледно-зеленого очкарика с глазами в пол-лица. Нет, мам, я такой была всегда!
Назавтра, перед тем, как отправиться к маме в больницу, теть Люда подозвала меня, и, взмахнув два раза пушистой толстой кистью, одарила качественным румянцем ланкомовского происхождения. Но мама, как назло, вообще не обратила на это внимания.
Тогда теть Люда стала задавать наводящие вопросы: «Ну, как Лолка выглядит сегодня?» На что мама удивленно ответила: «Ты знаешь, сегодня намного лучше...» И тогда теть Люда торжественно пообещала ей: «Так она теперь будет выглядеть всегда!»
Так что приходится соответствовать, вне зависимости от того, сколько времени у меня есть по утрам на сборы...