Поэтика реторты, или Алхимический контекст стихотворчества в XV-XVI веках
Алхимия в позднее средневековье была и "умным деланием", и просто деловым предприятием, сулившим, смотря по обстоятельствам, или заметные выгоды, или изрядные убытки - но всегда существенные риски.
В алхимической тематике отметились многие французские поэты той поры, но самое жизненное описание, наверное - у Пьера Шатлена (до 1408 - после 1451), в уже упоминавшейся здесь поэме "Утраченное время". Поэма «Утраченное время» - стихотворный ответ\ отзыв на поэму Мишо Тайлевена "Досуги" (Passe-temps), - едва ли не единственный, но подробный рассказ о биографии поэта. Кроме того, текст Шателена - крупнейшее произведение, целиком построенное на омонимических, омофонических, однокоренных и каламбурных рифмах, - приём, частый в средневековой поэзии, но никогда в таком масштабе (возможный конкурент - вторая поэма того же автора, пусть и менее совершенная технически, "Обретённое время").
Собственно по тексту (автор перечисляет все занятия, которые он перепробовал для заработка, сдуру женившись):
. . . . . .
Таких доходов не учесть,
Я это понял, наконец,
И опыт свой решил учесть -
Жена окрысилась вконец,
И вести из конца в конец
Несла о каждой неудаче -
Ни денег в счёте, ни удачи.
Тогда к алхимикам я ткнулся:
Всё начал с чистого листа,
И в книги старые уткнулся,
Двенадцать лет уча с листа,
Как бы числом поболе ста
Наплавить слитки золотые -
Жил с толком годы золотые.
Теперь не те выходят камни,
И формулу надёжной смеси
Никто не подсказал пока мне.
Её бы знать - увы, не смейся, -
Я не читал бы всякой смеси,
И треть доходов за весь срок
Дал за рецепт, коль в нужный срок.
Никак не позабуду ража,
С которым в чудодеи метил,
Народ напрасно будоража -
Искал упорно, колбы метил,
А будь умней - уже б заметил:
Жизнь подороже, чем наука.
Жаль, не ко времени наука.
Ох, много ли засере надо?
Зубов-то нет, лишь горки прели.
Какой тут смех, иль серенада -
Да и глаза над книгой прели,
Прошли июни и апрели,
Нашёл я в тиглях и составах
Лишь слепоту, да боль в суставах.
Потратился на это слишком,
Дерьмо и вонь - а сколько трат!
Одних заёмных сотня с лишком,
Сейчас медяшку бросят - рад,
И всех не перечтёшь утрат.
На жар и чад неважный спрос,
А с нищеброда что за спрос?
До тьмы - в делах, чуть свет - подъём,
Искать в ночи, как ищет тать,
А где доходов-то подъём?
Сумеет больше нищий дать,
И если точно сосчитать,
Весь труд в одни расходы списан -
Да дуракам закон не писан.
. . . . . .
Были, однако, и более удачливые современники или потомки. Один из самых знаменитых поэтов-алхимиков той поры - Франсуа Бероальд де Вервиль (1556-1626); на самом деле не Бероальд, и не Вервиль, а Франсуа Ватабль Бруар, но известен он стал под фамилией-псевдонимом, которую по не вполне очевидным причинам принял его отец, - бывший, кстати, учителем Агриппы д'Обинье. Впрочем, причины могли быть очень прозаичными: отец и сын, тогда гугеноты, едва избегли участи жертв Варфоломеевской ночи, бежав из Парижа до самой Швейцарии, где Бероальд-младший и увлёкся учением Парацельса.
Есть некоторый парацельсов дух и в его сонетах (впрочем, люди сведущие называют это просто петраркизмом):
***
Чтоб в сердце заглянуть, разрежьте мне грудину,
Взгляните на рубцы от вашей красоты,
Взгляните, как творит из пылкой суеты
Рой кровяных частиц любви моей лавину.
Взгляните, как огонь, узнав свою причину,
У лёгких заберёт дыхание мечты,
Как запылает он, добавив остроты
Отказу, торопя жестокую кончину.
Но стойте! Ничего не углядите вы:
Желания мои окажутся мертвы,
Сотрётся страсти след под мановеньем смерти.
Заменою мой вздох: в нём скроются едва ль
Краса, моя любовь, отказ, моя печаль, -
И в слёзы, что дарит моя душа, поверьте.
***
Заледенела кровь, сердечный жар потух,
Для жизни силы нет, не сделать мне и шага,
И нервы иссеклись, и рухнула отвага,
Что пламенем своим подпитывала дух.
И кости скрошены в какой-то затхлый пух,
Слабею не по дням, уже ничто не благо,
И покидает мозг живительная влага,
С последней каплею он сжался и пожух.
Уже глаза не те, и свет не дарят телу,
Приступит смерть вот-вот к привычному ей делу,
И лёгких жалкое волнение прервёт -
Но ей не совладать, пока в душе как знамя
Царит ваш чудный взгляд, ваш нежный светоч - вот
Кровь, силы, нервы, мозг, дух, сердце, жизнь и пламя.
В алхимической тематике отметились многие французские поэты той поры, но самое жизненное описание, наверное - у Пьера Шатлена (до 1408 - после 1451), в уже упоминавшейся здесь поэме "Утраченное время". Поэма «Утраченное время» - стихотворный ответ\ отзыв на поэму Мишо Тайлевена "Досуги" (Passe-temps), - едва ли не единственный, но подробный рассказ о биографии поэта. Кроме того, текст Шателена - крупнейшее произведение, целиком построенное на омонимических, омофонических, однокоренных и каламбурных рифмах, - приём, частый в средневековой поэзии, но никогда в таком масштабе (возможный конкурент - вторая поэма того же автора, пусть и менее совершенная технически, "Обретённое время").
Собственно по тексту (автор перечисляет все занятия, которые он перепробовал для заработка, сдуру женившись):
. . . . . .
Таких доходов не учесть,
Я это понял, наконец,
И опыт свой решил учесть -
Жена окрысилась вконец,
И вести из конца в конец
Несла о каждой неудаче -
Ни денег в счёте, ни удачи.
Тогда к алхимикам я ткнулся:
Всё начал с чистого листа,
И в книги старые уткнулся,
Двенадцать лет уча с листа,
Как бы числом поболе ста
Наплавить слитки золотые -
Жил с толком годы золотые.
Теперь не те выходят камни,
И формулу надёжной смеси
Никто не подсказал пока мне.
Её бы знать - увы, не смейся, -
Я не читал бы всякой смеси,
И треть доходов за весь срок
Дал за рецепт, коль в нужный срок.
Никак не позабуду ража,
С которым в чудодеи метил,
Народ напрасно будоража -
Искал упорно, колбы метил,
А будь умней - уже б заметил:
Жизнь подороже, чем наука.
Жаль, не ко времени наука.
Ох, много ли засере надо?
Зубов-то нет, лишь горки прели.
Какой тут смех, иль серенада -
Да и глаза над книгой прели,
Прошли июни и апрели,
Нашёл я в тиглях и составах
Лишь слепоту, да боль в суставах.
Потратился на это слишком,
Дерьмо и вонь - а сколько трат!
Одних заёмных сотня с лишком,
Сейчас медяшку бросят - рад,
И всех не перечтёшь утрат.
На жар и чад неважный спрос,
А с нищеброда что за спрос?
До тьмы - в делах, чуть свет - подъём,
Искать в ночи, как ищет тать,
А где доходов-то подъём?
Сумеет больше нищий дать,
И если точно сосчитать,
Весь труд в одни расходы списан -
Да дуракам закон не писан.
. . . . . .
Были, однако, и более удачливые современники или потомки. Один из самых знаменитых поэтов-алхимиков той поры - Франсуа Бероальд де Вервиль (1556-1626); на самом деле не Бероальд, и не Вервиль, а Франсуа Ватабль Бруар, но известен он стал под фамилией-псевдонимом, которую по не вполне очевидным причинам принял его отец, - бывший, кстати, учителем Агриппы д'Обинье. Впрочем, причины могли быть очень прозаичными: отец и сын, тогда гугеноты, едва избегли участи жертв Варфоломеевской ночи, бежав из Парижа до самой Швейцарии, где Бероальд-младший и увлёкся учением Парацельса.
Есть некоторый парацельсов дух и в его сонетах (впрочем, люди сведущие называют это просто петраркизмом):
***
Чтоб в сердце заглянуть, разрежьте мне грудину,
Взгляните на рубцы от вашей красоты,
Взгляните, как творит из пылкой суеты
Рой кровяных частиц любви моей лавину.
Взгляните, как огонь, узнав свою причину,
У лёгких заберёт дыхание мечты,
Как запылает он, добавив остроты
Отказу, торопя жестокую кончину.
Но стойте! Ничего не углядите вы:
Желания мои окажутся мертвы,
Сотрётся страсти след под мановеньем смерти.
Заменою мой вздох: в нём скроются едва ль
Краса, моя любовь, отказ, моя печаль, -
И в слёзы, что дарит моя душа, поверьте.
***
Заледенела кровь, сердечный жар потух,
Для жизни силы нет, не сделать мне и шага,
И нервы иссеклись, и рухнула отвага,
Что пламенем своим подпитывала дух.
И кости скрошены в какой-то затхлый пух,
Слабею не по дням, уже ничто не благо,
И покидает мозг живительная влага,
С последней каплею он сжался и пожух.
Уже глаза не те, и свет не дарят телу,
Приступит смерть вот-вот к привычному ей делу,
И лёгких жалкое волнение прервёт -
Но ей не совладать, пока в душе как знамя
Царит ваш чудный взгляд, ваш нежный светоч - вот
Кровь, силы, нервы, мозг, дух, сердце, жизнь и пламя.