Об исторической и человеческой памяти. Капитан Хаблов
Очень рекомендую своим хорошим друзьям замечательный журнал patriot_af
Здесь замечательное исследование об одном из офицеров легендарной 33-й армии
Оригинал в В дополнение к дневнику. Капитан Хаблов.
Рассказ о начальнике штаба, упомянутым в дневнике.
http://patriot-af.livejournal.com/50067.html
Занимаясь параллельным поиском, вдруг наткнулся, в буклете посвященному Павловскому плацдарму, на вот такую запись.
«Русиново не было известно вовсе, но там случайно обнаружены останки советского офицера.
Обнаруженные останки офицера принадлежат начальнику штаба 954-го стрелкового полка, капитану
С.Ф. Хаблову, возглавлявшему разведывательную вылазку пятнадцати бойцов. Также были найдены уголки планшетной сумки, гильзы, мелкие советские деньги, пряжки от портупеи.»
Я помню пару тройку лет назад на форуме WW2 был отчет с фотографиями, о находке останков погибшего офицера в районе бывшей деревни Русиново. Сохранились и амуниция и петлицы и знаки различия.
Сообщение привлекло мое внимание тем, что не часто в этих краях находили неизвестные останки офицеров в звании капитана и выше. Я сперва подумал, что нашли кого то из офицеров 33 армии. Смутило только то, что ребята писали, что офицер был в летней форме…..
Значит, фамилия капитана была не Хабалов а Хаблов. Автор просто ошибся или неправильно произносил фамилию. И да, действительно есть в ОДБ Мемориал
Капитан Хаблов Стефан Фёдорович . ВРИД Начальника штаба 954 ст.п. убит 5.7.1942 похоронен д. Папаево Смоленская обл.
А потом и вот в интернете нашел вот этот рассказ, написанный в шестидесятых годах посвященный капитану Хаблову Стефану Фёдоровичу и именно этому эпизоду. Привожу тут только вырезки касаемые описанных в дневнике событий.
Очерк вошел в сборник «Страницы бессмертного подвига»
(к 55-летию великой победы) Главный редактор и составитель - Хаблов В. С (Заслуженный работник культуры РСФСР, профессор, старший научный сотрудник )
(текст не короткий)
Вот полный рассказ.
http://rudocs.exdat.com/docs/index-189581.html?page=17
(печатаю выдержки)
Двенадцатикратный "цейс" выхватывает целые фрагменты циничной демонстрации фашистов с голыми женщинами. Вот заплаканные девичьи глаза обращены к русским окопам - опять молят о смерти, прекращении этих мучений!.. Стефан Фёдорович не выдерживает, отползает назад, за стволами сосен вскакивает на коня и в сопровождении своего ординарца мчится к другому секрету. Оборона его полка растянута лишь по прямой на семь километров, на деле, по излучине реки, - на все двенадцать, по лесистому берегу и лугу, с первого марта, и начальнику штаба нужно лично сравнить только ему видимые вчерашние приметы на вражеском берегу с сегодняшними и представить, какими они станут завтра.
Капитан соскочил с коня у своей штабной землянки, бросил поводья ординарцу:
- Сержанта Шкоропада ко мне!
За ним поспешил в землянку поджидавший командир.
- Комбат-два старший лейтенант Гульев! Здравия желаю, Стефан Фёдорович!
- Почему ваши снайперы до сих пор не выбили наглость у фашистов?
- Боятся за девочек, Стефан Фёдорович!
- Пусть перестанут бояться - эти девочки сами хотят быстрее умереть, вам понятно? Что ещё?
- Пополнение распределил по ротам, добровольцев направил на курсы пулемётчиков… Принёс вам затребованные вами списки бойцов моего батальона, желающих идти на курсы снайперов!
- Хорошо, комбат Гульев.
Стефан Фёдорович забирает и просматривает списки.
- Так, первая очередь - шестнадцать человек, вторая - тринадцать? Что, более нет желающих?
- Желают многие, Стефан Фёдорович, но мы с комротами провели строгий отбор. Большинство отсеяли по разным причинам…
- Так, Борис Иванович. Спасибо, вы первый представили мне эти списки.
- Что-то вы, Стефан Фёдорович, сегодня мрачны… А комполка полковник Швец вернулся из штаба дивизии?
- Нет, Кузьму Даниловича комдив забирает себе замом по тылу!
- Значит, вы - командир полка?! Поздравляю!
- Увы, как говорится, сам седой, а чинами молодой! Назначают к нам выпускника военной академии майора Бондаренко …
- Комполка будет у нас новичок? Что же этот майор может?!
- Вот то-то и оно, увидим!.. Останешься у меня отобедать, старший лейтенант?
- Никак нет, товарищ капитан! Разрешите идти?
- Свободны, комбат Гульев!
Хлопнула дверь.
-Сержант Шкоропад по вашему…
- Садись сержант, дело есть… Продумайте до вечера особое задание!.. И никому ни слова… Ночью здесь будем выполнять вместе!..
Сержант Шкоропад Андрей Александрович влюблёнными глазами смотрит на своего начальника, выслушивая "особое задание". О, Стефан Фёдорович - мастер на выдумки, но это, - действительно, особое задание!.. Его, рядового, маленького роста и слабого физически, Стефан Фёдорович ещё в сорок первом забрал к себе в разведку. А узнав, что Андрей учился в Ярославском художественном училище, владеет хорошим почерком и малость живописует, зачислил писарем при штабе полка. Согласитесь, это не лежать в снегу, в поле на морозе и ветре, где не спасают ни ватник, ни ватные штаны с валенками… В палатке же Стефана Фёдоровича, в овражке, ветра нет. Командир ночью молча просматривает трофейные бумаги и бросает их в лужу на полу, иные документы даёт ему переписывать, диктует допросы пленных… Рядом спит телефонист, и кимарит на посту часовой. Наверху идёт бой, бешено лают немецкие автоматы, пулемёты и миномёты. Страх божий!..
Политрук Соболь Василий Павлович вторично рисует Стефана Фёдоровича. По-человечески красив капитан Хаблов и всегда удивляет окружающих своей командирской подтянутостью, всегда выбрит, даже трубка в руках или зубах придаёт ему некоторую изысканность, шарм… Вот сейчас, как георгиевский кавалер первой мировой, отпустил усы… И они ему идут - красота всегда великая вещь! Одна беда - любят подчинённые и окружающие, значит, недолюбливает, из ревности, амбиции и косности, начальство. И тут Стефан Фёдорович становится сух и педантичен, подчёркнуто дисциплинированным, но за всем этим не может скрыть своей сути, неприязни к допускающему себе "вольности" начальству, по-большевистски указывает на недопустимость такого поведения на фронте, что уже никому из подчинённых непростительно. Но Стефан Фёдорович демонстративно пренебрегает субординацией ради пользы дела! Вот так, поднимая дух, восстанавливая силы бойцов, вселяя веру и оптимизм, держит себя Стефан Фёдорович. Буквально стал аскетом, как пишет о себе жене в эвакуацию… "Душа-человек" - отзываются о нём однополчане. … Организовал в полку курсы снайперов, лично отбирает в них добровольцев по едва заметным и видимым только ему приметам. Написал рапорт и предложения об этом и многом другом в штаб 194-й стрелковой дивизии, чтобы распространить курсы и занятия на все соседние части, - чтоб враг не осмеливался бы высунуть голову, как на Западном фронте тогда, в 17-м году…
Зазвенел полевой телефон. Начштаба поднял трубку.
- Капитан Хаблов!
- Здравствуйте, Стефан Фёдорович! Мамардашвили говорит.
- Здравия желаю, товарищ комиссар!
- Твои предложения - курсы снайперов и другие занятия - поддержаны начальством… Во всех частях организуются в приказном порядке. Теперь о тебе. Терпи, казак, пока не вышло!.. Комдив другой приказ заготовил: к тебе командиром назначен майор Бондаренко, из выпускников военной академии… Общие впечатления - сухарь! Держись с таким начальником, дорогой!
- А Кузьма Данилович?
- Полковник Швец назначен заместителем командира дивизии по тылу. Комдив укрепил себя. Понимаешь, для чего…
- Спасибо, товарищ комиссар!
- Держись, капитан Хаблов!
Командир 194-й СД полковник Иовлев Сергей Иванович сегодня доволен. Дивизия в обороне стоит крепко. Второе "стояние на Угре" проходит спокойно. Из штаба 49-й армии вести обнадёживающие. Документы на него направлены наверх.
- Майор Бондаренко!
- Слушаюсь, товарищ полковник!
- Принимай 954-й стрелковый полк! Там у тебя начальником штаба Хаблов, капитан. Из бывших унтеров, красный партизан и конармеец… И в сорок первом успел попартизанить со своими конниками… Словом, "красный капитан". Понял? Мнит полководца из себя, с братом Будённого дружит, переписывается…старые, де, хозяйственники! А дисциплины не знает, надобно подтянуть!
- Слушаюсь, товарищ полковник!
- Его мой зам, полковник Швец, распустил, часто оставлял полк на него, друзья, де. И мой начштаба полковник Зиновьев его поддерживает, и мой комиссар Мамардашвили тоже подпевает "красному капитану", как старому большевику. Он ещё говорит: "Как большевик - большевику"!! Усёк? Бывший красный партизан, и в сорок первом успел ещё попартизанить. Надо выправить!
- Слушаюсь, товарищ полковник!
- Иди, майор, принимай у него полк, вступай в командование!
- Слушаюсь, товарищ комдив!..
А у Стефана Фёдоровича тяжело на сердце. Лучший способ забыть дурные мысли - работа, творчество.
Целую ночь капитан, его ординарец и двое бойцов охраны помогают, чем могут, художнику в его возне над полотнищем, сшитым из трёх простыней. Сержант Шкоропад с лихорадочным блеском в глазах выводит огромную фигуру Гитлера, стоящего, печально сложив руки, на фоне немецкого кладбища - бесконечных рядов берёзовых крестов с касками на них, - подобно которому они видели в освобождённых Мало-Ярославце и Медыни…
- Сделать максимально похожим, - был приказ начальника. Андрей старается изо всех сил, но усища Гитлера расплываются куда-то вниз и наискось, на немецкую фразу с бумажки Стефана Фёдоровича: "Зачем я вас привёл сюда, в Россию!" И получается такая кривая и жуткая физиономия, будто Гитлера живьём припекают на костре… Бойцы и ординарец давно надорвали животы от хохота, сам художник вполне собой доволен, один капитан всё время мрачен, ни разу не улыбнулся, как бывало ранее…
На рассвете, после получасового изумления и бешенства, гитлеровцы открыли массированный огонь из всех видов оружия по нашему берегу. Мишенью была привязанная к пенькам на крутояре фигура Гитлера. Пули пробивали, осколки снарядов и мин прорывали пустое полотнище, а восходящее солнце сбоку освещало зловещую улыбку фюрера своим траншеям, символизируя временным захватчикам и оккупантам близкое будущее… Целый день фашисты остервенело расходуют боеприпасы, на другой день - то же. Безрезультатно, ибо подправить, подшить полотнище ночью ничего не стоит… Иовлев, командир дивизии, устав отчитывать комполка Бондаренко за то, что тот не может сдержать подчинённого ему "партизана", лично выговаривает опять начштаба за неуместную и недозволенную инициативу, которая может спровоцировать даже наступление противника на его дивизию.
- Именно этого я и жду, товарищ комдив, - спокойно произносит в трубку капитан Хаблов. - И готов отразить своими силами наступление целой дивизии.
- А если немцы двинут корпус или целую армию?!…
- Вы же знаете, - я докладывал, - противник не в состоянии сейчас наступать у нас… Я письменно изложил вам свои соображения и пути истребления живой силы врага - последней резервной бригады противника, противостоящего нашей армии!…
- А я приказываю вам, капитан, немедленно прекратить эту свою провокацию! По данным штаба армии против нашей дивизии у противника целых три… Надо выждать, брать языков… Спокойнее нам надо жить, капитан Хаблов! Опять эти ваши вечные инициативы, вечные нарушения уставов! Вы должны новому комполка майору Бондаренко помочь войти в курс дела, а вы всё берёте опять на себя? Пора с этим кончать, капитан! Где язык, что я вам приказал доставлять еженедельно, опять неудача?… - Наш третий поиск за языком сорван… У немцев сплошные заслоны из прицельного огня всех видов оружия и минных…
- Прошу меня не учить, капитан! Это вы, старый разведчик, должны знать, как выполняют приказ командира дивизии: взять и доставить мне языка немедленно! Вы же "всегда в состоянии доставить мне в штаб языка" - Ваши слова?! Надо держать слово, капитан!
- Прикажете, товарищ полковник, лично возглавить поиск за языком?!
- Да, приказываю лично вам, капитан, приказываю взять языка! Бондаренко получит мои указания на сей счёт. И немедленно прекратить пальбу на передовой - уже командующий звонил мне по этому поводу!…
- Слушаю, товарищ полковник!
- Об исполнении доложить лично!
- Слушаю, товарищ полковник…
Комдив давно уже бросил трубку, а капитан всё ещё слушает гудки и впервые за много бессонных ночей странно улыбается в усы.
- Младший лейтенант Хамидов по вашему приказу, товарищ капитан!
- Вот что, Ибрагим Хамидович… Сегодня, в третью ночь придут немцы снимать карикатуру, а не придут - под утро уберёшь полотно сам, понял? Чтоб и следа не осталось! Но… немцы обязаны именно сегодня прийти! Предупреди своих разведчиков, чтоб заполночь были готовы. Первых взять живыми, остальных уничтожить огнём всех!
- Слушаю, Стефан Фёдорович!
- Ещё. Завтра утром своих языков лично доставишь в штаб дивизии - сдашь полковнику Иовлеву. "Подарочек" от "красного капитана" и от себя тоже, понял?!
- Понял, Стефан Фёдорович!
- Иди, Ибрагим, и … живи долго, сынок!
- Стефан Фёдорович! - младший лейтенант бросился капитану на шею. Тот по-отцовски обнял узбека и нежно подтолкнул к выходу. Товарищ капитан! Не так быстро… - сорокалетний лейтенант Сергей Корякин, ПНШ-3 по радио и коду, - устал. Вывихнутая рука привычно ноет. Он уже зол на весь мир, что добровольно согласился на этот неожиданный командирский поиск. Забыл о привычном вывихе руки, думал, - сдержится, но на занятом врагом берегу упал неудачно на бок, и рука вышла из плечевого сустава. Боль медленно нарастает и с рассветом становится всё сильнее, всё невыносимее, и через три часа уже объяла всё тело. Корякину больно и стыдно, и зло на себя и на невозмутимого начштаба. "Как же это он, помощник начштаба по радио и коду, мог согласиться принять участие в этой авантюре - идти в командирский поиск персонально, да ещё за языком?! Стефан Фёдорович - аскет, прирождённый разведчик, а он? Ах, капитан обещал всех представить к награде… Самого капитана уже дважды или трижды полковники Дудников и Швец представляли к награде, а толку…"
Чёрный след за ползущими на мокрой от ночной росы траве демаскирует разведчиков, но с утренним туманом испаряется, исчезает…
- Товарищ капитан, не отдаляйтесь! - вскрик Карякина насторожил всех. "Ну, какого чёрта я позволил себя увлечь в этот поиск? - бьётся в голове, как всегда запоздало, здоровая мысль Корякина. - Ордена мне не нужны, главное - сохранить себе жизнь в такую войну! Тем более штабисту, как ему… А геройствовать - пусть уже будут такие, как этот его начальник, капитан Хаблов!…" Капитан двинул рукой. Все замерли, один Карякин, увлечённый своими мыслями, не заметил сигнала, продолжая шумно ползти, слегка постанывая от боли… А уже взвыли немецкие мины. Глухо шлёпают их разрывы в мокрой траве. Били ту, обнаружившую себя группу, но сигнальные ракеты гитлеровцев засверкали по всему фронту обороны 954-го стрелкового полка…
Стефан Фёдорович лежал, стиснув зубы, и корил себя за невозможность помочь товарищам, за невозможность подсказать Бондаренко предпринять что-то отвлекающее…
Корякин, не выдержав боли в вывихнутом плече, застонал глухо, безысходно. И сразу навлёк огонь на себя. Засвистели пули, полетели в стороны срезанные травы и листья. Разведчики поняли однозначно - ранен лейтенант. Это был знак тревоги - срыва поиска!
Капитан махнул рукой назад - условный знак отхода. Первым сразу вскочил на ноги и побежал к реке лейтенант Корякин, прыгая в стороны, как заяц. Следом поднялись, недоумевая, другие, оглядываясь на командира. Тот подтвердил жест отступления. Свистом приказал то же ординарцу, пожелавшему было остаться с командиром. Теперь немцы заметили отходящую группу разведчиков и стали бить в неё из миномётов и пулемётов. Стефан Фёдорович лежал ближе всех к немецким траншеям, ещё была у него возможность остаться необнаруженным. Об отступлении он не думал - только бы спасти товарищей! В который раз корил себя за то, что взял с собой неподготовленных к разведке командиров, понадеялся на их опыт и офицерское звание… Теперь его долг - вывести всех назад, вернуть в штаб целыми и невредимыми. Фашисты уже обнаружили, открыли свои замаскированные и неизвестные огневые точки, цель командирского поиска была достигнута. Товарищи уже были далеко, спускаясь к Угре. Макаров, Бондаренко и другие торопливо заносили в свои планшеты всю передовую противника. Если бы капитана не заметили - он бы остался, как бывало не раз ранее, в разведке... Но к нему уже бежали трое, нет, пятеро немцев... Стефан Фёдорович приподнял ствол автомата навстречу. Вдруг обожгло бок, руку, ноги… Но в следующую секунду его автомат бил длинной очередью. Бежавшие немцы попадали. Мины же предназначены теперь ему одному. Увы, его одного сейчас обстреливают фашисты. Заговорили наши пушки заградительного огня, прикрывая своих разведчиков у берега Угры. Вокруг капитана рвутся уже свои снаряды. Всё. Поздно. Он сделал, что мог. На поясе три гранаты. Здоровой рукой захватил все три кольца. Хорошо. Выдернуть сил хватит!…А там, в полку, суматоха. Корякин и все другие командиры штаба, разведчики из других пятёрок - все живы и целы, а начштаба Хаблова нет!… Привычный вывих Корякину вправлен, боль сразу ушла, осталось чувство нелепой, непоправимой вины… Майор Бондаренко, третьего дня назначенный командиром полка, растерян не на шутку: не вернулся из поиска его начштаба! Он театрально разводит руками, бормоча:
- Стефан Фёдорович сам поиск повёл, добровольно… "Сам, добровольно…" - Бондаренко словно забыл, как вчера настоял - против воли своего опытного начштаба - срочно послать с ним в поиск неподготовленный людей - мол, командирский "офицерский" поиск принесёт полку славу, успех капитану Хаблову обеспечен! Будто личный опыт и авторитет начштаба могут скомпенсировать срочность и неподготовленность поиска!
В штабе дивизии все ошарашены известием. Комдив Иовлев прикусил губу… Адъютант докладывает: - разведчик Хаблов по его приказу доставил вам трёх языков! Что за наваждение? Ведь Хаблов убит. Командирский поиск сорван! Полковник выскакивает из штаба. Хрупкий маленький узбек вытянулся перед комдивом.
- Младший лейтенант Хамидов!
- Рассказывай, младший лейтенант!
- Капитан Хаблов приказал сегодня ночью ждать у портрета Гитлера языков!.. Сказал - будут, обязательно, заполночь! Мы сидим, ждём!.. Точно, в два часа гитлеровские разведчики пришли… Три резиновых лодки, два пулемёта поставили на треноге, ползут… Рвут портрет, а тут мы огонь по пулемётчикам открыли - и набросились на этих, вот! Вам подарок от Красного капитана Хаблова! Так Стефан Фёдорович приказал вам передать!
- Всё? -Всё, товарищ полковник!
- Возвращайтесь в полк, младший лейтенант, будете представлены к награде.
- Служу Советскому Союзу!… Только на третью ночь разведчики отыскали и доставили командиру полка левую руку с разбитыми часами начштаба, половину железной оправы очков и лоскут гимнастёрки со шпалой. Все сомнения рассеялись. Майор Бондаренко, ответственный формально за трагический поиск, сидит в землянке своего начштаба и молча листает "Журнал боевых действий 954-го стрелкового полка". Ему не по себе от всего случившегося. Словно получил удар моральный в сердце. За эти дни он понял, что потерял полк от гибели Стефана Фёдоровича, понял, что ему надо сделать. Он берёт ручку начштаба и зелёными чернилами начинает записывать в журнал: "5 июля погиб начальник штаба Хаблов" … Дрогнула рука на букве "а", а тут вошёл секретарь партбюро полка лейтенант Галеев Хабибулла, татарин из Казани. - Товарищ майор, вот представление, что вы просили заполнить меня, как боевого друга Стефана Фёдоровича!
Командир полка внимательно читает подробно изложенные моменты из автобиографии и подвиги капитана и молча ставит свою подпись под последними словами представления: "За проявленные героизм и мужество достоин высшей награды "Герой Советского Союза". Галеев ставит подпись ниже, как секретарь партбюро полка. В штабе 194-й дивизии, получив подтверждение о гибели начальника штаба 954-го СП, страсти утихли.
"Достоин присвоения звания Героя Советского Союза посмертно.
Начштаба 194 СД полковник А. Зиновьев. 7.7.42
Комиссар 194 СД К. Мамардашвили".
Командир дивизии Иовлев посчитал иначе:
"Возражаю. Налицо служебное нарушение - начштаба 954 СП лично не смел возглавлять разведку, а комполка майор Бондаренко попустительствовал. Наверху нас не поймут.
Комдив 194 СД полковник С. Иовлев. 8.7.42"
Ну, конечно же, он, Сергей Яковлевич Иовлев, сейчас не прав. Как весной был не прав командующий фронтом генерал армии Жуков, бросивший краткую фразу командующему армией генерал-лейтенанту Захаркину о срочной замене его, Иовлева, другим командиром дивизии. Тогда Захаркин промолчал, и Иовлева так и не заменил другим. Наоборот, прислал полковника Зиновьева ему в поддержку в качестве начальника штаба. Молодец, Захаркин, заступается за своих комдивов! А вот я заступиться за этого капитана не могу. Школа не та - семнадцать лет на хозяйственной работе выветрили у Хаблова всю субординацию, всю военную дисциплину! Ну, разве может забыть он, комдив и полковник, упрёк бестактного капитана, брошенный ему прямо в лицо, в присутствии всех старших офицеров дивизии и жены, когда недавно, в мае, он вызвал к себе семью: жену с двумя сыновьями и дочерью Сталиной… Тогда его сынишки с букетиками ландышей бегут к нему с криками радости. И только этот капитанишка осмелился вслух бросить порицание, мол, этого в боевой обстановке даже командующий армией не имеет права себе дозволить…
А? "Дозволять"?! Да как он посмел при подчинённых сказать моей жене?! Жена потом чувствовала себя неловко и поспешила уехать с детьми пораньше…
Конечно, семьи есть и у других командиров. У того же капитана Хаблова где-то в эвакуации семья, дети разбросаны… Кажется, четверо?… Но он, комдив Иовлев, когда его дивизия стоит в обороне, это может себе позволить, чёрт побери!
Комбриг Фирсов, говорят, однажды похерил, в сорок первом, представление к награде на этого же разведчика, тоже за неуместное указание командиру дивизии по части женщины из Серпухова… На недостойное, де, поведение комдива, забравшего эту женщину с собой в поход при штабе! И это: старлей простой - комбригу, "как коммунист - коммунисту"! А, каково?!.. Правда, злые языки мне рассказывали, что именно ей я обязан своей дивизией! Говорят, после непрерывных пятидневных боёв под НП Боровна, где Фирсов потерял треть дивизии - до тысячи своих солдат! А вернулся в штаб - у Люськи его - новый подполковник уже! Не выдержала красавица… нашла следующего. Ну, комдив выговорил тому, схватил Люську за косу, поволок её, а подполковник и жахнул из "ТТ" Фирсову в зад, в ягодицу! Так Фирсов и выбыл из дивизии, "по ранению"… Всё бывает. Но представляете?.. Какой-то старший лейтенант посмел выговаривать за поведение комдиву и предупреждать за последствия?! А теперь ему, комдиву Иовлеву, пришлось навсегда зачеркнуть наградной лист на страдающего от отсутствия дипломатического такта "красного" капитана… Жаль. Храбрый офицер, но строптив, а начальник штаба обязан быть покладистым, смотреть на всё сквозь пальцы, как мой Зиновьев, чёрт побери!.. Тем более, сейчас наверху рассматривается представление моё, полковника Иовлева, к званию генерал-майора!.. Кому сейчас нужен шум о гибели моего начштаба полка да ещё в разведке? То ли за языком ходил, то ли свой язык болтливый врагу носил! Штабные оперативники из СМЕРШа только и ждут себе там работки! Да и семье капитана будет лучше, коль жена получит обычную похоронку и положенную пенсию без всяких там "выяснений"!.. Дважды жаль этого Хаблова, пусть земля будет ему пухом! А этот его посмертный подарок - три языка! Тоже его характеризует… Да как!? Но, увы… Нет, дело это надо сейчас замолчать, приглушить, закрыть! Не до него теперь нам всем… Всё, Хаблов, прощай, "Красный капитан"!
Здесь замечательное исследование об одном из офицеров легендарной 33-й армии
Оригинал в В дополнение к дневнику. Капитан Хаблов.
Рассказ о начальнике штаба, упомянутым в дневнике.
http://patriot-af.livejournal.com/50067.html
Занимаясь параллельным поиском, вдруг наткнулся, в буклете посвященному Павловскому плацдарму, на вот такую запись.
«Русиново не было известно вовсе, но там случайно обнаружены останки советского офицера.
Обнаруженные останки офицера принадлежат начальнику штаба 954-го стрелкового полка, капитану
С.Ф. Хаблову, возглавлявшему разведывательную вылазку пятнадцати бойцов. Также были найдены уголки планшетной сумки, гильзы, мелкие советские деньги, пряжки от портупеи.»
Я помню пару тройку лет назад на форуме WW2 был отчет с фотографиями, о находке останков погибшего офицера в районе бывшей деревни Русиново. Сохранились и амуниция и петлицы и знаки различия.
Сообщение привлекло мое внимание тем, что не часто в этих краях находили неизвестные останки офицеров в звании капитана и выше. Я сперва подумал, что нашли кого то из офицеров 33 армии. Смутило только то, что ребята писали, что офицер был в летней форме…..
Значит, фамилия капитана была не Хабалов а Хаблов. Автор просто ошибся или неправильно произносил фамилию. И да, действительно есть в ОДБ Мемориал
Капитан Хаблов Стефан Фёдорович . ВРИД Начальника штаба 954 ст.п. убит 5.7.1942 похоронен д. Папаево Смоленская обл.
А потом и вот в интернете нашел вот этот рассказ, написанный в шестидесятых годах посвященный капитану Хаблову Стефану Фёдоровичу и именно этому эпизоду. Привожу тут только вырезки касаемые описанных в дневнике событий.
Очерк вошел в сборник «Страницы бессмертного подвига»
(к 55-летию великой победы) Главный редактор и составитель - Хаблов В. С (Заслуженный работник культуры РСФСР, профессор, старший научный сотрудник )
(текст не короткий)
Вот полный рассказ.
http://rudocs.exdat.com/docs/index-189581.html?page=17
(печатаю выдержки)
Двенадцатикратный "цейс" выхватывает целые фрагменты циничной демонстрации фашистов с голыми женщинами. Вот заплаканные девичьи глаза обращены к русским окопам - опять молят о смерти, прекращении этих мучений!.. Стефан Фёдорович не выдерживает, отползает назад, за стволами сосен вскакивает на коня и в сопровождении своего ординарца мчится к другому секрету. Оборона его полка растянута лишь по прямой на семь километров, на деле, по излучине реки, - на все двенадцать, по лесистому берегу и лугу, с первого марта, и начальнику штаба нужно лично сравнить только ему видимые вчерашние приметы на вражеском берегу с сегодняшними и представить, какими они станут завтра.
Капитан соскочил с коня у своей штабной землянки, бросил поводья ординарцу:
- Сержанта Шкоропада ко мне!
За ним поспешил в землянку поджидавший командир.
- Комбат-два старший лейтенант Гульев! Здравия желаю, Стефан Фёдорович!
- Почему ваши снайперы до сих пор не выбили наглость у фашистов?
- Боятся за девочек, Стефан Фёдорович!
- Пусть перестанут бояться - эти девочки сами хотят быстрее умереть, вам понятно? Что ещё?
- Пополнение распределил по ротам, добровольцев направил на курсы пулемётчиков… Принёс вам затребованные вами списки бойцов моего батальона, желающих идти на курсы снайперов!
- Хорошо, комбат Гульев.
Стефан Фёдорович забирает и просматривает списки.
- Так, первая очередь - шестнадцать человек, вторая - тринадцать? Что, более нет желающих?
- Желают многие, Стефан Фёдорович, но мы с комротами провели строгий отбор. Большинство отсеяли по разным причинам…
- Так, Борис Иванович. Спасибо, вы первый представили мне эти списки.
- Что-то вы, Стефан Фёдорович, сегодня мрачны… А комполка полковник Швец вернулся из штаба дивизии?
- Нет, Кузьму Даниловича комдив забирает себе замом по тылу!
- Значит, вы - командир полка?! Поздравляю!
- Увы, как говорится, сам седой, а чинами молодой! Назначают к нам выпускника военной академии майора Бондаренко …
- Комполка будет у нас новичок? Что же этот майор может?!
- Вот то-то и оно, увидим!.. Останешься у меня отобедать, старший лейтенант?
- Никак нет, товарищ капитан! Разрешите идти?
- Свободны, комбат Гульев!
Хлопнула дверь.
-Сержант Шкоропад по вашему…
- Садись сержант, дело есть… Продумайте до вечера особое задание!.. И никому ни слова… Ночью здесь будем выполнять вместе!..
Сержант Шкоропад Андрей Александрович влюблёнными глазами смотрит на своего начальника, выслушивая "особое задание". О, Стефан Фёдорович - мастер на выдумки, но это, - действительно, особое задание!.. Его, рядового, маленького роста и слабого физически, Стефан Фёдорович ещё в сорок первом забрал к себе в разведку. А узнав, что Андрей учился в Ярославском художественном училище, владеет хорошим почерком и малость живописует, зачислил писарем при штабе полка. Согласитесь, это не лежать в снегу, в поле на морозе и ветре, где не спасают ни ватник, ни ватные штаны с валенками… В палатке же Стефана Фёдоровича, в овражке, ветра нет. Командир ночью молча просматривает трофейные бумаги и бросает их в лужу на полу, иные документы даёт ему переписывать, диктует допросы пленных… Рядом спит телефонист, и кимарит на посту часовой. Наверху идёт бой, бешено лают немецкие автоматы, пулемёты и миномёты. Страх божий!..
Политрук Соболь Василий Павлович вторично рисует Стефана Фёдоровича. По-человечески красив капитан Хаблов и всегда удивляет окружающих своей командирской подтянутостью, всегда выбрит, даже трубка в руках или зубах придаёт ему некоторую изысканность, шарм… Вот сейчас, как георгиевский кавалер первой мировой, отпустил усы… И они ему идут - красота всегда великая вещь! Одна беда - любят подчинённые и окружающие, значит, недолюбливает, из ревности, амбиции и косности, начальство. И тут Стефан Фёдорович становится сух и педантичен, подчёркнуто дисциплинированным, но за всем этим не может скрыть своей сути, неприязни к допускающему себе "вольности" начальству, по-большевистски указывает на недопустимость такого поведения на фронте, что уже никому из подчинённых непростительно. Но Стефан Фёдорович демонстративно пренебрегает субординацией ради пользы дела! Вот так, поднимая дух, восстанавливая силы бойцов, вселяя веру и оптимизм, держит себя Стефан Фёдорович. Буквально стал аскетом, как пишет о себе жене в эвакуацию… "Душа-человек" - отзываются о нём однополчане. … Организовал в полку курсы снайперов, лично отбирает в них добровольцев по едва заметным и видимым только ему приметам. Написал рапорт и предложения об этом и многом другом в штаб 194-й стрелковой дивизии, чтобы распространить курсы и занятия на все соседние части, - чтоб враг не осмеливался бы высунуть голову, как на Западном фронте тогда, в 17-м году…
Зазвенел полевой телефон. Начштаба поднял трубку.
- Капитан Хаблов!
- Здравствуйте, Стефан Фёдорович! Мамардашвили говорит.
- Здравия желаю, товарищ комиссар!
- Твои предложения - курсы снайперов и другие занятия - поддержаны начальством… Во всех частях организуются в приказном порядке. Теперь о тебе. Терпи, казак, пока не вышло!.. Комдив другой приказ заготовил: к тебе командиром назначен майор Бондаренко, из выпускников военной академии… Общие впечатления - сухарь! Держись с таким начальником, дорогой!
- А Кузьма Данилович?
- Полковник Швец назначен заместителем командира дивизии по тылу. Комдив укрепил себя. Понимаешь, для чего…
- Спасибо, товарищ комиссар!
- Держись, капитан Хаблов!
Командир 194-й СД полковник Иовлев Сергей Иванович сегодня доволен. Дивизия в обороне стоит крепко. Второе "стояние на Угре" проходит спокойно. Из штаба 49-й армии вести обнадёживающие. Документы на него направлены наверх.
- Майор Бондаренко!
- Слушаюсь, товарищ полковник!
- Принимай 954-й стрелковый полк! Там у тебя начальником штаба Хаблов, капитан. Из бывших унтеров, красный партизан и конармеец… И в сорок первом успел попартизанить со своими конниками… Словом, "красный капитан". Понял? Мнит полководца из себя, с братом Будённого дружит, переписывается…старые, де, хозяйственники! А дисциплины не знает, надобно подтянуть!
- Слушаюсь, товарищ полковник!
- Его мой зам, полковник Швец, распустил, часто оставлял полк на него, друзья, де. И мой начштаба полковник Зиновьев его поддерживает, и мой комиссар Мамардашвили тоже подпевает "красному капитану", как старому большевику. Он ещё говорит: "Как большевик - большевику"!! Усёк? Бывший красный партизан, и в сорок первом успел ещё попартизанить. Надо выправить!
- Слушаюсь, товарищ полковник!
- Иди, майор, принимай у него полк, вступай в командование!
- Слушаюсь, товарищ комдив!..
А у Стефана Фёдоровича тяжело на сердце. Лучший способ забыть дурные мысли - работа, творчество.
Целую ночь капитан, его ординарец и двое бойцов охраны помогают, чем могут, художнику в его возне над полотнищем, сшитым из трёх простыней. Сержант Шкоропад с лихорадочным блеском в глазах выводит огромную фигуру Гитлера, стоящего, печально сложив руки, на фоне немецкого кладбища - бесконечных рядов берёзовых крестов с касками на них, - подобно которому они видели в освобождённых Мало-Ярославце и Медыни…
- Сделать максимально похожим, - был приказ начальника. Андрей старается изо всех сил, но усища Гитлера расплываются куда-то вниз и наискось, на немецкую фразу с бумажки Стефана Фёдоровича: "Зачем я вас привёл сюда, в Россию!" И получается такая кривая и жуткая физиономия, будто Гитлера живьём припекают на костре… Бойцы и ординарец давно надорвали животы от хохота, сам художник вполне собой доволен, один капитан всё время мрачен, ни разу не улыбнулся, как бывало ранее…
На рассвете, после получасового изумления и бешенства, гитлеровцы открыли массированный огонь из всех видов оружия по нашему берегу. Мишенью была привязанная к пенькам на крутояре фигура Гитлера. Пули пробивали, осколки снарядов и мин прорывали пустое полотнище, а восходящее солнце сбоку освещало зловещую улыбку фюрера своим траншеям, символизируя временным захватчикам и оккупантам близкое будущее… Целый день фашисты остервенело расходуют боеприпасы, на другой день - то же. Безрезультатно, ибо подправить, подшить полотнище ночью ничего не стоит… Иовлев, командир дивизии, устав отчитывать комполка Бондаренко за то, что тот не может сдержать подчинённого ему "партизана", лично выговаривает опять начштаба за неуместную и недозволенную инициативу, которая может спровоцировать даже наступление противника на его дивизию.
- Именно этого я и жду, товарищ комдив, - спокойно произносит в трубку капитан Хаблов. - И готов отразить своими силами наступление целой дивизии.
- А если немцы двинут корпус или целую армию?!…
- Вы же знаете, - я докладывал, - противник не в состоянии сейчас наступать у нас… Я письменно изложил вам свои соображения и пути истребления живой силы врага - последней резервной бригады противника, противостоящего нашей армии!…
- А я приказываю вам, капитан, немедленно прекратить эту свою провокацию! По данным штаба армии против нашей дивизии у противника целых три… Надо выждать, брать языков… Спокойнее нам надо жить, капитан Хаблов! Опять эти ваши вечные инициативы, вечные нарушения уставов! Вы должны новому комполка майору Бондаренко помочь войти в курс дела, а вы всё берёте опять на себя? Пора с этим кончать, капитан! Где язык, что я вам приказал доставлять еженедельно, опять неудача?… - Наш третий поиск за языком сорван… У немцев сплошные заслоны из прицельного огня всех видов оружия и минных…
- Прошу меня не учить, капитан! Это вы, старый разведчик, должны знать, как выполняют приказ командира дивизии: взять и доставить мне языка немедленно! Вы же "всегда в состоянии доставить мне в штаб языка" - Ваши слова?! Надо держать слово, капитан!
- Прикажете, товарищ полковник, лично возглавить поиск за языком?!
- Да, приказываю лично вам, капитан, приказываю взять языка! Бондаренко получит мои указания на сей счёт. И немедленно прекратить пальбу на передовой - уже командующий звонил мне по этому поводу!…
- Слушаю, товарищ полковник!
- Об исполнении доложить лично!
- Слушаю, товарищ полковник…
Комдив давно уже бросил трубку, а капитан всё ещё слушает гудки и впервые за много бессонных ночей странно улыбается в усы.
- Младший лейтенант Хамидов по вашему приказу, товарищ капитан!
- Вот что, Ибрагим Хамидович… Сегодня, в третью ночь придут немцы снимать карикатуру, а не придут - под утро уберёшь полотно сам, понял? Чтоб и следа не осталось! Но… немцы обязаны именно сегодня прийти! Предупреди своих разведчиков, чтоб заполночь были готовы. Первых взять живыми, остальных уничтожить огнём всех!
- Слушаю, Стефан Фёдорович!
- Ещё. Завтра утром своих языков лично доставишь в штаб дивизии - сдашь полковнику Иовлеву. "Подарочек" от "красного капитана" и от себя тоже, понял?!
- Понял, Стефан Фёдорович!
- Иди, Ибрагим, и … живи долго, сынок!
- Стефан Фёдорович! - младший лейтенант бросился капитану на шею. Тот по-отцовски обнял узбека и нежно подтолкнул к выходу. Товарищ капитан! Не так быстро… - сорокалетний лейтенант Сергей Корякин, ПНШ-3 по радио и коду, - устал. Вывихнутая рука привычно ноет. Он уже зол на весь мир, что добровольно согласился на этот неожиданный командирский поиск. Забыл о привычном вывихе руки, думал, - сдержится, но на занятом врагом берегу упал неудачно на бок, и рука вышла из плечевого сустава. Боль медленно нарастает и с рассветом становится всё сильнее, всё невыносимее, и через три часа уже объяла всё тело. Корякину больно и стыдно, и зло на себя и на невозмутимого начштаба. "Как же это он, помощник начштаба по радио и коду, мог согласиться принять участие в этой авантюре - идти в командирский поиск персонально, да ещё за языком?! Стефан Фёдорович - аскет, прирождённый разведчик, а он? Ах, капитан обещал всех представить к награде… Самого капитана уже дважды или трижды полковники Дудников и Швец представляли к награде, а толку…"
Чёрный след за ползущими на мокрой от ночной росы траве демаскирует разведчиков, но с утренним туманом испаряется, исчезает…
- Товарищ капитан, не отдаляйтесь! - вскрик Карякина насторожил всех. "Ну, какого чёрта я позволил себя увлечь в этот поиск? - бьётся в голове, как всегда запоздало, здоровая мысль Корякина. - Ордена мне не нужны, главное - сохранить себе жизнь в такую войну! Тем более штабисту, как ему… А геройствовать - пусть уже будут такие, как этот его начальник, капитан Хаблов!…" Капитан двинул рукой. Все замерли, один Карякин, увлечённый своими мыслями, не заметил сигнала, продолжая шумно ползти, слегка постанывая от боли… А уже взвыли немецкие мины. Глухо шлёпают их разрывы в мокрой траве. Били ту, обнаружившую себя группу, но сигнальные ракеты гитлеровцев засверкали по всему фронту обороны 954-го стрелкового полка…
Стефан Фёдорович лежал, стиснув зубы, и корил себя за невозможность помочь товарищам, за невозможность подсказать Бондаренко предпринять что-то отвлекающее…
Корякин, не выдержав боли в вывихнутом плече, застонал глухо, безысходно. И сразу навлёк огонь на себя. Засвистели пули, полетели в стороны срезанные травы и листья. Разведчики поняли однозначно - ранен лейтенант. Это был знак тревоги - срыва поиска!
Капитан махнул рукой назад - условный знак отхода. Первым сразу вскочил на ноги и побежал к реке лейтенант Корякин, прыгая в стороны, как заяц. Следом поднялись, недоумевая, другие, оглядываясь на командира. Тот подтвердил жест отступления. Свистом приказал то же ординарцу, пожелавшему было остаться с командиром. Теперь немцы заметили отходящую группу разведчиков и стали бить в неё из миномётов и пулемётов. Стефан Фёдорович лежал ближе всех к немецким траншеям, ещё была у него возможность остаться необнаруженным. Об отступлении он не думал - только бы спасти товарищей! В который раз корил себя за то, что взял с собой неподготовленных к разведке командиров, понадеялся на их опыт и офицерское звание… Теперь его долг - вывести всех назад, вернуть в штаб целыми и невредимыми. Фашисты уже обнаружили, открыли свои замаскированные и неизвестные огневые точки, цель командирского поиска была достигнута. Товарищи уже были далеко, спускаясь к Угре. Макаров, Бондаренко и другие торопливо заносили в свои планшеты всю передовую противника. Если бы капитана не заметили - он бы остался, как бывало не раз ранее, в разведке... Но к нему уже бежали трое, нет, пятеро немцев... Стефан Фёдорович приподнял ствол автомата навстречу. Вдруг обожгло бок, руку, ноги… Но в следующую секунду его автомат бил длинной очередью. Бежавшие немцы попадали. Мины же предназначены теперь ему одному. Увы, его одного сейчас обстреливают фашисты. Заговорили наши пушки заградительного огня, прикрывая своих разведчиков у берега Угры. Вокруг капитана рвутся уже свои снаряды. Всё. Поздно. Он сделал, что мог. На поясе три гранаты. Здоровой рукой захватил все три кольца. Хорошо. Выдернуть сил хватит!…А там, в полку, суматоха. Корякин и все другие командиры штаба, разведчики из других пятёрок - все живы и целы, а начштаба Хаблова нет!… Привычный вывих Корякину вправлен, боль сразу ушла, осталось чувство нелепой, непоправимой вины… Майор Бондаренко, третьего дня назначенный командиром полка, растерян не на шутку: не вернулся из поиска его начштаба! Он театрально разводит руками, бормоча:
- Стефан Фёдорович сам поиск повёл, добровольно… "Сам, добровольно…" - Бондаренко словно забыл, как вчера настоял - против воли своего опытного начштаба - срочно послать с ним в поиск неподготовленный людей - мол, командирский "офицерский" поиск принесёт полку славу, успех капитану Хаблову обеспечен! Будто личный опыт и авторитет начштаба могут скомпенсировать срочность и неподготовленность поиска!
В штабе дивизии все ошарашены известием. Комдив Иовлев прикусил губу… Адъютант докладывает: - разведчик Хаблов по его приказу доставил вам трёх языков! Что за наваждение? Ведь Хаблов убит. Командирский поиск сорван! Полковник выскакивает из штаба. Хрупкий маленький узбек вытянулся перед комдивом.
- Младший лейтенант Хамидов!
- Рассказывай, младший лейтенант!
- Капитан Хаблов приказал сегодня ночью ждать у портрета Гитлера языков!.. Сказал - будут, обязательно, заполночь! Мы сидим, ждём!.. Точно, в два часа гитлеровские разведчики пришли… Три резиновых лодки, два пулемёта поставили на треноге, ползут… Рвут портрет, а тут мы огонь по пулемётчикам открыли - и набросились на этих, вот! Вам подарок от Красного капитана Хаблова! Так Стефан Фёдорович приказал вам передать!
- Всё? -Всё, товарищ полковник!
- Возвращайтесь в полк, младший лейтенант, будете представлены к награде.
- Служу Советскому Союзу!… Только на третью ночь разведчики отыскали и доставили командиру полка левую руку с разбитыми часами начштаба, половину железной оправы очков и лоскут гимнастёрки со шпалой. Все сомнения рассеялись. Майор Бондаренко, ответственный формально за трагический поиск, сидит в землянке своего начштаба и молча листает "Журнал боевых действий 954-го стрелкового полка". Ему не по себе от всего случившегося. Словно получил удар моральный в сердце. За эти дни он понял, что потерял полк от гибели Стефана Фёдоровича, понял, что ему надо сделать. Он берёт ручку начштаба и зелёными чернилами начинает записывать в журнал: "5 июля погиб начальник штаба Хаблов" … Дрогнула рука на букве "а", а тут вошёл секретарь партбюро полка лейтенант Галеев Хабибулла, татарин из Казани. - Товарищ майор, вот представление, что вы просили заполнить меня, как боевого друга Стефана Фёдоровича!
Командир полка внимательно читает подробно изложенные моменты из автобиографии и подвиги капитана и молча ставит свою подпись под последними словами представления: "За проявленные героизм и мужество достоин высшей награды "Герой Советского Союза". Галеев ставит подпись ниже, как секретарь партбюро полка. В штабе 194-й дивизии, получив подтверждение о гибели начальника штаба 954-го СП, страсти утихли.
"Достоин присвоения звания Героя Советского Союза посмертно.
Начштаба 194 СД полковник А. Зиновьев. 7.7.42
Комиссар 194 СД К. Мамардашвили".
Командир дивизии Иовлев посчитал иначе:
"Возражаю. Налицо служебное нарушение - начштаба 954 СП лично не смел возглавлять разведку, а комполка майор Бондаренко попустительствовал. Наверху нас не поймут.
Комдив 194 СД полковник С. Иовлев. 8.7.42"
Ну, конечно же, он, Сергей Яковлевич Иовлев, сейчас не прав. Как весной был не прав командующий фронтом генерал армии Жуков, бросивший краткую фразу командующему армией генерал-лейтенанту Захаркину о срочной замене его, Иовлева, другим командиром дивизии. Тогда Захаркин промолчал, и Иовлева так и не заменил другим. Наоборот, прислал полковника Зиновьева ему в поддержку в качестве начальника штаба. Молодец, Захаркин, заступается за своих комдивов! А вот я заступиться за этого капитана не могу. Школа не та - семнадцать лет на хозяйственной работе выветрили у Хаблова всю субординацию, всю военную дисциплину! Ну, разве может забыть он, комдив и полковник, упрёк бестактного капитана, брошенный ему прямо в лицо, в присутствии всех старших офицеров дивизии и жены, когда недавно, в мае, он вызвал к себе семью: жену с двумя сыновьями и дочерью Сталиной… Тогда его сынишки с букетиками ландышей бегут к нему с криками радости. И только этот капитанишка осмелился вслух бросить порицание, мол, этого в боевой обстановке даже командующий армией не имеет права себе дозволить…
А? "Дозволять"?! Да как он посмел при подчинённых сказать моей жене?! Жена потом чувствовала себя неловко и поспешила уехать с детьми пораньше…
Конечно, семьи есть и у других командиров. У того же капитана Хаблова где-то в эвакуации семья, дети разбросаны… Кажется, четверо?… Но он, комдив Иовлев, когда его дивизия стоит в обороне, это может себе позволить, чёрт побери!
Комбриг Фирсов, говорят, однажды похерил, в сорок первом, представление к награде на этого же разведчика, тоже за неуместное указание командиру дивизии по части женщины из Серпухова… На недостойное, де, поведение комдива, забравшего эту женщину с собой в поход при штабе! И это: старлей простой - комбригу, "как коммунист - коммунисту"! А, каково?!.. Правда, злые языки мне рассказывали, что именно ей я обязан своей дивизией! Говорят, после непрерывных пятидневных боёв под НП Боровна, где Фирсов потерял треть дивизии - до тысячи своих солдат! А вернулся в штаб - у Люськи его - новый подполковник уже! Не выдержала красавица… нашла следующего. Ну, комдив выговорил тому, схватил Люську за косу, поволок её, а подполковник и жахнул из "ТТ" Фирсову в зад, в ягодицу! Так Фирсов и выбыл из дивизии, "по ранению"… Всё бывает. Но представляете?.. Какой-то старший лейтенант посмел выговаривать за поведение комдиву и предупреждать за последствия?! А теперь ему, комдиву Иовлеву, пришлось навсегда зачеркнуть наградной лист на страдающего от отсутствия дипломатического такта "красного" капитана… Жаль. Храбрый офицер, но строптив, а начальник штаба обязан быть покладистым, смотреть на всё сквозь пальцы, как мой Зиновьев, чёрт побери!.. Тем более, сейчас наверху рассматривается представление моё, полковника Иовлева, к званию генерал-майора!.. Кому сейчас нужен шум о гибели моего начштаба полка да ещё в разведке? То ли за языком ходил, то ли свой язык болтливый врагу носил! Штабные оперативники из СМЕРШа только и ждут себе там работки! Да и семье капитана будет лучше, коль жена получит обычную похоронку и положенную пенсию без всяких там "выяснений"!.. Дважды жаль этого Хаблова, пусть земля будет ему пухом! А этот его посмертный подарок - три языка! Тоже его характеризует… Да как!? Но, увы… Нет, дело это надо сейчас замолчать, приглушить, закрыть! Не до него теперь нам всем… Всё, Хаблов, прощай, "Красный капитан"!