Сон не под пятницу
Приснилось сегодня под утро. Еду с работягами в трамвае мимо промзоны. Едем на утреннюю смену. Все ощущения знакомы до боли - достаточно хотя бы единожды и ненадолго попасть в жернова промышленного производства, и это не забудется уже никогда. Стоим, болтаемся в переполненном салоне, угрюмая толпа. Редкие жизнерадостные лица вызывают скорее раздражение. Трамвай трясется и пограмыхивает. Я затерт где-то у средней двери.
Доезжаем до конечной остановки. Всем нужно выходить - проходная ждет (тоже незабываемое особено мерзкое чувство). Однако двери вагона открываться не торопятся. Из дребезжащих динамиков доносится: "Всем приготовить билеты для проверки!". Билет у меня есть, скомканный и смятый, несколько пострадавший за время поездки от того, что был зажат в потной ладони. Но он есть.
Двери медлено, с каким-то неприятным тянущим звуком раскрываются и меня выталкивает на платформу. Платформа широкая, сложеная из выщербленных бетонных плит, с низкой металлической оградкой. Мимо меня проносятся выскакивающие из вагона люди, их довольно много, хотя есть и такие как я (я их чувствую спиной), мнущиеся и еще не сообразившие, что надо бежать. То, что бежать было НАДО, я сообразил уже потом, проснувшись. Люди стремительно перебрасывают себя через оградку платформы вниз в траву и бегут.
И тут я вижу, что навстречу им, навстречу всем нам по платформе и возле платформы в траве движется цепочка ментов. Я, даже не пытаясь расправить свой мятый и поврежденный билет, направляюсь к ним. Один ли я шел, или кто-то шел за мной, не помню. Мне навстречу движется молодой, лет девятнадцати, худенький пацан. Точно таких навезли в апреле 2007-го в Нижний на разгон Марша несогласных. Я с изумлением вижу, что пацан бледный, боится, а в руках у него трясется резиновая дубинка. Приходит осознание, что и прочие менты тоже все вооружены дубинками. Становится ощутимо тревожно.
Я протягиваю пацану свой билет и говорю: "Вот!" Он как-то резко отпрыгивает от меня и неловко машет дубинкойв мою сторону . Вроде бы, он должен меня ударить, но он боится, и у него не получается. "Да ты чего делаешь, урод!" - ору я на него. Сам толком испугаться я еще не успел и ору скорее изумленно. Мой крик запускает в нем какой-то механизм - он подскакивает ко мне и наконец-то бьет. Я не успеваю закрыться, я даже об этом и не помышлял. Но поскольку он все-таки боится, то бьет не по голове, а по плечу и так неумело, что я и боли-то никакой почти не чувствую. Зато подступает злость.
Что происходит вокруг я уже не вижу. Я вырываю у него дубинку, хватаю его за шиворот и кричу в лицо: "Ах ты!... Где твой начальник?!" (Почему начальник? Зачем? Откуда такое вообще в голову пришло?) Он кивает головой за спину, и я вижу у края платформы прислонившуюся к перильцам фигуру.В книжках моего детства про Карабаса Барабаса примерно так рисовали полицейских: округлое веретенообразное тело, отчетливо комичная красная физиономия. подкрученные вверх усы. Я за ухо волоку пацана по направлению к этой фигуре. По пути соображаю, как этого начальника называть. Различать звания по погонам я так и не научился. К тому же на погонах у него я нет никаких звезд: "Старшина? Прапорщик?" Вижу, что лицо его начинает складываться в гримасу крайнего неудовольствия, и причина неудовольствия - несомненно я. Доволакиваю до него своего мента, начинаю кричать что-то уже им обоим и просыпаюсь...
Я честно пытался уснуть обратно - минут пятнадцать на это у меня еще было. Но не смог. Да и вообще сны с продолжением у меня не случались еще ни разу. А жаль. Потому что оттуда, изнутри сна, у меня осталась масса вопросов к происходящему. Что это вообще было? Не узнать уже никогда. Жаль.
Доезжаем до конечной остановки. Всем нужно выходить - проходная ждет (тоже незабываемое особено мерзкое чувство). Однако двери вагона открываться не торопятся. Из дребезжащих динамиков доносится: "Всем приготовить билеты для проверки!". Билет у меня есть, скомканный и смятый, несколько пострадавший за время поездки от того, что был зажат в потной ладони. Но он есть.
Двери медлено, с каким-то неприятным тянущим звуком раскрываются и меня выталкивает на платформу. Платформа широкая, сложеная из выщербленных бетонных плит, с низкой металлической оградкой. Мимо меня проносятся выскакивающие из вагона люди, их довольно много, хотя есть и такие как я (я их чувствую спиной), мнущиеся и еще не сообразившие, что надо бежать. То, что бежать было НАДО, я сообразил уже потом, проснувшись. Люди стремительно перебрасывают себя через оградку платформы вниз в траву и бегут.
И тут я вижу, что навстречу им, навстречу всем нам по платформе и возле платформы в траве движется цепочка ментов. Я, даже не пытаясь расправить свой мятый и поврежденный билет, направляюсь к ним. Один ли я шел, или кто-то шел за мной, не помню. Мне навстречу движется молодой, лет девятнадцати, худенький пацан. Точно таких навезли в апреле 2007-го в Нижний на разгон Марша несогласных. Я с изумлением вижу, что пацан бледный, боится, а в руках у него трясется резиновая дубинка. Приходит осознание, что и прочие менты тоже все вооружены дубинками. Становится ощутимо тревожно.
Я протягиваю пацану свой билет и говорю: "Вот!" Он как-то резко отпрыгивает от меня и неловко машет дубинкойв мою сторону . Вроде бы, он должен меня ударить, но он боится, и у него не получается. "Да ты чего делаешь, урод!" - ору я на него. Сам толком испугаться я еще не успел и ору скорее изумленно. Мой крик запускает в нем какой-то механизм - он подскакивает ко мне и наконец-то бьет. Я не успеваю закрыться, я даже об этом и не помышлял. Но поскольку он все-таки боится, то бьет не по голове, а по плечу и так неумело, что я и боли-то никакой почти не чувствую. Зато подступает злость.
Что происходит вокруг я уже не вижу. Я вырываю у него дубинку, хватаю его за шиворот и кричу в лицо: "Ах ты!... Где твой начальник?!" (Почему начальник? Зачем? Откуда такое вообще в голову пришло?) Он кивает головой за спину, и я вижу у края платформы прислонившуюся к перильцам фигуру.В книжках моего детства про Карабаса Барабаса примерно так рисовали полицейских: округлое веретенообразное тело, отчетливо комичная красная физиономия. подкрученные вверх усы. Я за ухо волоку пацана по направлению к этой фигуре. По пути соображаю, как этого начальника называть. Различать звания по погонам я так и не научился. К тому же на погонах у него я нет никаких звезд: "Старшина? Прапорщик?" Вижу, что лицо его начинает складываться в гримасу крайнего неудовольствия, и причина неудовольствия - несомненно я. Доволакиваю до него своего мента, начинаю кричать что-то уже им обоим и просыпаюсь...
Я честно пытался уснуть обратно - минут пятнадцать на это у меня еще было. Но не смог. Да и вообще сны с продолжением у меня не случались еще ни разу. А жаль. Потому что оттуда, изнутри сна, у меня осталась масса вопросов к происходящему. Что это вообще было? Не узнать уже никогда. Жаль.