Дмитрий Иванович Менделеев. 1904 год. Прогноз
Когда была кончена предшествующая статья и я прочел ее некоторым из своих друзей, многие из них выразили сожаление о том, что в ней ничего не говорится о возможном конце войны, т. е., правильнее сказать, о том, чего можно требовать от Японии после благоприятного для нас исхода войны, в котором никто не сомневается. Хотя мне понятна вся рискованность ответа на предлагаемый вопрос о «дележе шкуры», тем не менее я его стараюсь высказать с полной определенностью по той причине, что при этом можно выразить одну из заветнейших моих мыслей, состоящую в том, что разнообразие народов, стран, государств, религий и тому подобных отношений вполне необходимо еще ныне для правильного течения всего дальнейшего прогресса человечества. Не одному мне, а, вероятно, немалому числу лиц приходилось слышать завистливые речи по отношению к всемирному могуществу и господству Англии на всех морях и такое вожделение, по которому России будто бы суждено приобрести на старом материке такое же господство. Моему уму совершенно чужды подобного рода соображения прежде всего уже потому, что я не могу никоим образом сравнивать расширение Великобритании, особенно в Индии, с расширением России, особенно в ее азиатских областях. Одно основано на нарочитом желании покорять, иметь у себя в руках потребителей для избытков произведений метрополии, а другое вынуждено историческими событиями, более или менее побочными, не имеет никакого отношения к производительности России и клонится к тому, чтобы народы, вошедшие в ее состав, постепенно слились с ее коренным населением. Английские захваты во всех концах мира хотя не прямо, но вполне отвечают тем соображениям, которые подвигали Александров Македонских и Наполеонов I сделаться всемирными обладателями, а наши очень далеки от подобных классических мечтаний, стремящихся при помощи материального господства снивелировать весь мир. На основании такого суждения я бы желал, чтобы японцы, как китайцы, жители Индии или даже негры, развивались совершенно самостоятельно, без прямого нашего вмешательства, так как у нас и без них довольно дела внутреннего на занятой площади земли. Пусть окажется, например, вследствие упорства японцев надобность занять их страну, начиная операцию этого рода с Сахалина, все же после войны нам нет никакого повода и никакой разумной причины не только покорять Японию, но и делать ее в каких бы то ни было отношениях от нас зависящей. Это потому, что мы не можем ассимилировать такой большой народ, как японцы, так как им и самим очень тесно, а нам в их условиях, с нашими привычками к шири жить невозможно.
Почти то же хотелось бы мне сказать и по отношению к Корее, т. е. я бы не желал, чтобы Россия добровольно, сама собой заняла эту страну, если она сама не пожелает войти в наш состав. Все территориальное, что, по моему мнению, желательно достичь в конце концов после успешного окончания японской войны, сводится к приобретению занятой уже нами части Маньчжурии, по которой проходит путь к Порт-Артуру. А так как Маньчжурия - страна китайская, то вознаграждение за нее желательно достичь соответственными уступками со стороны Японии для Китая. Будет ли это вознаграждение состоять из Формозы, возвращаемой Китаю, или из передачи этому последнему части японского флота, или в чем-либо другом, мне нет никакого до этого дела. Япония начала войну, она, если ее потеряет, должна и платиться за нее. Здесь, однако, встает коренной вопрос о том, что мы и без войны уже заняли с согласия Китая часть принадлежащей ему Маньчжурии, а потому может казаться, что закрепление за нами Маньчжурии последует само собой и не может составлять нашего трофея победы, если таковая будет. «Что за выгода и что за вознаграждение военных убытков в приобретении того, что фактически уже считается за нами?» - спросят, вероятно, очень многие, проникнутые той совокупностью мыслей, какая господствует в настоящее время всюду. Мой ответ на такой вопрос касается тех начал, которые проникают всю нашу историю, по моему крайнему разумению. Наши усилия более всего содействовали освобождению - почти сто лет тому назад - Германии, Австрии, Италии и других стран Западной Европы от гегемонии Наполеона вовсе без прямой цели что-либо завоевывать. То же мы сделали, содействуя освобождению Румынии, Сербии, Болгарии, Герцоговины и др. от турецкого господства, да и Китаю мы помогли временным занятием Кульджи не по английскому рецепту, возвратив ее Китаю. Наши начала иные, и в их-то смысле, мне кажется, после самого успешного окончания японской войны, лучше всего ничего себе не брать (конечно, не считая контрибуции), кроме того, что у нас находится в руках уже сейчас и что нам нужно для выполнения наших исторических задач, часть которых, без сомнения, лежит в развитии нашего Дальнего Востока, прилегающего к Великому океану. Этим путем, как успешным окончанием войн с Наполеоном и Турцией, мы поддержим обаяние нашего имени в гораздо большей мере, чем подражая в каком бы то ни было виде англичанам, особенно же по отношению ко всей Азии, в которой наша роль должна остаться освободительною и просветительною.
Пусть война из-за упрямства японцев затянется, мы вытерпим ее тяготы теперь при запасах, собранных усилиями последних царствований, если могли вынести почти трехлетнюю войну 1812-1814 гг. Все, что известно об Японии, напротив того, показывает, что ей долго терпеть жестокую войну не по силам. Бояться нам нужно только рановременного окончания войны, вмешательства посредников и своего благодушия, которое может спешливо пойти на мир, если нас о нем попросят, оставляя нам лишь Маньчжурию, а Корею предоставляя Японии. Но до этого, Бог даст, не дойдет не только потому, что мы довольно научены прежним опытом вроде Берлинского конгресса, но и потому, что кичливость Японии не позволяет думать, что она сама скоро попросит о мире. С формальной стороны, для заключения благоприятных для нас условий мира, кажется, следовало бы принять во внимание даже и то обстоятельство, что Корея, допустив оккупацию Японией, сама отдалась в руки судьбам войны. Если мы при этом поступим великодушно с Кореей, оставив ей независимость, на мой взгляд, мы покажем небывалый в истории образец, лучше всяких дипломатических нот раскроем глаза всему свету на задачи, которые мы преследуем, и нам будет спокойнее за будущее, чем многим другим народам. Пожелаем же нашим войскам побед, а нашей дипломатии - прозорливости.
10 апреля 1904 г.
Из книжки: Д. И. Меделеев "Заветные мысли" (1995 год).