Мы не доругались
(Продолжение. Начало в записях 14 апреля.)
Приближающееся 25 апреля (праздничный день в Италии), видимо, послужило дополнительным стимулом для того, чтобы писать здесь отложенное на неопределённое время продолжение.
Итак, то, что вообще "Достоевского Сталин запретил" - это следует отнести к легендам и мифам. Но надо признать, что к тем легендам и мифам, которые в значительной мере опираются на реальные факты.Соответственно, и всю цитату, приведённую в воспоминаниях Ю. А. Добровольской, следует отнести скорее к легендам и мифам. И приведённые в цитате фразы из разговора между Марчелло Вентури и Джанни Родари тоже... Но, если говорить о реальных фактах, вполне вероятно, что разговор с подобными мотивами был. Кто знает что в самом деле было?..
В воспоминаниях, изданных в 2006 году, о М. Вентури упоминается в настоящем времени: "Нынешний утробный антикоммунист, в прошлом, до венгерских событий 1956 года, - и коммунист, и партизан, и зав. литотделом "Униты"..." (Добровольская Ю. А. Post Scriptum: вместо мемуаров. СПб., 2006. С. 35.) В записи, сделанной здесь 14 апреля мною, проставлены годы жизни и Вентури, и Родари. И у кого теперь можно было бы узнать?.. Напрямую общаться с людьми ушедшими из этой жизни - этого, по крайней мере на нынешнем уровне развития науки и техники, мы не можем. Но косвенно уже ушедшие из этого мира могут проложать как будто общаться с нами.
Ещё выдержки из книги Ю. А. Добровольской:
"Остаётся горестная часть воспоминаний о Родари. В “Прогрессе” появилась новая мудрёная редакция, которая приглашала иностранного писателя на длительный срок, на всё готовое, включая переводчика, с тем, чтобы, собрав материал, он написал книгу о советском образе жизни. Его кормят-поят, ему платят гонорар, - спрашивается, что писатель напишет?
Получил такое приглашение и Родари. Я с двумя, а то и с тремя оказиями дала ему знать, чтобы воздержался. Он меня не послушал.
Утро после его приезда в Москву мы провели неподалеку от его гостиницы “Варшава” на скамейке парка им. Горького. Я, как всегда, была откровенна, поведала ему последние неутешительные новости про нашу отдушину “Таганку” и Любимова, про “Метрополь”, про нашу всё более затхлую застойную действительность - нечем дышать! А главное - про западню, приготовленную ему издательством “Прогресс”. Но не отговорила. Более того, он настаивал на том, чтобы я ехала с ним переводчицей <...> однако я отказалась. Во-первых, потому что сомневалась в доброкачественности самой затеи, а во-вторых, не могла на целых три месяца оторваться от “верстака”; как всегда, поджимали сроки.
<...> Приставленного к нему переводчика он с первого дня невзлюбил, - тот, среди прочего, перевирал на свой лад слова Родари, прилично знавшего по-русски и ловившего его на вранье. Из частых звонков Родари явствовало, что ему скверно.
Вернувшись в декабре 1979, он сразу подал голос:
- Можно я приеду сегодня?
Я было замешкалась, - это был день моего семинара молодых переводчиков при Союзе писателей, - но вовремя сообразила:
- Приходи к шести часам, у меня будет молодёжь, ты их осчастливишь!
Вместо одиннадцати сбежалось человек двадцать. Джанни плохо выглядел, жаловался, что всё время мёрзнет. Сел за стол и без паузы заговорил о том, что пережил за три месяца. Проговорил несколько часов кряду. Две семинаристки потихоньку приносили из кухни бутерброды, но уговорить его прерваться не было возможности. Это был неостановимый поток - час, два, три... О том, какая унылая открылась ему картина советской школы <...>
Семинар слушал, затаив дыхание. По сути дела, то, что он рассказывал, было для всех неожиданностью. Ждали обожаемого с детства весельчака-сказочника, а услышали почти трагический голос травмированного человека.
Выговорился он часам к десяти. Не произнёс традиционного “если у кого-нибудь есть вопросы”, а вспомнил:
- Сегодня мой день рождения...
У меня оказалась непочатая бутылка коньяка, и мы чокнулись за его здоровье.
На другой день я заехала за ним, чтобы идти за подарками. Когда мы пересекали Кутузовский проспект, выла вьюга, лицо хлестало колким снегом.
- Меня тогда резанул по ногам ледяной ветер, с этого всё началось, - вспоминал Джанни в апреле, когда я сидела у них в гостях в Риме (дотелепкалась, наконец!).
<...>
...Тогда в Москве, у меня дома, я спросила его, будет ли он писать книжку, раз подрядился.
- Ни за что! - твёрдо и как-то даже полемично ответил он. - Хотя у меня за три месяца накопилась куча заметок..."
(Добровольская Ю. А. Post Scriptum: вместо мемуаров. СПб., 2006. С. 174 - 176. Или ещё http://www.chayka.org/article.php?id=720 Вообще же отрывки из воспоминаний в интернете несколько отличаются от книги.)
А далее следовал отрывок уже приводившийся 14 апреля. От слов "эту кучу заметок" и до "говоря словами предсмертной записки Маяковского - “мы с тобой не доругались"."
Вот они и продолжают у меня "доругиваться". "Зная обо всех мерзостях, молчал или встал и хлопнул дверью?.." Отчего же предлагается только две альтернативы? Тем более, что, как было показано (в записях от 14 апреля), вобщем и целом не была выбрана ни первая ("Итак, что же мы должны замалчивать факты ради любви к спокойной жизни? Как раз так я не думаю".), ни вторая.
Но и не говоря о тех фактах, которые тесно связаны с субъективными мнениями, кажется, в приведённых отрывках что-то напутано и относительно просто объективных фактов. "...в декабре 1979..." Но, во-первых, в книге Rodari G. I cinque libri. [Torino. 1995.] поездка в СССР ограничена датами с 29 августа по 28 октября. Во-вторых, день рождения у Родари - 23 октября. Так что упоминание "сегодня мой день рождения" ещё более подтверждает, что события отнесённые к декабрю, были на самом деле были в конце октября. Возможно дело в том, что погода была (в конце октября такое возможно) похожа не декабрьскую: "выла вьюга, лицо хлестало колким снегом", "ледяной ветер". Потому и запомнилось всё это как декабрьские события. Но в этом случае мы имеем дело, видимо, лишь с такой хронологической путаницей, которая довольно обычна для разного рода воспоминаний, особенно когда рассказывается о событиях, которые были уже немало лет назад.
Но, о чём уже упоминалось 14 апреля, в этих воспоминаниях есть и искажения фактов иного рода. И с теми подобного рода искажениями, которые особенно бросились в глаза, и стараюсь здесь разобраться.
(Продолжение - Бог даст - когда-нибудь будет)