1905. Севастопольское восстание
Сегодня утром опять просматривала книгу Ивана Петровича Вороницына. События 105-летней давности. 12 (25) ноября.
Собственно, по моему мнению, наша нынешняя политическая жизнь - это в сущности последствия того развития событий, которое было в революции 1905 - 07 годов.
(Глава шестая "Севастопольские события". 3. Первые дни (12-е и 13-е ноября))
"Утром 12-го ноября был многотысячный митинг. Затем состоялось первое собрание флотских депутатов.
На этом собрании, происходившем с участием “вольных” и под председательством члена социал-демократической организации, вполне выяснилась картина настроения матросов. Боевое настроение, вспыхнувшее в первый момент, погасло, и самые решительные из депутатов признавали, что переходить к боевым действиям, от стачки к восстанию, не заручившись поддержкой большинства судов флота и гарнизона, преждевременно. Ясно было, что без подготовительной работы восстание обречено на неминуемую и немедленную неудачу. Решено было провозгласить военную забастовку и только в случае нападения защищаться. Но среди матросов существовало совершенно твердое убеждение, что начальство не решится прибегнуть к крутым мерам. Понимание того, что военная сила с момента изгнания начальства и вообще нарушения дисциплины тем самым становится на путь вооруженной борьбы, при этом настроении могло проникнуть в головы большинства лишь постепенно и под давлением событий. Все предложения активных действий наталкивались на решительный отпор, причем постоянно слышались голоса: “Мы не хотим революции! Мы мирным путем! Мы не согласны проливать кровь!” И первые шаги восставших носили именно такой характер.
Присоединение Брестского полка задержалось вследствие колебания сознательных солдат полка самостоятельно поднять массу. Колебание это проистекало из того, что далеко не во всех ротах были достаточные ячейки решительно настроенных. Большинство стояло за дружеский нейтралитет. Поэтому матросам всей массой пришлось отправиться к брестцам, чтобы побудить их пристать к движению.
После митинга во дворе брестского полка, брестцы присоединились, разоружили и прогнали офицеров. Затем вся масса матросов, брестцев и забастовавших с утра из солидарности рабочих порта направились к Белостокскому полку, чтобы привлечь и его.
Огромная манифестация с красными знаменами и оркестром вошла в город. Белостокский полк стоял в боевой го¬товности, не доходя до своих казарм. Однако, демонстранты, уверенные в том, что стрелять по ним не будут, вплотную подошли к нему. Стрельбы действительно не последовало, но вместо этого оркестр белостокцев заиграл “Боже, царя храни”. Оркестр демонстрантов тоже ответил гим¬ном. И после этого оригинального обмена приветствиями, белостокцы в порядке стали отступать. Матросы не решились прорвать их стройные и суровые ряды, ни одним, сочувственным криком не ответившие на призывы манифестантов.
Полк был уведен за город, оставив в полное распоря¬жение матросов почти безлюдные казармы.
Это была первая неудача. За ней последовали другие.
На сигналы, поданные эскадре: “прислать депутатов в дивизию” (т. е. в флотские казармы), не последовало в этот момент никакого ответа. Суда не решались.
Уверенные в полном сочувствии команды "Потемкина" депутаты с Сиротенко во главе отправились на корабль и там подняли красный флаг. Но огромное большинство команды, увидав, что офицеры съезжают, испугалось, и флаг был спущен. Это сильно понизило настроение.
Тогда же разыгрался небольшой, но весьма показательный инцидент. Во время манифестации, при выходе толпы из брестских казарм, подъехал комендант крепости генерал-лейтенант Неплюев с командующим дивизией генерал-майором Седельниковым. Депутаты потребовали от коменданта, чтобы он приказал убрать пулеметы, выста¬вленные на Историческом бульваре, как угроза манифестантам, и, когда Неплюев отказался исполнить это требование, оба генерала были арестованы. Депутаты решили держать их, как заложников. Но когда манифестация после своей неудачи вернулась в экипажи, их встретила депутация от солдат крепостной артиллерии и категорически, угрожая в противном случае неприсоединением к ним и даже стрельбой, потребовала освобождения генералов. Большинство матросов, несмотря на возражение социал-демократов, подозревавших в этом провокацию, постановило генералов отпустить. Это лишний раз показало, как преждевременны были надежды на полное присоединение всего гарнизона.
Самый тяжелый удар был нанесен ночью. Брестский полк изменил. За единичными исключениями брестцы покинули свои казармы и присоединились к Белостокскому полку".
(Глава шестая "Севастопольские события". 4. Отношение Шмидта к событиям. Митинг 13-го ноября.)
"До сих пор Шмидт никакого касательства к восстанию не имел. Он совершенно был поглощен своими широкими планами и восстанию определенно не сочувствовал. Немедленно по возникновении мятежа он хотел прекратить его и с этой целью, как рассказывает он сам, отправился к градоначальнику и предложил ему свои услуги.
Понятно, это не было прислуживанием к власти. Просто Шмидт считал, что восстание несвоевременно, и в этом отношении он был прав, и думал, что для осуществления его собственных планов необходимо приостановить начавшееся движение во что бы то ни стало. Для этого, не обратившись предварительно к совету депутатов, образовавшемуся в дивизии, он предложил властям “успокоить” людей на том условии, что “не будут искать зачинщиков и что пострадает один Петров”, матрос, убивший штабс-капитана и ранивший адмирала.
Здесь характерны два обстоятельства: во-первых, вера в слово власти, а во-вторых, та военная хитрость, которая скрывалась в словах о Петрове: Шмидту было прекрасно известно, что Петрова в городе уже нет.
Но из переговоров ничего не вышло: власти не доверяли Шмидту и боялись, что таким официальным вмешательством он еще выше поднимет свой престиж".
Интересно заметить, что из воспоминаний самого Петрова (журнал "Каторга и Ссылка", № 5 (18), 1925 год) вовсе не следует, что "Петрова в городе уже нет". Откуда возникло такое несоответствие, не знаю.
Собственно, по моему мнению, наша нынешняя политическая жизнь - это в сущности последствия того развития событий, которое было в революции 1905 - 07 годов.
(Глава шестая "Севастопольские события". 3. Первые дни (12-е и 13-е ноября))
"Утром 12-го ноября был многотысячный митинг. Затем состоялось первое собрание флотских депутатов.
На этом собрании, происходившем с участием “вольных” и под председательством члена социал-демократической организации, вполне выяснилась картина настроения матросов. Боевое настроение, вспыхнувшее в первый момент, погасло, и самые решительные из депутатов признавали, что переходить к боевым действиям, от стачки к восстанию, не заручившись поддержкой большинства судов флота и гарнизона, преждевременно. Ясно было, что без подготовительной работы восстание обречено на неминуемую и немедленную неудачу. Решено было провозгласить военную забастовку и только в случае нападения защищаться. Но среди матросов существовало совершенно твердое убеждение, что начальство не решится прибегнуть к крутым мерам. Понимание того, что военная сила с момента изгнания начальства и вообще нарушения дисциплины тем самым становится на путь вооруженной борьбы, при этом настроении могло проникнуть в головы большинства лишь постепенно и под давлением событий. Все предложения активных действий наталкивались на решительный отпор, причем постоянно слышались голоса: “Мы не хотим революции! Мы мирным путем! Мы не согласны проливать кровь!” И первые шаги восставших носили именно такой характер.
Присоединение Брестского полка задержалось вследствие колебания сознательных солдат полка самостоятельно поднять массу. Колебание это проистекало из того, что далеко не во всех ротах были достаточные ячейки решительно настроенных. Большинство стояло за дружеский нейтралитет. Поэтому матросам всей массой пришлось отправиться к брестцам, чтобы побудить их пристать к движению.
После митинга во дворе брестского полка, брестцы присоединились, разоружили и прогнали офицеров. Затем вся масса матросов, брестцев и забастовавших с утра из солидарности рабочих порта направились к Белостокскому полку, чтобы привлечь и его.
Огромная манифестация с красными знаменами и оркестром вошла в город. Белостокский полк стоял в боевой го¬товности, не доходя до своих казарм. Однако, демонстранты, уверенные в том, что стрелять по ним не будут, вплотную подошли к нему. Стрельбы действительно не последовало, но вместо этого оркестр белостокцев заиграл “Боже, царя храни”. Оркестр демонстрантов тоже ответил гим¬ном. И после этого оригинального обмена приветствиями, белостокцы в порядке стали отступать. Матросы не решились прорвать их стройные и суровые ряды, ни одним, сочувственным криком не ответившие на призывы манифестантов.
Полк был уведен за город, оставив в полное распоря¬жение матросов почти безлюдные казармы.
Это была первая неудача. За ней последовали другие.
На сигналы, поданные эскадре: “прислать депутатов в дивизию” (т. е. в флотские казармы), не последовало в этот момент никакого ответа. Суда не решались.
Уверенные в полном сочувствии команды "Потемкина" депутаты с Сиротенко во главе отправились на корабль и там подняли красный флаг. Но огромное большинство команды, увидав, что офицеры съезжают, испугалось, и флаг был спущен. Это сильно понизило настроение.
Тогда же разыгрался небольшой, но весьма показательный инцидент. Во время манифестации, при выходе толпы из брестских казарм, подъехал комендант крепости генерал-лейтенант Неплюев с командующим дивизией генерал-майором Седельниковым. Депутаты потребовали от коменданта, чтобы он приказал убрать пулеметы, выста¬вленные на Историческом бульваре, как угроза манифестантам, и, когда Неплюев отказался исполнить это требование, оба генерала были арестованы. Депутаты решили держать их, как заложников. Но когда манифестация после своей неудачи вернулась в экипажи, их встретила депутация от солдат крепостной артиллерии и категорически, угрожая в противном случае неприсоединением к ним и даже стрельбой, потребовала освобождения генералов. Большинство матросов, несмотря на возражение социал-демократов, подозревавших в этом провокацию, постановило генералов отпустить. Это лишний раз показало, как преждевременны были надежды на полное присоединение всего гарнизона.
Самый тяжелый удар был нанесен ночью. Брестский полк изменил. За единичными исключениями брестцы покинули свои казармы и присоединились к Белостокскому полку".
(Глава шестая "Севастопольские события". 4. Отношение Шмидта к событиям. Митинг 13-го ноября.)
"До сих пор Шмидт никакого касательства к восстанию не имел. Он совершенно был поглощен своими широкими планами и восстанию определенно не сочувствовал. Немедленно по возникновении мятежа он хотел прекратить его и с этой целью, как рассказывает он сам, отправился к градоначальнику и предложил ему свои услуги.
Понятно, это не было прислуживанием к власти. Просто Шмидт считал, что восстание несвоевременно, и в этом отношении он был прав, и думал, что для осуществления его собственных планов необходимо приостановить начавшееся движение во что бы то ни стало. Для этого, не обратившись предварительно к совету депутатов, образовавшемуся в дивизии, он предложил властям “успокоить” людей на том условии, что “не будут искать зачинщиков и что пострадает один Петров”, матрос, убивший штабс-капитана и ранивший адмирала.
Здесь характерны два обстоятельства: во-первых, вера в слово власти, а во-вторых, та военная хитрость, которая скрывалась в словах о Петрове: Шмидту было прекрасно известно, что Петрова в городе уже нет.
Но из переговоров ничего не вышло: власти не доверяли Шмидту и боялись, что таким официальным вмешательством он еще выше поднимет свой престиж".
Интересно заметить, что из воспоминаний самого Петрова (журнал "Каторга и Ссылка", № 5 (18), 1925 год) вовсе не следует, что "Петрова в городе уже нет". Откуда возникло такое несоответствие, не знаю.