Лизуны немецких сапогов
Оригинал взят у bers37 в Лизуны немецких сапогов
В третьей части «сериала о Прибалтике» речь пойдет об Эстонии. Так уж получилось, что эта республика мне не чужая - серди моих предков есть эстонцы. Возможно, их гены сказались на моей внешности: помнится, преподаватели в школе отмечали «балтийскую печать» на моем облике.
Впрочем, если даже и течет во мне частица эстонской крови, то она никак не повлияла на мое восприятие этого мира. Это восприятие абсолютно русское - со всеми его плюсами и минусами.
Но вернемся к нашим прибалтийским баранам, на сей раз эстонским. Они не слишком отличались в рассматриваемый сейчас период 1919 - 1940 гг. от латвийских и литовских. Хотя некоторые особенности у них, конечно, были.
Итак, в 1919 году Эстония стала независимой. Основная масса предприятий, которые были на ее территории, появились еще в период Российской империи. Ясное дело, после того, они утратили связь с Россией, то сразу погрузились в глубокий кризис. И были прибраны англичанами, которые нуждались в сырье и дешевой рабочей силе для восстановления своей экономики. Так гордые эстонцы стали «китайцами» для британской индустрии.
Ситуация в экономике существенно изменилась. Тяжелая промышленность пришла в упадок, на ходу была лишь легкая. Ее товары, а также аграрная продукция, и стали основой эстонского экспорта.
Дорвавшаяся до власти верхушка такими отвлеченными, по ее мнению, материями, как промышленное развитие и фундаментальная наука, не заморачивалась, и поэтому курс был взят на аграрный сектор, как основной. В общем, все происходило по традиционной прибалтийской схеме.
Надо сказать, эстонская территория еще со времен Российской империи считалась вотчиной остзейских немцев, и вообще испытывала на себе серьезное немецкое влияние. Более того, в университете в Тарту обучение долгое время шло как раз на немецком языке. После провозглашения независимости одуревшие от такого счастья эстонские правители на общеевропейской антигерманской волне выпнули из страны множество немцев, особенно обладавших здесь кое-какой собственностью, а также ликвидировали земельную собственность немецких помещиков. Однако среди благотворного немецкого наследия осталась, если можно так выразиться, некоторая продвинутость городского населения Эстонии (хотя города здесь, как и в целом в Прибалтике, были большими деревнями). Именно эта продвинутость способствовала тому, что в республике набрала силу компартия. На выборах в Государственное собрание в 1923 году блок под ее руководством набрал 10 процентов голосов. В атмосфере быдловатости сельского населения и антикоммунистической истерии это был приличный результат. В сочетании с активностью это давало неплохие результаты и не позволяло правящей верхушке устраивать антисоциальный беспредел.
Но политика «горячих эстонских» чиновнкиов была тем не менее тупой и бездарной. Росло количество безработных, и к зиме 1932 года оно достигло 32 тысячи человек (официально зарегистрированных). Всего, кстати, в крупной и средней промышленности Эстонии тогда было занято примерно 28 тысяч человек - число, вполне сопоставимое с 1913 годом. Что касается аграрного сектора, о доходы крестьянских хозяйств к началу 30-х годов и вовсе сократились в два раза. Можно сказать, республика то откатывалась назад, то топталась на месте. Возможно, власти просто думали. Эстонцам, как известно, надо серьезное время для раздумий….
Туго было и с повышением образовательного уровня эстонцев. В 1920 году было провозглашено обязательное начальное образование для детей в возрасте 8 - 16 лет. Однако учиться самостийные эстонские хлопцы желанием не горели, да и родители часто считали образование иненужной блажью. К тому же катастрофически не хватало преподавателей на эстонском языке, ведь многие учителя-немцы покинули страну. В результате большое количество детей не смогли закончить школу, а часть из них вообще школу не посещала - таковых согласно переписи 1934 года было 7,4%. Что касается среднего и высшего образования, то оно ив овсе было платным, а, следовательно, менее доступным.
Наука в таких условиях развиваться никак не могла. И ничего удивительного, что многие ученые стремились покинуть свою историческую родину. Эмигрировали как в западные страны, так и в СССР - самой крупной фигурой был биолог А. Аудова. Некоторые ученые формально сохраняли эстонское гражданство, но жили и работали в Советском Союзе - И. Эйхфельд, А. Вельнер, который, между прочим, активно участвовал в составлении плана ГОЭЛРО.
В середине 30-х годов стало ясно, что декоративная демократия в Эстонии себя изжила. Тем более, что страна попала в орбиту влияния Германии. А для этого требовалось послушное население, молча пашущее и работающее на доблестных арийцев. И 12 марта 1934 года верхушка аграрной партии осуществила переворот, распустив вскоре парламент и запретив все политические партии. После этого процесс превращения республики в сырьевой придаток ускорился. Экспорт аграрной продукции и сырья увеличился. Для этого были все условия. Две трети в стране составляли т.н. деревенские пролетарии (батраки), крестьяне, еле сводящие концы с концами, а также бедняки. Впрочем, правящий режим это уже мало волновало. До того момента, когда на повестку дня встал вопрос о присоединении к СССР.
P.S. Это только начало публикаций на прибалтийскую тему в этом ЖЖ. Уже собрано немало интересного материала для последующих постов.
В третьей части «сериала о Прибалтике» речь пойдет об Эстонии. Так уж получилось, что эта республика мне не чужая - серди моих предков есть эстонцы. Возможно, их гены сказались на моей внешности: помнится, преподаватели в школе отмечали «балтийскую печать» на моем облике.
Впрочем, если даже и течет во мне частица эстонской крови, то она никак не повлияла на мое восприятие этого мира. Это восприятие абсолютно русское - со всеми его плюсами и минусами.
Но вернемся к нашим прибалтийским баранам, на сей раз эстонским. Они не слишком отличались в рассматриваемый сейчас период 1919 - 1940 гг. от латвийских и литовских. Хотя некоторые особенности у них, конечно, были.
Итак, в 1919 году Эстония стала независимой. Основная масса предприятий, которые были на ее территории, появились еще в период Российской империи. Ясное дело, после того, они утратили связь с Россией, то сразу погрузились в глубокий кризис. И были прибраны англичанами, которые нуждались в сырье и дешевой рабочей силе для восстановления своей экономики. Так гордые эстонцы стали «китайцами» для британской индустрии.
Ситуация в экономике существенно изменилась. Тяжелая промышленность пришла в упадок, на ходу была лишь легкая. Ее товары, а также аграрная продукция, и стали основой эстонского экспорта.
Дорвавшаяся до власти верхушка такими отвлеченными, по ее мнению, материями, как промышленное развитие и фундаментальная наука, не заморачивалась, и поэтому курс был взят на аграрный сектор, как основной. В общем, все происходило по традиционной прибалтийской схеме.
Надо сказать, эстонская территория еще со времен Российской империи считалась вотчиной остзейских немцев, и вообще испытывала на себе серьезное немецкое влияние. Более того, в университете в Тарту обучение долгое время шло как раз на немецком языке. После провозглашения независимости одуревшие от такого счастья эстонские правители на общеевропейской антигерманской волне выпнули из страны множество немцев, особенно обладавших здесь кое-какой собственностью, а также ликвидировали земельную собственность немецких помещиков. Однако среди благотворного немецкого наследия осталась, если можно так выразиться, некоторая продвинутость городского населения Эстонии (хотя города здесь, как и в целом в Прибалтике, были большими деревнями). Именно эта продвинутость способствовала тому, что в республике набрала силу компартия. На выборах в Государственное собрание в 1923 году блок под ее руководством набрал 10 процентов голосов. В атмосфере быдловатости сельского населения и антикоммунистической истерии это был приличный результат. В сочетании с активностью это давало неплохие результаты и не позволяло правящей верхушке устраивать антисоциальный беспредел.
Но политика «горячих эстонских» чиновнкиов была тем не менее тупой и бездарной. Росло количество безработных, и к зиме 1932 года оно достигло 32 тысячи человек (официально зарегистрированных). Всего, кстати, в крупной и средней промышленности Эстонии тогда было занято примерно 28 тысяч человек - число, вполне сопоставимое с 1913 годом. Что касается аграрного сектора, о доходы крестьянских хозяйств к началу 30-х годов и вовсе сократились в два раза. Можно сказать, республика то откатывалась назад, то топталась на месте. Возможно, власти просто думали. Эстонцам, как известно, надо серьезное время для раздумий….
Туго было и с повышением образовательного уровня эстонцев. В 1920 году было провозглашено обязательное начальное образование для детей в возрасте 8 - 16 лет. Однако учиться самостийные эстонские хлопцы желанием не горели, да и родители часто считали образование иненужной блажью. К тому же катастрофически не хватало преподавателей на эстонском языке, ведь многие учителя-немцы покинули страну. В результате большое количество детей не смогли закончить школу, а часть из них вообще школу не посещала - таковых согласно переписи 1934 года было 7,4%. Что касается среднего и высшего образования, то оно ив овсе было платным, а, следовательно, менее доступным.
Наука в таких условиях развиваться никак не могла. И ничего удивительного, что многие ученые стремились покинуть свою историческую родину. Эмигрировали как в западные страны, так и в СССР - самой крупной фигурой был биолог А. Аудова. Некоторые ученые формально сохраняли эстонское гражданство, но жили и работали в Советском Союзе - И. Эйхфельд, А. Вельнер, который, между прочим, активно участвовал в составлении плана ГОЭЛРО.
В середине 30-х годов стало ясно, что декоративная демократия в Эстонии себя изжила. Тем более, что страна попала в орбиту влияния Германии. А для этого требовалось послушное население, молча пашущее и работающее на доблестных арийцев. И 12 марта 1934 года верхушка аграрной партии осуществила переворот, распустив вскоре парламент и запретив все политические партии. После этого процесс превращения республики в сырьевой придаток ускорился. Экспорт аграрной продукции и сырья увеличился. Для этого были все условия. Две трети в стране составляли т.н. деревенские пролетарии (батраки), крестьяне, еле сводящие концы с концами, а также бедняки. Впрочем, правящий режим это уже мало волновало. До того момента, когда на повестку дня встал вопрос о присоединении к СССР.
P.S. Это только начало публикаций на прибалтийскую тему в этом ЖЖ. Уже собрано немало интересного материала для последующих постов.