Русский? Американец? Марокканец? Russian? American? Moroccan?
Scroll down for English
Звезды наверняка уже все спланировали… (Никольская часовня в Кенозерском национальном парке). The stars certainly knew what was up… (St. Nikolai's Chapel in Kenozersky National Park). Photo © Igor Shpilenok.
Мой старший сын, Андрей - американец. А младший, Макар - русский. Во всяком случае так они сами о себе рассуждают. Когда Андрей был маленьким (сейчас ему 12, он на три года старше брата) и еще плохо выговаривал буквы, если кто-то спрашивал его «Ты русский или американец?», то он отвечал: «Я марокканец!». На самом деле, формальный статус у них одинаковый - у обоих два паспорта, два гражданства.
Но характеры у них сильно отличаются.
У нашего «американца» вправду более «западные» повадки - он очень организованный, расчётливый, нетерпеливый, любит формулировать планы и стратегии и играть в настольные игры, связанные с деньгами вроде «Монополии» (с трех лет он всегда выбирал роль банкира). Причем в игре он накапливает всё имущество и всегда выигрывает. И в жизни он очень бережно относится со своими небольшими денежными запасами. В кулинарии он предпочитает пиццу - борщю, спагетти - картошке, мятное мороженное - пирожному. К мясу и салу он равнодушен. Еще три года назад, он начал объяснять своей учительнице, что ему не нужно учить тот или иной предмет или выучить то или иное правило по русскому языку, потому что в ближайшее время он едет учиться в Америку. Когда учительница спросила у меня, правда ли он на следующий год уедет, я очень удивилась. Но теперь я перестала удивляться -он добылся своего и, вправду, этой осенью поедет в Штаты учиться в американской школе и жить у бабушки и дедушки, как он и планировал.
А наш «русский» ребенок, наоборот, довольно спонтанный, импульсивный, задумчивый, больше любит бегать и драться, чем считать деньги в играх. Вместо того, чтобы копить настоящие деньги, он обычно тут же их теряет. Он ломает всё, что попадает ему в руки, и потом разбирает, чтобы заглянуть во внутрь. В еде он любит борщ, мясо, погрызть косточки, хорошо ест творог, сметану и прочее. Когда он узнал, что Андрей поедет к бабушке и дедушке учиться в Америке, он сказал, что он никогда в американской школе не будет учиться, и вообще ему английский не нужен: «Зачем ты меня заставляешь его учить?» (Занятия по английскому мы делаем дома, так как в деревенской школе в качестве иностранного языка преподают только немецкий).
Неужели мои сыновья такие разные потому, что старший родился в Америке, а младший в России? Так получилось. Старший был запланированным ребенком. Задолго до родов всё было организовано. В американском роддоме нас ждали врач и акушерки, свечи и специально подобранная музыка, отдельная комната с ванной, в теплых водах которой я родила. Игорь тоже во всём участвовал - у нас это обычная практика.
А младший сам решил когда и где ему появиться на свет. И хотя мы тоже его планировали рожать в Америке в той же больнице в тех же условиях, у него были совершенно другие планы. Жаль только, что он меня об этом не предупредил.
За два с половиной месяца до его предполагаемой даты родов, мы с Игорем и Андрюшкой поехали рано весной на съёмку в Кенозёрский национальный парк в Карелии в доме на колесах (Газ-66 с переоборудованным кунгом). Последние 300 км ехали по гравийной дороге словно по стиральной доске. Там мы провели замечательные 10 дней: мы с Андреем гуляли, пока Игорь снимал местные часовни и церкви. После этого, в течение последующих четырех недель, я никаких осложнений не замечала, но, на мой взгляд, только тряска по дороге туда и обратно могла бы служить объяснением, почему роды у меня начались раньше времени.
Мой чемодан уже был на половину собран, чтобы ехать в Америку за месяц до рождения второго ребенка. Впрочем, спешки не было - еще целая неделя оставалась до отлета. Но чтобы ничего не забыть, я потихоньку какие-то вещи уже начала складывать. Авиабилеты для всей семьи уже были на руках. Мама и отчим нас ждали, даже купили себе новую машину побольше, чтобы вся наша растущая семья могла в ней уместиться.
7 июня 2004 года, Игорь поехал на целый день за покупками в областной центр Брянск, за 200 км. Вечером, мы с подругой пили чай на кухне, и Андрей (тогда ему было три года) залез к ней на колени и заснул. Это было очень странно, потому что он никогда рано не ложился, да и у другого человека на руках заснул впервые. Я его уложила в постель и подруга поехала домой. Остались со мной няня со своим мужем, которые жили в соседнем доме. Я пошла в спальню, дальше собирать свой чемодан.
И вдруг почувствовала, что у меня начали отходить воды! Я не сразу поняла что это, потому что с Андреем у меня сначала начались схватки, а уже позже, в больнице отошли воды. Я взобралась на подоконник, чтобы позвонить моему врачу в США (мобильная связь у нас в деревне очень плохо ловит). Чудом дозвонилась, объяснила, что какая-то жидкость начинает из меня вытекать, спрашивала (всё еще не теряя надежды) не может ли это быть что-нибудь другое, кроме начала родов. «Нет, Вам нужно немедленно поехать в больницу. У Вас начались роды!»
Какая еще больница? В районную больницу (45 минут отсюда) я никогда не обращалась, только к знакомому детскому врачу, когда приболел Андрей, или чтобы сделать ему прививку. Обследование во время беременности я проходила каждые два месяца у французского врача в Европейском медицинском центре в Москве. У меня не было здесь врача, и меня со моими родами никто не ждал. Мне нужно было добраться до своей мамы и врача в Америке!
Позвонила Игорю. Он был не доступен. Наверное, он уже ехал домой и находился в «мертвой зоне», где не было связи. Звонила, звонила, звонила. Абонент был не доступен. Позвонила знакомому районному детскому врачу: «Рожаю!». Он сказал, что сейчас мне перезвонит. Через несколько минут он мне перезвонил и сказал, что мне нужно срочно поехать в Брянск. «Давай лучше ты к нам» - умоляла я. «Прямо у меня в ванной могу рожать, как в Америке». «Нет, Лор» - он сказал. «Слишком рискованно. Ребенок скорее всего недоношенный, а в районной больнице такого оборудования нет».
Брянск, так Брянск. Схватила какие-то вещи из полусобранного чемодана, в том числе заветную книгу о беременности и воспитании детей «Baby Book», оставила своего спящего ребенка с няней и попросила её мужа меня вывезти на нашем старом УАЗике в сторону Брянска. Навстречу к моему еще ничего не знающему мужу…
Продолжение здесь.
Мы с Андреем в Кенозерском национальном парке за месяц до рождения Макара. Andrei and I in
Kenozersky National Park a month before Makar was born.
Далее тоже самое на английском
American? Russian? Moroccan?
My older son, Andrei, is American. My younger son, Makar, is Russian. At least that’s how they see themselves. When Andrei was little (he is now 12, three years older than his brother) and still couldn’t pronounce all his sounds properly, if someone asked him “Are you American or Russian?” he would answer “I’m Moroccan!” In reality, they both have the same official status - two passports and two citizenships.
Their personalities, however, are quite different. Our “American” boy indeed has more “western” habits - he is very organized, conservative, loves to devise plans and strategies and play board games like “Monopoly” in which money is involved (he’s played the role of Banker since he was three). In the game, he buys up all the properties and always wins. In life, too, he is quite concerned with his small financial reserve. As for cuisine, he prefers pizza to borsch, spaghetti to potatoes, mint ice cream to pastries. He doesn’t particularly like meat or lard. Three years ago, he started to tell his teacher that he didn’t need to learn a certain subject or memorize a Russian rule, because he would be moving to the US in the near future to go to school. When the teacher asked me if it was true he was leaving the following year, I was quite taken aback. Now I am no longer surprised: he finally got what he wanted, and this fall he is entering a US school and will live with his grandparents, just like he planned.
Our “Russian” child, on the other hand, is rather spontaneous, impulsive, pensive, and likes to run and fight more than count money in board games. Rather than save up real money, he is prone to losing it almost immediately. He breaks anything he gets his hands on, and proceeds to take it apart to look inside. He likes borsch, meat, and chewing on bones, and eats Russian farmer’s cheese and sour cream among other Russian specialties. When he learned that Andrei is going to his grandparents’ to attend school in the US, he said that he would never go to an American school, and that he doesn’t need to learn English at all: “Why are you even making me learn it?” (I teach him English at home, because German is the only foreign language taught at the local school).
Could my sons really be so different because the older one was born in the US and the younger in Russia? That’s just the way it happened. Our older son was a planned child. Everything had been organized well ahead of his birth. In the US maternity ward, we had a doctor, midwives, candles, and our preferred musical selection, all in a separate room with a warm bath in which I gave birth. Igor took part in the entire event - which is the norm in the United States.
My younger son, however, decided when and where he would be born. While we had also planned to have him in the US in the same hospital under the same conditions, his plans were entirely different. I only wish he would have warned me.
Two and a half months before his due date, Igor, Andrei and I took a trip in our all-terrain vehicle in early spring to photograph the Kenozersky National Park in Karelia. The last 300 km were traveled on a gravel road that was like a washboard. We spent a wonderful 10 days there -- Andrei and I walked around while Igor photographed the chapels and churches. For the next four weeks I didn’t notice any complications, but, in my opinion, the bumpy road there and back was probable cause for me to go into labor prematurely.
My suitcase was half packed to leave for the US a month before my second child was supposed to be born. I was in no hurry, as I still had a week before my flight. So as not to forget anything, however, I had already packed a few things. Our airplane tickets for the whole family were in hand. My mother and stepdad were expecting us; they had even purchased a new, bigger car to accommodate our expanding family.
On June 7, 2004, Igor spent a whole day shopping in the regional capital of Bryansk, about 200 km away. In the evening, I was having tea with a friend in the kitchen, when Andrei (who was three at the time) crawled into her lap and fell asleep. I thought it very strange, because he never went to bed early, and this was the first time he had ever fallen asleep in someone else’s arms. I put him to sleep in his bed, and my friend went home. Our nanny and her husband remained; they lived in the house next door. I went to the bedroom to continue packing my suitcase.
Then I felt my water break. I didn’t immediately know what was going on, because, with Andrei, first came the contractions, and later my water broke at the hospital. I climbed on the windowsill to call my doctor in the US (cell phones don’t work well in the village). Miraculously, I got through to her and explained that I was leaking liquid. Still hoping, I asked her whether it could be anything besides my water breaking. “No, you need to get to the hospital right away. You are having this baby!”
What hospital? I had never been treated at the local hospital 45 minutes away, and had only taken my Andrei to a pediatrician friend there, when he had been sick or needed boosters. I had been going to Moscow for check ups every two months during my pregnancy to a French doctor at the European Medical Center. I didn’t have a doctor here, and no one was expecting me and my baby. I needed to get to my mother and my doctor in the US!
I called Igor. He was out of range. Likely, he was on the way home and in the “dead zone” where there was no cell phone service. I called and called and called. The subscriber was switched off. I called our local pediatrician friend, “I’m giving birth!” He said he would call me right back. In a few minutes he called back and said I needed to go to Bryansk immediately. “Can you could come here?” I pleaded. “I can have this baby in my bath tub like I did in America.” “No, Laura,” he replied. “It is too risky. The baby is likely to be premature, and we don’t have equipment for that here in the hospital.”
Then Bryansk it would have to be. I grabbed some things from my half-packed suitcase, including my treasured “Baby Book” on pregnancy and child-rearing, left my sleeping child with his nanny, and had her husband drive me in our old Russian jeep toward Bryansk, hoping to meet my unsuspecting husband on the way…
Second chapter here.
Звезды наверняка уже все спланировали… (Никольская часовня в Кенозерском национальном парке). The stars certainly knew what was up… (St. Nikolai's Chapel in Kenozersky National Park). Photo © Igor Shpilenok.
Мой старший сын, Андрей - американец. А младший, Макар - русский. Во всяком случае так они сами о себе рассуждают. Когда Андрей был маленьким (сейчас ему 12, он на три года старше брата) и еще плохо выговаривал буквы, если кто-то спрашивал его «Ты русский или американец?», то он отвечал: «Я марокканец!». На самом деле, формальный статус у них одинаковый - у обоих два паспорта, два гражданства.
Но характеры у них сильно отличаются.
У нашего «американца» вправду более «западные» повадки - он очень организованный, расчётливый, нетерпеливый, любит формулировать планы и стратегии и играть в настольные игры, связанные с деньгами вроде «Монополии» (с трех лет он всегда выбирал роль банкира). Причем в игре он накапливает всё имущество и всегда выигрывает. И в жизни он очень бережно относится со своими небольшими денежными запасами. В кулинарии он предпочитает пиццу - борщю, спагетти - картошке, мятное мороженное - пирожному. К мясу и салу он равнодушен. Еще три года назад, он начал объяснять своей учительнице, что ему не нужно учить тот или иной предмет или выучить то или иное правило по русскому языку, потому что в ближайшее время он едет учиться в Америку. Когда учительница спросила у меня, правда ли он на следующий год уедет, я очень удивилась. Но теперь я перестала удивляться -он добылся своего и, вправду, этой осенью поедет в Штаты учиться в американской школе и жить у бабушки и дедушки, как он и планировал.
А наш «русский» ребенок, наоборот, довольно спонтанный, импульсивный, задумчивый, больше любит бегать и драться, чем считать деньги в играх. Вместо того, чтобы копить настоящие деньги, он обычно тут же их теряет. Он ломает всё, что попадает ему в руки, и потом разбирает, чтобы заглянуть во внутрь. В еде он любит борщ, мясо, погрызть косточки, хорошо ест творог, сметану и прочее. Когда он узнал, что Андрей поедет к бабушке и дедушке учиться в Америке, он сказал, что он никогда в американской школе не будет учиться, и вообще ему английский не нужен: «Зачем ты меня заставляешь его учить?» (Занятия по английскому мы делаем дома, так как в деревенской школе в качестве иностранного языка преподают только немецкий).
Неужели мои сыновья такие разные потому, что старший родился в Америке, а младший в России? Так получилось. Старший был запланированным ребенком. Задолго до родов всё было организовано. В американском роддоме нас ждали врач и акушерки, свечи и специально подобранная музыка, отдельная комната с ванной, в теплых водах которой я родила. Игорь тоже во всём участвовал - у нас это обычная практика.
А младший сам решил когда и где ему появиться на свет. И хотя мы тоже его планировали рожать в Америке в той же больнице в тех же условиях, у него были совершенно другие планы. Жаль только, что он меня об этом не предупредил.
За два с половиной месяца до его предполагаемой даты родов, мы с Игорем и Андрюшкой поехали рано весной на съёмку в Кенозёрский национальный парк в Карелии в доме на колесах (Газ-66 с переоборудованным кунгом). Последние 300 км ехали по гравийной дороге словно по стиральной доске. Там мы провели замечательные 10 дней: мы с Андреем гуляли, пока Игорь снимал местные часовни и церкви. После этого, в течение последующих четырех недель, я никаких осложнений не замечала, но, на мой взгляд, только тряска по дороге туда и обратно могла бы служить объяснением, почему роды у меня начались раньше времени.
Мой чемодан уже был на половину собран, чтобы ехать в Америку за месяц до рождения второго ребенка. Впрочем, спешки не было - еще целая неделя оставалась до отлета. Но чтобы ничего не забыть, я потихоньку какие-то вещи уже начала складывать. Авиабилеты для всей семьи уже были на руках. Мама и отчим нас ждали, даже купили себе новую машину побольше, чтобы вся наша растущая семья могла в ней уместиться.
7 июня 2004 года, Игорь поехал на целый день за покупками в областной центр Брянск, за 200 км. Вечером, мы с подругой пили чай на кухне, и Андрей (тогда ему было три года) залез к ней на колени и заснул. Это было очень странно, потому что он никогда рано не ложился, да и у другого человека на руках заснул впервые. Я его уложила в постель и подруга поехала домой. Остались со мной няня со своим мужем, которые жили в соседнем доме. Я пошла в спальню, дальше собирать свой чемодан.
И вдруг почувствовала, что у меня начали отходить воды! Я не сразу поняла что это, потому что с Андреем у меня сначала начались схватки, а уже позже, в больнице отошли воды. Я взобралась на подоконник, чтобы позвонить моему врачу в США (мобильная связь у нас в деревне очень плохо ловит). Чудом дозвонилась, объяснила, что какая-то жидкость начинает из меня вытекать, спрашивала (всё еще не теряя надежды) не может ли это быть что-нибудь другое, кроме начала родов. «Нет, Вам нужно немедленно поехать в больницу. У Вас начались роды!»
Какая еще больница? В районную больницу (45 минут отсюда) я никогда не обращалась, только к знакомому детскому врачу, когда приболел Андрей, или чтобы сделать ему прививку. Обследование во время беременности я проходила каждые два месяца у французского врача в Европейском медицинском центре в Москве. У меня не было здесь врача, и меня со моими родами никто не ждал. Мне нужно было добраться до своей мамы и врача в Америке!
Позвонила Игорю. Он был не доступен. Наверное, он уже ехал домой и находился в «мертвой зоне», где не было связи. Звонила, звонила, звонила. Абонент был не доступен. Позвонила знакомому районному детскому врачу: «Рожаю!». Он сказал, что сейчас мне перезвонит. Через несколько минут он мне перезвонил и сказал, что мне нужно срочно поехать в Брянск. «Давай лучше ты к нам» - умоляла я. «Прямо у меня в ванной могу рожать, как в Америке». «Нет, Лор» - он сказал. «Слишком рискованно. Ребенок скорее всего недоношенный, а в районной больнице такого оборудования нет».
Брянск, так Брянск. Схватила какие-то вещи из полусобранного чемодана, в том числе заветную книгу о беременности и воспитании детей «Baby Book», оставила своего спящего ребенка с няней и попросила её мужа меня вывезти на нашем старом УАЗике в сторону Брянска. Навстречу к моему еще ничего не знающему мужу…
Продолжение здесь.
Мы с Андреем в Кенозерском национальном парке за месяц до рождения Макара. Andrei and I in
Kenozersky National Park a month before Makar was born.
Далее тоже самое на английском
American? Russian? Moroccan?
My older son, Andrei, is American. My younger son, Makar, is Russian. At least that’s how they see themselves. When Andrei was little (he is now 12, three years older than his brother) and still couldn’t pronounce all his sounds properly, if someone asked him “Are you American or Russian?” he would answer “I’m Moroccan!” In reality, they both have the same official status - two passports and two citizenships.
Their personalities, however, are quite different. Our “American” boy indeed has more “western” habits - he is very organized, conservative, loves to devise plans and strategies and play board games like “Monopoly” in which money is involved (he’s played the role of Banker since he was three). In the game, he buys up all the properties and always wins. In life, too, he is quite concerned with his small financial reserve. As for cuisine, he prefers pizza to borsch, spaghetti to potatoes, mint ice cream to pastries. He doesn’t particularly like meat or lard. Three years ago, he started to tell his teacher that he didn’t need to learn a certain subject or memorize a Russian rule, because he would be moving to the US in the near future to go to school. When the teacher asked me if it was true he was leaving the following year, I was quite taken aback. Now I am no longer surprised: he finally got what he wanted, and this fall he is entering a US school and will live with his grandparents, just like he planned.
Our “Russian” child, on the other hand, is rather spontaneous, impulsive, pensive, and likes to run and fight more than count money in board games. Rather than save up real money, he is prone to losing it almost immediately. He breaks anything he gets his hands on, and proceeds to take it apart to look inside. He likes borsch, meat, and chewing on bones, and eats Russian farmer’s cheese and sour cream among other Russian specialties. When he learned that Andrei is going to his grandparents’ to attend school in the US, he said that he would never go to an American school, and that he doesn’t need to learn English at all: “Why are you even making me learn it?” (I teach him English at home, because German is the only foreign language taught at the local school).
Could my sons really be so different because the older one was born in the US and the younger in Russia? That’s just the way it happened. Our older son was a planned child. Everything had been organized well ahead of his birth. In the US maternity ward, we had a doctor, midwives, candles, and our preferred musical selection, all in a separate room with a warm bath in which I gave birth. Igor took part in the entire event - which is the norm in the United States.
My younger son, however, decided when and where he would be born. While we had also planned to have him in the US in the same hospital under the same conditions, his plans were entirely different. I only wish he would have warned me.
Two and a half months before his due date, Igor, Andrei and I took a trip in our all-terrain vehicle in early spring to photograph the Kenozersky National Park in Karelia. The last 300 km were traveled on a gravel road that was like a washboard. We spent a wonderful 10 days there -- Andrei and I walked around while Igor photographed the chapels and churches. For the next four weeks I didn’t notice any complications, but, in my opinion, the bumpy road there and back was probable cause for me to go into labor prematurely.
My suitcase was half packed to leave for the US a month before my second child was supposed to be born. I was in no hurry, as I still had a week before my flight. So as not to forget anything, however, I had already packed a few things. Our airplane tickets for the whole family were in hand. My mother and stepdad were expecting us; they had even purchased a new, bigger car to accommodate our expanding family.
On June 7, 2004, Igor spent a whole day shopping in the regional capital of Bryansk, about 200 km away. In the evening, I was having tea with a friend in the kitchen, when Andrei (who was three at the time) crawled into her lap and fell asleep. I thought it very strange, because he never went to bed early, and this was the first time he had ever fallen asleep in someone else’s arms. I put him to sleep in his bed, and my friend went home. Our nanny and her husband remained; they lived in the house next door. I went to the bedroom to continue packing my suitcase.
Then I felt my water break. I didn’t immediately know what was going on, because, with Andrei, first came the contractions, and later my water broke at the hospital. I climbed on the windowsill to call my doctor in the US (cell phones don’t work well in the village). Miraculously, I got through to her and explained that I was leaking liquid. Still hoping, I asked her whether it could be anything besides my water breaking. “No, you need to get to the hospital right away. You are having this baby!”
What hospital? I had never been treated at the local hospital 45 minutes away, and had only taken my Andrei to a pediatrician friend there, when he had been sick or needed boosters. I had been going to Moscow for check ups every two months during my pregnancy to a French doctor at the European Medical Center. I didn’t have a doctor here, and no one was expecting me and my baby. I needed to get to my mother and my doctor in the US!
I called Igor. He was out of range. Likely, he was on the way home and in the “dead zone” where there was no cell phone service. I called and called and called. The subscriber was switched off. I called our local pediatrician friend, “I’m giving birth!” He said he would call me right back. In a few minutes he called back and said I needed to go to Bryansk immediately. “Can you could come here?” I pleaded. “I can have this baby in my bath tub like I did in America.” “No, Laura,” he replied. “It is too risky. The baby is likely to be premature, and we don’t have equipment for that here in the hospital.”
Then Bryansk it would have to be. I grabbed some things from my half-packed suitcase, including my treasured “Baby Book” on pregnancy and child-rearing, left my sleeping child with his nanny, and had her husband drive me in our old Russian jeep toward Bryansk, hoping to meet my unsuspecting husband on the way…
Second chapter here.