Когда аплодируют молотки.
Тоска эстетически красива. Как ни крути, уныние и сплин, не отмеченные нытьем и попытками залить горючими слезами любую встречную жилетку, оромантизированы до абсолюта. Не знаю, является ли тоска обязательной чертой творчества, но не нужно долгими годами изучать историю искусств, чтобы обратить внимание - грустных стихов и песен в 9000 раз больше, чем позитивных и жизнеутверждающих.
Тоска красива. Аккуратный запой, чтобы киношный - без обоссаных штанов, рыгания в переходах и опухшего до состояния предрассветного китайского пчеловода ебала. Эстетический запой - чтобы вискарь и непременно из горла, чтобы щетина, непременно сизая и трехнедельная - ни больше, ни меньше, как по ГОСТу. Чтобы в качестве саундтрека блюз или Ян Тирсен.
Умение красиво сливать жизнь в унитаз - искусство. В скольких фильмах мужественный главный герой уходит от суеты в уютный алкогольный мирок, страдая по ушедшему, сторонясь людей и не желая ничего менять. Потом, как правило, менять все же приходится - потому как одно дело смотреть как бравый, скажем, Хью Джекман, оставив вредные привычки бегает по Японии, лихо нарезая врагов в мелкий салат, и другое - как тот же самый Хью два часа эфирного времени вливает в себя сорокаградусные антидепрессанты. Наверно, будь люди икс артхаусом оно бы так и выглядело.
Но то, что герой выходит из тоски ради великой цели не означает, что он бухал зря. Видя его на дне, мы проникаемся, какая же тонкая душевная у него, оказывается, организация. Это красиво. Иногда я хотел бы так прожить жизнь - сконцентрировавшись на чем-то безвозвратно ушедшем, а оттого чертовски грустном. Будь у меня тысяча жизней в запасе, я выделил бы одну под это исключительно для эстетики. Обзавелся бы вискарем и сизой щетиной. Слушал бы блюз и Тирсена. Такая тоска до гробовой доски, такая настоящая театральная роль.
И однажды меня, сыгравшего ее до конца, положили бы в деревянный ящик и накрыли крышкой. Бум, бум, бум, бум - застучали бы молотки. Удары бы эти, сначала редкие, чуть позже посыпались бы валом, перерастая в овации, и крышка бы поднялась, как занавес; приподнявшись на локтях, я увидел бы людей, недавно плакавших, которые теперь аплодируют мне - так хорошо и красиво я сыграл. Уверен, в тот момент тоска бы покинула меня и не возвращалась бы больше - я закрыл бы эту тему. Да, я мог бы отлично сыграть эту роль. Но то, что меня останавливает - боюсь, что удары так и останутся редкими. А занавес так и не поднимется.
Тоска красива. Аккуратный запой, чтобы киношный - без обоссаных штанов, рыгания в переходах и опухшего до состояния предрассветного китайского пчеловода ебала. Эстетический запой - чтобы вискарь и непременно из горла, чтобы щетина, непременно сизая и трехнедельная - ни больше, ни меньше, как по ГОСТу. Чтобы в качестве саундтрека блюз или Ян Тирсен.
Умение красиво сливать жизнь в унитаз - искусство. В скольких фильмах мужественный главный герой уходит от суеты в уютный алкогольный мирок, страдая по ушедшему, сторонясь людей и не желая ничего менять. Потом, как правило, менять все же приходится - потому как одно дело смотреть как бравый, скажем, Хью Джекман, оставив вредные привычки бегает по Японии, лихо нарезая врагов в мелкий салат, и другое - как тот же самый Хью два часа эфирного времени вливает в себя сорокаградусные антидепрессанты. Наверно, будь люди икс артхаусом оно бы так и выглядело.
Но то, что герой выходит из тоски ради великой цели не означает, что он бухал зря. Видя его на дне, мы проникаемся, какая же тонкая душевная у него, оказывается, организация. Это красиво. Иногда я хотел бы так прожить жизнь - сконцентрировавшись на чем-то безвозвратно ушедшем, а оттого чертовски грустном. Будь у меня тысяча жизней в запасе, я выделил бы одну под это исключительно для эстетики. Обзавелся бы вискарем и сизой щетиной. Слушал бы блюз и Тирсена. Такая тоска до гробовой доски, такая настоящая театральная роль.
И однажды меня, сыгравшего ее до конца, положили бы в деревянный ящик и накрыли крышкой. Бум, бум, бум, бум - застучали бы молотки. Удары бы эти, сначала редкие, чуть позже посыпались бы валом, перерастая в овации, и крышка бы поднялась, как занавес; приподнявшись на локтях, я увидел бы людей, недавно плакавших, которые теперь аплодируют мне - так хорошо и красиво я сыграл. Уверен, в тот момент тоска бы покинула меня и не возвращалась бы больше - я закрыл бы эту тему. Да, я мог бы отлично сыграть эту роль. Но то, что меня останавливает - боюсь, что удары так и останутся редкими. А занавес так и не поднимется.