Дон Паскуале Мути (Доницетти:-) - выездной вариант
Риккардо Мути и К (созданный им молодежный оркестр с оркестрантами до 30, не очень известные у нас певцы, начинающий режиссер) со знаменитой, тем не менее, очень редко исполняемой в Москве оперы-буффа Доницетти «Дон Паскуале», привез фестиваль «Черешневый лес» (известный арт-проект торговой фирмы «Боско ди Чиельджи») и Центр оперного пения Галины Вишневской. Это роковым образом сказалось на дизайне билетов - на лицевой стороне билетов было крупно напечатано: «Риккардо Мути» (Мути - это звучит гордо, это хорошо известный, а значит, и очень хорошо продаваемый, бренд), а мелкими: Доницетти «Дон Паскуале». Ни слова о том, что это - опера, ни слова о количестве актов и даже ни слова о том, во сколько это начинается. О месте, где мероприятие будет проходить, - тоже нужно было гадать - на обратной стороне была схема проезда к театру Станиславского, но на лицевой стороне стоял Центр Вишневской, поэтому у зрителей была альтернатива между Большой Дмитровкой и Остоженкой. Цены за «звезду», между тем, традиционно для буржуйского города Москвы, зритель платил немалые. А продукция - как минимум в театральном смысле, оказалась типичной антрепризой. Но антрепризой итальянской.
Афишей, между тем, был обещан спектакль Равеннского фестиваля. Многочисленные видео, выпускающиеся после ежегодных музыкальных фестивалей первой лиги (например, Зальцбурского или Глайндборского), приучили нас ожидать, что фестивальный продукт - это, как минимум, если не экспериментальная постановка, то все равно театральный мэйн стрим. Видимо, у Равеннского фестиваля совсем немного денег, чтобы приглашать известных постановщиков (режиссеров и художников), и упор делается на музыкальный уровень, качество которого гарантировано его художественным руководителем: тем же Риккардо Мути (у многих выдающихся музыкантов есть свой традиционный летний фестиваль - у Спивакова, например, Кольмар, а Мути - Равенна). А театр - самый что ни на есть традиционный. Даже выездной.
В «Доне Паскуале» по-антрепризному все было аскетично и по-театральному архаично: в опере всего 4 действующих лица, хор поет минут 10 в общей сложности, а из обстановки примерно три кресла с диваном. Действие практически никуда не перемещалось: когда действие происходит в доме богатого старика Дона Паскуале, с колосников спускается люстра, когда в жилище бедной вдовы Норины, люстра поднималась, а персонажи ходили по краю-обочине гостиной Паскуале. Бедность Норины, в которую влюблен племянник Дона Паскуале, стала причиной того, что на старости лет (Паскуале за 70) решил радикально переменить участь: изгнать племянника из дома, лишить наследства и сменить мальчика на девочку, т.е. жениться на молоденькой. На счастье Эрнесто и Норины главным советчиком и организатором женитьбы дядюшки стал приятель его племянника, он же личный доктор Паскуале Малатеста. Доктор с активным участием Норины, которая и стала мнимой женой Паскуале (оформлял женитьбу подставной нотариус), сразу же после подписания брачного контракта из невинной девушки-невесты (которую очень убедительно изображает) моментально преображается в сварливую стерву и транжирку, да еще и изменяет демонстративно «старичку», так что в конце оперы Дон Паскуале бесконечно счастлив от того, на Норине женится его племянник, а не он сам. Еще и приданным молодых на радостях оделяет. И после «урока» («не женитесь на курсистках!») возвращается к естественной в его возрасте роли старого доброго дядюшки.
Опера сплетена из лирических и комических мотивов, музыкальная ткань оперы - кружевное бельканто, от всех солистов (а их всего четверо) требуется совершенное владение техникой «прекрасного пения», умение гармонично петь а ансамблях, а для троих из четверых (исключая Эрнесто - это классический образ героя-любовника) - еще и заставлять зрительный зал смеяться. А заставить смеяться зал, не владеющий языком оригинала, а лишь считывающий субтитры, очень трудно. Но актерам (особо выделю Дона Паскуале - Николу Алаймо) и режиссеру это удалось. Режиссуру не назовешь ни актуальной, ни особенно изобретательной, это, как и положено в антрепризах, режиссура прикладная, главным образом, актерская. Но она - очень естественной, а актеры-певцы наполнили спектакль легкостью и иронией. Комический и вокальный удар обеспечили постановке два лидера - Никола Алаймо (Дон Паскуале) и Марио Касси (Малатеста), оба обладатели плотных, ровных баритонов: у Алаймо голос - более низкого регистра и выдающийся актерский дар, а у Касси - выдающаяся подвижность голоса - она невероятна для такого регистра голосов (колоратуры в его исполнении казались куда более умелыми и естественными, чем у солистки, чей голос в русской традиции по иронии называется колоратурным сопрано). Единственное но: Дон Паскуале Алаймо не заслужил своей участи - он выглядит вполне еще крепким, видным мужчиной, не зарился бы на молоденькую, а выбрав себе в жены даму, более подходящую его возрасту, спектакль не завершился бы его конфузом и счастьем молодых.
Выбор главной романтической пары (Эрнесто и Норины) спектакля - куда менее убедителен. Эрнесто (Мауро Дзеффири) - обладатель сладкого тембра, негромкого голоса и умеренно качающихся верхов, начал очень неуверенно, но к концу спектакля реабилитировался, чувствительно спев финал оперы, особенно дуэт с Нориной. Его вокал не назовешь выдающимся, но стилем он владеет, в ансамблях не потерялся (спасибо еще и Мути). К сожалению, самым слабым звеном оказалась Норина (Лаура Джордано). По двум причинам: голос ее слишком беден для того, чтобы полноценно эту роль спеть, а владение голосом не позволяет эту роль сыграть. Образ единственной женщины на сцене - Норины - ключевой для спектакля, в нем бездна актерских возможностей: Норина в спектакле - и романтическая возлюбленная, и мнимая институтка, и мнимая стерва, и лукавая проказница. Голос певицы - высок, тонок и плосок, его хватает разве только на то, чтобы сыграть и спеть только лирическую часть партии и разыграть невинность девицы Софронии, но совсем не удалась Норина, играющая тертую стерву, и Норина-проказница, комментатор перепитий с мнимым браком (комментарии в сторону - особенность оперы-буффа). Спеть такой характер невозможно только на правильном владении стилем бельканто, эти правила нужно нарушать, разбавлять патоку голосоведения характерными нотками, лукавой, т.е. неправильной, интонацией. Но лирическая часть партии Джордано удалась, при аккуратной поддержке Мути, особенно осторожно работавшего с оркестром при звучании нежного голоска Джордано.
Но все вместе артисты составили славный ансамбль, показали высокий ансамблевый уровень, и доставили главное удовольствие - спели оперу Доницетти с пониманием ее стиля. При этом они сделали это еще и легко, и смешно, и театрально, почти компенсировав ощущении провинциальности и бедности спектакля с прикладной режиссурой и суперскупой сценографией, заставив нас, москвичей, очередной раз комплексовать - так итальянскую оперу русские, наделенные куда более от природы роскошными голосами, пока еще не научились. И дирижировать в оперном стиле - т.е. с тонким балансом между вокальной и оркестровой составляющей - тоже. Оркестр (дирижер Мути) был по-оперному деликатен, легок и уместен. Итальянская антреприза под руководством Мути, не смотря на диван, два кресла и в комнате без стен с тремя подвесными дверями оказалась в итоге если и не первоклассным, то очень высококачественным музыкальным продуктом, которому могут позавидовать наши стационарные театры. Так естественно петь и существовать на сцене, как Алаймо, могут в Москве единицы. А русским оперным дирижерам надо учиться оркестровой деликатности, проявленной Мути при аккомпанементе певцам с небольшими голосами, а не брать дурных примеров с громыхающих оркестров модных отечественных оперных дирижеров-харизматиков - Гергиева и Курентзиса.