Особенно полезно почитать:
Оригинал взят у patryot2010 в Власовец про бандеровцев
Среди некоторой части русских националистов, особенно тех, кто считает своими кумирами РОА и генерала Власова, преобладает позиция поддержки официальной Украины в конфликте на Донбассе. Они объясняют это тем, что УПА и РОА вместе боролись против большевизма, а теперь якобы русские и украинские националисты должны вместе бороться и против "путинизма". Тем любопытнее будет прочитать свидетельства П.Н. Буткова - русского эмигранта, гражданина Болгарии, служившего во время Второй мировой войны в Верховном главнокомандовании Вермахта (ОКВ, Oberkommando der Wehrmacht) и в РОА.
…В то время многие офицеры немецкой армии были за создание русского правительства в Киеве, но потом нацисты со своим фюрером решили иначе и стали делать ставку на украинцев-галичан, которые массами пошли к ним и создали даже дивизии эсэсовцев. На Украине они были самыми ближайшими помощниками немецкой администрации и её исполнителями. Эти безумные нацисты со своим фюрером хотели всё себе подчинить - и всю Россию, и особенно Украину. Но они ошиблись….
С большим подъемом мы готовились к отъезду в Винницу. Ехали мы на нескольких машинах и увидели ещё много интересных мест юга России. По пути мы разговаривали с местными жителями, которые, узнав, что мы русские-белые, с большим интересом и откровенно с нами разговаривали. Никто почти не высказывал своих симпатий к галичанам, которых считали совершенно чужими и продажными шкурами. Винница- старинный город, который стоит на обеих берегах довольно большой реки Буг. Правая часть города считается более новой, а левая - старой, там очень старые дома с деревянной церковью у самого берега Буга….
Нам был предоставлен очень хороший особняк, который стоял на крутом берегу Буга. Там с нами разместился и наш немецкий начальник, который был близок и многим высокопоставленным офицерам главной квартиры в Виннице, что было очень важно для нашей работы там. Обращало на себя внимание, то, что все надписи и вывески на домах были на украинском языке; всюду были видны военные в немецкой форме, но с украинским трезубцем на рукавах и шапках. Мы же были одеты только в штатскую форму и не должны были носить повязки с «ОКВ», а лишь иметь при себе нужные документы. На меня была возложена обязанность собирать информацию о знаменитых винницких расстрелах; информация эта отправлялась болгарскому военному министерству…
…Я познакомился с городским головой, им был профессор Киевского университета Севастьянов. Очень симпатичный, но уже пожилой человек, он жил со своей семьёй по другую сторону Буга, в старом городе, в своём доме. У него было два взрослых сына и я не знаю, почему они не были в Красной Армии. Я у них бывал дома и меня встречала приветливая супруга профессора, а с сыновьями я подружился. Секретарём у Севастьянова был очень интеллигентный Шереметьев (из графов Шереметьевых); он, бедняга, был без ноги, которую потерял в финскую войну. Шереметьев много помогал в делах. В городском управлении, как везде, все должны были говорить по-украински, всюду были большие вывески «Не размовлятися на москальской мови». Я познакомился с некоторыми местными семьями, например, с администратором оперного театра Ланским, его женой, с их дочерью, за которой ухаживал один украинский молодой офицер - бунчужный, который подчёркнуто всегда здоровался, поднимая вверх руку (по-нацистски) и выкрикивал «Слава Украине». Ему очень не нравилось моё присутствие в доме Ланских, так как я иногда шутя говорил «Слава России!», но не поднимая руку….
Однажды я был вместе с Ланскими в театре и совершенно свободно говорил с ними по-русски. И тут разыгралась трагикомедия: появился этот бунчужный и ещё несколько в форме, подошли ко мне и заявили, что запрещено разговаривать по-русски, хотели меня взять под руки, но я вывернулся, отошёл, выхватил из кармана свой маузер и направил на них. Хорошо, что в это время вошёл украинский офицер в чине генерала и, увидев меня, сразу подошёл и спросил, в чём дело. Я вытащил свой нарукавник с «ОКВ» и сказал, что я представитель Болгарии и мне запрещают говорить по-русски, а я же не знаю украинского языка. Этот генерал с крестиком на Георгиевской ленте обратился ко мне по-русски и стал извиняться за эту грубость бунчужного, приказав им сейчас же убраться. Этот генерал оказался старым русским офицером, служил в русской армии и теперь командовал военными украинскими школами в Виннице, его фамилия Омельянович-Павленко.
Этот бунчужный просто, по-видимому, хотел насолить перед своей красавицей, за которой ухаживал. Потом молодчики, которые были подчинены бунчужному, не раз хотели меня наказать, и однажды при входе в городское управление несколько человек набросились на меня и заявили, что я тот самый Калашников-партизан, который тогда орудовал вокруг Винницы в лесах и нападал на военных украинцев. Калашников прославился в Винницком районе как покровитель колхозников-крестьян: он налетал со своими единомышленниками, разгонял администрацию колхозов и совхозов и всё раздавал крестьянам, оставляя записки: «Примите от Калашникова». Его никак не могли поймать. И вот, схватив меня, они заявили, что поведут в немецкую комендатуру, чтобы узнать, кто я. Меня в немецкой комендатуре не знали, но сейчас же связались по телефону с нашим штабом и с извинениями отпустили.
Мы старались развязать узел, который в Виннице сплетался с различными группировками украинских самостийников. Там были бандеровцы, петлюровцы, махновцы, и все имели свои политические и стратегические намерения относительно «устройства самостийной Украины». Мой друг мичман Сергей Сергеевич Аксаков набрёл на самую для нас интересную «подпольную» организацию украинцев, которых всюду в местной администрации было полно. Он подружился с семьёй Блажевских, глава которой работал в местной администрации и имел со всеми украинцами, особенно галичанами, хорошие контакты. Этот Блажевский не только передал нам на словах информацию, но точно указал секретные квартиры этих украинцев, включая подпольную типографию, которая печатала всевозможные воззвания населению. Украинцы имели тогда контакты с красными, которые обещали полную независимость Украине.
Все, кто был связан с этой подпольной организацией. Были сняты с работы и ввиду того, что большинство было из галичан, высланы из Винницы. После этого немы перестали так доверять украинцам, и их самостийные формирования и школы в Виннице были закрыты. Капитан Фосс предложил высшему немецкому командованию заполнить эту пустоту и перевести русский охранный корпус из Югославии, расквартировав его в тех же казармах, где были украинские соединения. Немцы отнеслись к этому положительно и отправили такое предложение в Югославию, тамошнему немецкому начальству, а также командующему тогда русских корпусом генералу Штефону. Нам точно не известно, кто из них отказался, немецкое или же русское командование.
Из книги П.Н. Буткова "За Россию"
Среди некоторой части русских националистов, особенно тех, кто считает своими кумирами РОА и генерала Власова, преобладает позиция поддержки официальной Украины в конфликте на Донбассе. Они объясняют это тем, что УПА и РОА вместе боролись против большевизма, а теперь якобы русские и украинские националисты должны вместе бороться и против "путинизма". Тем любопытнее будет прочитать свидетельства П.Н. Буткова - русского эмигранта, гражданина Болгарии, служившего во время Второй мировой войны в Верховном главнокомандовании Вермахта (ОКВ, Oberkommando der Wehrmacht) и в РОА.
…В то время многие офицеры немецкой армии были за создание русского правительства в Киеве, но потом нацисты со своим фюрером решили иначе и стали делать ставку на украинцев-галичан, которые массами пошли к ним и создали даже дивизии эсэсовцев. На Украине они были самыми ближайшими помощниками немецкой администрации и её исполнителями. Эти безумные нацисты со своим фюрером хотели всё себе подчинить - и всю Россию, и особенно Украину. Но они ошиблись….
С большим подъемом мы готовились к отъезду в Винницу. Ехали мы на нескольких машинах и увидели ещё много интересных мест юга России. По пути мы разговаривали с местными жителями, которые, узнав, что мы русские-белые, с большим интересом и откровенно с нами разговаривали. Никто почти не высказывал своих симпатий к галичанам, которых считали совершенно чужими и продажными шкурами. Винница- старинный город, который стоит на обеих берегах довольно большой реки Буг. Правая часть города считается более новой, а левая - старой, там очень старые дома с деревянной церковью у самого берега Буга….
Нам был предоставлен очень хороший особняк, который стоял на крутом берегу Буга. Там с нами разместился и наш немецкий начальник, который был близок и многим высокопоставленным офицерам главной квартиры в Виннице, что было очень важно для нашей работы там. Обращало на себя внимание, то, что все надписи и вывески на домах были на украинском языке; всюду были видны военные в немецкой форме, но с украинским трезубцем на рукавах и шапках. Мы же были одеты только в штатскую форму и не должны были носить повязки с «ОКВ», а лишь иметь при себе нужные документы. На меня была возложена обязанность собирать информацию о знаменитых винницких расстрелах; информация эта отправлялась болгарскому военному министерству…
…Я познакомился с городским головой, им был профессор Киевского университета Севастьянов. Очень симпатичный, но уже пожилой человек, он жил со своей семьёй по другую сторону Буга, в старом городе, в своём доме. У него было два взрослых сына и я не знаю, почему они не были в Красной Армии. Я у них бывал дома и меня встречала приветливая супруга профессора, а с сыновьями я подружился. Секретарём у Севастьянова был очень интеллигентный Шереметьев (из графов Шереметьевых); он, бедняга, был без ноги, которую потерял в финскую войну. Шереметьев много помогал в делах. В городском управлении, как везде, все должны были говорить по-украински, всюду были большие вывески «Не размовлятися на москальской мови». Я познакомился с некоторыми местными семьями, например, с администратором оперного театра Ланским, его женой, с их дочерью, за которой ухаживал один украинский молодой офицер - бунчужный, который подчёркнуто всегда здоровался, поднимая вверх руку (по-нацистски) и выкрикивал «Слава Украине». Ему очень не нравилось моё присутствие в доме Ланских, так как я иногда шутя говорил «Слава России!», но не поднимая руку….
Однажды я был вместе с Ланскими в театре и совершенно свободно говорил с ними по-русски. И тут разыгралась трагикомедия: появился этот бунчужный и ещё несколько в форме, подошли ко мне и заявили, что запрещено разговаривать по-русски, хотели меня взять под руки, но я вывернулся, отошёл, выхватил из кармана свой маузер и направил на них. Хорошо, что в это время вошёл украинский офицер в чине генерала и, увидев меня, сразу подошёл и спросил, в чём дело. Я вытащил свой нарукавник с «ОКВ» и сказал, что я представитель Болгарии и мне запрещают говорить по-русски, а я же не знаю украинского языка. Этот генерал с крестиком на Георгиевской ленте обратился ко мне по-русски и стал извиняться за эту грубость бунчужного, приказав им сейчас же убраться. Этот генерал оказался старым русским офицером, служил в русской армии и теперь командовал военными украинскими школами в Виннице, его фамилия Омельянович-Павленко.
Этот бунчужный просто, по-видимому, хотел насолить перед своей красавицей, за которой ухаживал. Потом молодчики, которые были подчинены бунчужному, не раз хотели меня наказать, и однажды при входе в городское управление несколько человек набросились на меня и заявили, что я тот самый Калашников-партизан, который тогда орудовал вокруг Винницы в лесах и нападал на военных украинцев. Калашников прославился в Винницком районе как покровитель колхозников-крестьян: он налетал со своими единомышленниками, разгонял администрацию колхозов и совхозов и всё раздавал крестьянам, оставляя записки: «Примите от Калашникова». Его никак не могли поймать. И вот, схватив меня, они заявили, что поведут в немецкую комендатуру, чтобы узнать, кто я. Меня в немецкой комендатуре не знали, но сейчас же связались по телефону с нашим штабом и с извинениями отпустили.
Мы старались развязать узел, который в Виннице сплетался с различными группировками украинских самостийников. Там были бандеровцы, петлюровцы, махновцы, и все имели свои политические и стратегические намерения относительно «устройства самостийной Украины». Мой друг мичман Сергей Сергеевич Аксаков набрёл на самую для нас интересную «подпольную» организацию украинцев, которых всюду в местной администрации было полно. Он подружился с семьёй Блажевских, глава которой работал в местной администрации и имел со всеми украинцами, особенно галичанами, хорошие контакты. Этот Блажевский не только передал нам на словах информацию, но точно указал секретные квартиры этих украинцев, включая подпольную типографию, которая печатала всевозможные воззвания населению. Украинцы имели тогда контакты с красными, которые обещали полную независимость Украине.
Все, кто был связан с этой подпольной организацией. Были сняты с работы и ввиду того, что большинство было из галичан, высланы из Винницы. После этого немы перестали так доверять украинцам, и их самостийные формирования и школы в Виннице были закрыты. Капитан Фосс предложил высшему немецкому командованию заполнить эту пустоту и перевести русский охранный корпус из Югославии, расквартировав его в тех же казармах, где были украинские соединения. Немцы отнеслись к этому положительно и отправили такое предложение в Югославию, тамошнему немецкому начальству, а также командующему тогда русских корпусом генералу Штефону. Нам точно не известно, кто из них отказался, немецкое или же русское командование.
Из книги П.Н. Буткова "За Россию"