Похмелье.
Владимир Иванович проснулся и попытался разлепить веки, но не тут то было. Дело в том, что накануне Владимиру Ивановичу довелось ужраться в хламину, а тут, как известно не до скорых разлеплений век, а до долгих. Поэтому наш герой, пожевав во рту несуществующие табачные окурки, решил вновь заснуть, чтобы, проснувшись почувствовать себя лучше.
Сразу после того, как Владимир Иванович так решил, кто-то больно постучал ему молотком прямо по левому мозговому полушарию. Каким-то поистине шестым чувством Владимир Иванович угадал, что на самом то деле это кто-то постучал в его дверь, а мозги тут ни причем, да и молоток, просто вот так его измученный алкоголем организм реагирует на обыкновенный стук в дверь.
- Стучат в дверь, - метко подумал Владимир Иванович, - Теперь хочешь - не хочешь, а разлеплять веки придется.
И Владимир Иванович разлепил веки. С таким же успехом, впрочем, Владимир Иванович мог веки и не разлеплять. Комната плыла в глазах Владимира Ивановича сначала куда-то вниз, а потом начиналась откуда-то сверху, чтобы вновь упасть куда-то вниз, подобно мощному водопаду. В народе такое занятное явление называется «вертолетик».
Владимир Иванович опять сомкнул веки и решил дойти до двери с закрытыми глазами. Что к его собственному немалому удивлению ему удалось на славу: похмельная интуиция привела несчастного прямо к двери и положила дрожащие пальцы на дверную ручку.
За дверью стоял друг Владимира Ивановича - Максим Алексеевич.
Максим Алексеевич не страдал с похмелья, а наоборот - был бодр и энергичен, чем сразу сильно не понравился Владимиру Ивановичу.
- Послушай, Максим - слабо прошуршал Владимир Иванович - ты не очень вовремя. Я как видишь, тяжело заболел, и у меня в квартире бардак.
- Ничего, Володя! - бодро и энергично закричал Максим Алексеевич в ухо Владимиру Ивановичу - Я не надолго!
Владимир Иванович болезненно сморщился и, схватившись за голову, пошатнулся от двери в сторону кровати.
Максим Алексеевич грациозными прыжками пересек комнату Владимира Ивановича, уселся в мягкое кожаное кресло и закурил.
- Максим - сказал Владимир Иванович - ты бы не курил бы пока. Знаешь ли, меня тошнит при одной мысли о сигарете, а ты, собака паршивая, пришел тут и дымишь как Ломоносовский фарфоровый завод.
- Извини Володя - извинился Максим Алексеевич и затушил сигарету о тарелку с картошкой. - Ну, рассказывай.
- О чем тебе рассказать, дорогой Максим? - жалобно сказал Владимир Иванович - Я решительно не подхожу сегодня с утра к роли рассказчика. Я тебе еще раз настоятельно советую прийти ко мне сегодня вечерком, а лучше завтра, или послезавтра.
Тут Владимир Иванович смертельно устал и сложил голову на подушку.
- Как это не о чем, Володя - притворно удивился Максим Алексеевич - а вот Мария Александровна, например, много интересного поведала мне про то, как ты нынче веселишься. Константин Сергеевич, кстати, совершенно случайно встретившийся мне по дороге, тоже рассказывает массу удивительных и даже невероятных историй, в которых через слово упомянут ты, дорогой мой Владимир. А Ольга Сергеевна?! Ольга Сергеевна та просто взяла, все бросила и позвонила мне прямо с утра, чтобы рассказать, что происходило вчера в этой квартире, и какие кренделя выделывал лично ты, уважаемый Володя…
Пока Максим Алексеевич таким вот макаром бубнил, Владимир Иванович с ужасом рассматривал собственную квартиру. В квартире действительно царил бардак, ни единой буквой не соврал он Максиму Алексеевичу.
Максим Алексеевич между тем продолжал:
- Ты скрутил левое ухо Афанасия Павловича, вставил в него зажженную сигарету, а пока несчастный Афанасий Павлович тряс головой, ты прыгал вокруг и уговаривал его попробовать хотя бы разок затянуться. Ты грязно приставал к Светлане Валерьевне, потом к Маргарите Константиновне, а когда и Маргарита Константиновна послала тебя в задницу, ты принялся безобразно домогаться Валерия Сергеевича, который надел ботинки и убежал один в ночь…
- Ох - ответил Владимир Иванович и замолчал. Максим Алексеевич сидел в кресле и тоже молчал и напряженно вглядывался в лицо Владимира Ивановича.
- Кто все эти люди, Володя? - вдруг спросил Максим Алексеевич - Что они делали вчера у тебя в квартире??
- Я полагаю - тихо ответил Владимир Иванович. - Что мы все вчера тут выпивали.
Тут Владимиру Ивановичу стало худо и он, шатаясь, убежал в ванную.
Когда Владимир Иванович прибежал обратно, Максим Алексеевич все так же сидел на кресле и видимо о чем-то думал, болтая ногой.
Владимир Иванович злобно посмотрел на друга, и его неожиданно прорвало.
- И вообще, Максим, - щурясь от гнева, сказал он, - я не понимаю всей этой нездоровой суеты. Имеет право рабочий человек раз в жизни нормально отдохнуть?! Да, вчера я перебрал, да приводил сюда невесть кого, этих… как их там… с фамилиями - отчествами.… Но это моя жизнь!
Тут Владимиру Ивановичу снова стало худо, и он опять убежал в ванную, продолжая впрочем, вещать и оттуда.
- Не судите, - глухо вещал из ванной Владимир Иванович - да не судимы будете! Да, кстати, Максим. Я припоминаю, что и у тебя алкогольные мероприятия проходят весьма неровно.
Владимир Иванович появился в дверях и Максим Алексеевич заметил, что Владимир Иванович как будто посвежел и приободрился.
Владимир Иванович между тем продолжал.
- Кто кусал за нос Елизавету Михайловну, изображая раненого пеликана? - продолжал он - Пушкин?! Кто висел на плечах несчастного Антона Андреевича и орал что он, мол, суть пинжак из человечьей кожи?! Тютчев?! А Галина Васильевна?? Охохо! Даже мне стыдно вспомнить, что ты пытался сделать с юной невинной Галиной Васильевной…
- Ну-ну, хватит - прервал его покрасневший Максим Алексеевич, - действительно с кем не бывает.
- Извини, Володя - сказал Максим Алексеевич, - я действительно был неправ. Не стоило над тобой издеваться. Сам то хорош гусь.
- Да чего уж там, Максим, - ответил Владимир Иванович. - Не стоит извиняться. Не первый год друг друга знаем, разберемся уж.
Владимир Иванович достал откуда-то с пола бутылку.
- Смотри-ка, Макс - сказал Владимир Иванович - тут на донышке осталось немного коньяку. Давай за дружбу.
Владимир Иванович разлил по грязным стаканам коньяк и друзья, чокнувшись, выпили. Перед ними, словно девственно чистый лист бумаги лежал новый прекрасный день, который предстояло прожить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы.
фигня то какая
Сразу после того, как Владимир Иванович так решил, кто-то больно постучал ему молотком прямо по левому мозговому полушарию. Каким-то поистине шестым чувством Владимир Иванович угадал, что на самом то деле это кто-то постучал в его дверь, а мозги тут ни причем, да и молоток, просто вот так его измученный алкоголем организм реагирует на обыкновенный стук в дверь.
- Стучат в дверь, - метко подумал Владимир Иванович, - Теперь хочешь - не хочешь, а разлеплять веки придется.
И Владимир Иванович разлепил веки. С таким же успехом, впрочем, Владимир Иванович мог веки и не разлеплять. Комната плыла в глазах Владимира Ивановича сначала куда-то вниз, а потом начиналась откуда-то сверху, чтобы вновь упасть куда-то вниз, подобно мощному водопаду. В народе такое занятное явление называется «вертолетик».
Владимир Иванович опять сомкнул веки и решил дойти до двери с закрытыми глазами. Что к его собственному немалому удивлению ему удалось на славу: похмельная интуиция привела несчастного прямо к двери и положила дрожащие пальцы на дверную ручку.
За дверью стоял друг Владимира Ивановича - Максим Алексеевич.
Максим Алексеевич не страдал с похмелья, а наоборот - был бодр и энергичен, чем сразу сильно не понравился Владимиру Ивановичу.
- Послушай, Максим - слабо прошуршал Владимир Иванович - ты не очень вовремя. Я как видишь, тяжело заболел, и у меня в квартире бардак.
- Ничего, Володя! - бодро и энергично закричал Максим Алексеевич в ухо Владимиру Ивановичу - Я не надолго!
Владимир Иванович болезненно сморщился и, схватившись за голову, пошатнулся от двери в сторону кровати.
Максим Алексеевич грациозными прыжками пересек комнату Владимира Ивановича, уселся в мягкое кожаное кресло и закурил.
- Максим - сказал Владимир Иванович - ты бы не курил бы пока. Знаешь ли, меня тошнит при одной мысли о сигарете, а ты, собака паршивая, пришел тут и дымишь как Ломоносовский фарфоровый завод.
- Извини Володя - извинился Максим Алексеевич и затушил сигарету о тарелку с картошкой. - Ну, рассказывай.
- О чем тебе рассказать, дорогой Максим? - жалобно сказал Владимир Иванович - Я решительно не подхожу сегодня с утра к роли рассказчика. Я тебе еще раз настоятельно советую прийти ко мне сегодня вечерком, а лучше завтра, или послезавтра.
Тут Владимир Иванович смертельно устал и сложил голову на подушку.
- Как это не о чем, Володя - притворно удивился Максим Алексеевич - а вот Мария Александровна, например, много интересного поведала мне про то, как ты нынче веселишься. Константин Сергеевич, кстати, совершенно случайно встретившийся мне по дороге, тоже рассказывает массу удивительных и даже невероятных историй, в которых через слово упомянут ты, дорогой мой Владимир. А Ольга Сергеевна?! Ольга Сергеевна та просто взяла, все бросила и позвонила мне прямо с утра, чтобы рассказать, что происходило вчера в этой квартире, и какие кренделя выделывал лично ты, уважаемый Володя…
Пока Максим Алексеевич таким вот макаром бубнил, Владимир Иванович с ужасом рассматривал собственную квартиру. В квартире действительно царил бардак, ни единой буквой не соврал он Максиму Алексеевичу.
Максим Алексеевич между тем продолжал:
- Ты скрутил левое ухо Афанасия Павловича, вставил в него зажженную сигарету, а пока несчастный Афанасий Павлович тряс головой, ты прыгал вокруг и уговаривал его попробовать хотя бы разок затянуться. Ты грязно приставал к Светлане Валерьевне, потом к Маргарите Константиновне, а когда и Маргарита Константиновна послала тебя в задницу, ты принялся безобразно домогаться Валерия Сергеевича, который надел ботинки и убежал один в ночь…
- Ох - ответил Владимир Иванович и замолчал. Максим Алексеевич сидел в кресле и тоже молчал и напряженно вглядывался в лицо Владимира Ивановича.
- Кто все эти люди, Володя? - вдруг спросил Максим Алексеевич - Что они делали вчера у тебя в квартире??
- Я полагаю - тихо ответил Владимир Иванович. - Что мы все вчера тут выпивали.
Тут Владимиру Ивановичу стало худо и он, шатаясь, убежал в ванную.
Когда Владимир Иванович прибежал обратно, Максим Алексеевич все так же сидел на кресле и видимо о чем-то думал, болтая ногой.
Владимир Иванович злобно посмотрел на друга, и его неожиданно прорвало.
- И вообще, Максим, - щурясь от гнева, сказал он, - я не понимаю всей этой нездоровой суеты. Имеет право рабочий человек раз в жизни нормально отдохнуть?! Да, вчера я перебрал, да приводил сюда невесть кого, этих… как их там… с фамилиями - отчествами.… Но это моя жизнь!
Тут Владимиру Ивановичу снова стало худо, и он опять убежал в ванную, продолжая впрочем, вещать и оттуда.
- Не судите, - глухо вещал из ванной Владимир Иванович - да не судимы будете! Да, кстати, Максим. Я припоминаю, что и у тебя алкогольные мероприятия проходят весьма неровно.
Владимир Иванович появился в дверях и Максим Алексеевич заметил, что Владимир Иванович как будто посвежел и приободрился.
Владимир Иванович между тем продолжал.
- Кто кусал за нос Елизавету Михайловну, изображая раненого пеликана? - продолжал он - Пушкин?! Кто висел на плечах несчастного Антона Андреевича и орал что он, мол, суть пинжак из человечьей кожи?! Тютчев?! А Галина Васильевна?? Охохо! Даже мне стыдно вспомнить, что ты пытался сделать с юной невинной Галиной Васильевной…
- Ну-ну, хватит - прервал его покрасневший Максим Алексеевич, - действительно с кем не бывает.
- Извини, Володя - сказал Максим Алексеевич, - я действительно был неправ. Не стоило над тобой издеваться. Сам то хорош гусь.
- Да чего уж там, Максим, - ответил Владимир Иванович. - Не стоит извиняться. Не первый год друг друга знаем, разберемся уж.
Владимир Иванович достал откуда-то с пола бутылку.
- Смотри-ка, Макс - сказал Владимир Иванович - тут на донышке осталось немного коньяку. Давай за дружбу.
Владимир Иванович разлил по грязным стаканам коньяк и друзья, чокнувшись, выпили. Перед ними, словно девственно чистый лист бумаги лежал новый прекрасный день, который предстояло прожить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы.
фигня то какая