Уильям Блюм "Убивая надежду" - отрывок из книги
Недавно в обсуждении американского колониализма мне напомнили про книгу Уильяма Блюма "Убивая надежду". Привожу отрывок из авторского вступления к этой книге, в котором рассказывается об истоках борьбы США с коммунизмом. Именно так называлась атака на те правительства и страны, кто был не склонен сотрудничать в интересах США.
Сегодня, когда угроза коммунизма стала совсем призрачной, война не закончилась, она лишь плавно перешла в новую форму "войны за демократию", где противниками демократии провозглашаются все те, кто отваживается заявить о своей независимости.
Зачем я публикую отрывки из этой книги? Некоторые освежат в памяти то, что им было известно и раньше,для кого-то это будет открытием в новейшей истории, но в любом случае, описываемые события помогают лучше понять ситуацию сегодняшнего дня.
***
К лету 1918 года около 13 000 американских солдат можно было найти в новом государстве, будущем Союзе Советских Социалистических Республик. Спустя два года, получив тысячи потерь, американские войска ушли, провалив свою миссию по «удушению с самого рождения» большевистского государства, как выразился Уинстон Черчилль.
.
Уинстон Черччиль в 1919 году.
Молодой Черчилль в то время был военным министром Великобритании. Все чаще именно он руководил вторжением в Советский Союз союзников (Великобритании, США, Франции, Японии и ряда других стран) на стороне контрреволюционной «Белой армии». Спустя годы историк Черчилль должен был записать свои взгляды на это необычное дело для потомков: были ли они [союзники] в состоянии войны с Советской Россией? Конечно, нет; но они стреляли в советских русских на месте. Они были захватчиками на русской земле. Они вооружали врагов Советской власти. Они заблокировали ее порты и потопили еео линкоры. Они искренне желали и замышляли ее падение.
Но война шокирует! Вмешательство- это позор! Они повторяли, что им безразлично, как русские решают свои внутренние дела. Они были беспристрастны - Бац! (Bang!)
Что было в этой большевистской революции, которая так встревожила самые могущественные страны мира? Что побудило их вторгнуться в страну, солдаты которой недавно сражались бок о бок с ними более трех лет и понесли больше потерь, чем любая другая страна по обе стороны мировой войны?
У большевиков хватило смелости заключить сепаратный мир с Германией, чтобы отказаться от войны, которую они считали империалистической, а ни в коем случае не своей войной, и попытаться восстановить ужасно утомленную и опустошенную Россию. Но большевики проявили гораздо большую дерзость, свергнув капиталистически-феодальную систему и провозгласив первое в мировой истории социалистическое государство. Это было невероятно высокомерно. Это было преступление, за которое союзники должны были наказать, это был вирус, который нужно было искоренить, чтобы он не распространился на их собственный народ.
Вторжение не достигло своей непосредственной цели, но, тем не менее, его последствия были серьезными и сохраняются по сей день. Профессор Д.Ф. Флеминг, историк «холодной войны» из Университета Вандербильта, заметил:
«Для американского народа космической трагедии интервенции в России не существует, или это был неважный инцидент, который был давно забыт. Но для советских народов и их лидеров этот период был временем бесконечных убийств, грабежей и мародерства, чумы и голода, безмерных страданий для десятков миллионов людей, которое обожгло самую душу нации, которое не могут забыть многие поколений, если вообще такое можно забыть. Кроме того, в течение многих лет суровые советские войска могли быть оправданы страхом, что капиталистические державы вернутся, чтобы закончить работу.»
Неудивительно, что в своем выступлении в Нью-Йорке 17 сентября 1959 года премьер Хрущев напомнил нам о интервенциях, «когда вы послали свои войска для подавления революции», как он выразился.
Н.С.Хрущев в ООН. Сентябрь 1959 г
В отчете Пентагона 1920 года о вмешательстве, которое можно было воспринять как предзнаменование нечувствительности сверхдержавы, говорится: «Эта экспедиция представляет собой один из лучших примеров в истории благородных, бескорыстных действий ... в очень сложных обстоятельствах, чтобы помочь людям, борющимся за спасение. обрести новую свободу ».
История не говорит нам, как Советский Союз, которому позволили развиваться «нормальным» путем по его собственному выбору, мог бы выглядеть сегодня. Однако мы знаем природу Советского Союза, который подвергся нападению в колыбели, вырос в одиночестве в чрезвычайно враждебном мире и, когда ему удалось дожить до взрослой жизни, был захвачен нацистской военной машиной с благословения западных держав. Возникающие в результате неуверенность и страхи неизбежно привели к изменениям характера, мало чем отличающимся от тех, которые обнаруживаются у человека, выросшего в аналогичной опасной для жизни манере.
Нам на Западе никогда не позволяют забыть политические недостатки (реальные и фиктивные) Советского Союза; в то же время нам никогда не напоминают об истории, которая стоит за этим. Кампания антикоммунистической пропаганды началась еще раньше, чем военная интервенция. Еще до окончания 1918 года выражения в духе «красной опасности», «большевистское нападение на цивилизацию» и «угроза миру со стороны красных» стали обычным явлением на страницах New York Times.
В течение февраля и марта 1919 года судебный подкомитет Сената США проводил слушания, перед которыми были представлены многие «большевистские страшилки». О характере некоторых показаний можно судить по заголовку в обычно спокойной Times от 12 февраля 1919 года: ОПИСАТЬ УЖАСЫ ПОД КРАСНЫМ ВЛАСТИ. R.E. САЙМОНС И У. ПРИВЕТСТВУЕТ СЕНАТОРАМ ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ БОЛЬШЕВИКИ- РАЗДЕВАЮТ ЖЕНЩИН НА УЛИЦАХ - ЛЮДЕЙ КАЖДОГО КЛАССА, ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ ОТБРОСОВ ОБЩЕСТВА ПОДВЕРГАЮТСЯ НАСИЛИЮ ТОЛПЫ.
Историк Фредерик Льюис Шуман писал: «Конечным результатом этих слушаний ... было представить Советскую Россию как своего рода бедлам, населенный жалкими рабами, полностью отданными на милость организации маньяков-убийц, целью которых было уничтожение всех следов цивилизации и возвращение нации обратно к варварству ».
Буквально никакая история о большевиках не была слишком надуманной, слишком причудливой, слишком гротескной или слишком извращенной, чтобы ее можно было напечатать и поверить в нее - от национализации женщин до съедания младенцев (как древние язычники считали христиан виновными в пожирании своих детей; точно так же это приписывалось евреям в средние века).
История о женщинах со всеми мрачными коннотациями государственной собственности, принудительного брака, «свободной любви» и т.д. «транслировалась по стране через тысячу каналов, - писал Шуман, - и, возможно, сделал больше, чем что-либо еще, чтобы запечатлеть российских коммунистов в умах большинства американских граждан как преступных извращенцев». Эта история продолжала получать большое распространение даже после того, как Государственный департамент был вынужден объявить, что это мошенничество. (Общество Джона Берча все еще учило свою большую аудиторию, что Советы едят своих младенцев, по крайней мере, в 1978 г.)
К концу 1919 года, когда казалось вероятным поражение союзников и Белой армии, New York Times обратилась к своим читателям с заголовками и статьями, такими как: 30 декабря 1919: «Красные ищут войны с Америкой», 9 января. 1920: «Официальные круги» описывают угрозу большевиков на Ближнем Востоке как зловещую » 11 января 1920 года:«Союзные официальные лица и дипломаты [предполагают] возможное вторжение в Европу» 13 января 1920 года:«Союзные дипломатические кругиопасаются вторжения Персии», 16 января 1920 г .: Заголовок на первой странице, шириной в восемь столбцов: «Британия вступает в войну с красными, призывает Совет в Париже». «Хорошо информированные дипломаты» ожидают как военного вторжения в Европу, так и наступления Советского Союза на восток и юг.
Однако на следующее утро мы могли прочитать: «Нет войны с Россией, союзники будут торговать с ней», 7 февраля 1920 г .: «Красные поднимают армию для нападения на Индию» 11 февраля 1920 г .: «Опасайтесь, что большевики теперь вторгнутся в Японию. Территория »
Читателей New York Times попросили поверить в то, что все эти вторжения должны были исходить от нации, которая была разрушена, как немногие страны в истории; нация, все еще восстанавливающаяся после ужасающей мировой войны; в крайнем хаосе фундаментальной социальной революции, которая едва началась; вовлеченной в жестокую гражданскую войну против сил, поддерживаемых крупнейшими мировыми державами; ее промышленность, еще не развивающаяся, с самого начала была в упадке; страна была в муках голода, который должен был унести многие миллионы людей, прежде чем, наконец он не утих.
В 1920 году журнал The New Republic представил пространный анализ освещения новостей New York Times русской революции и интервенции. Помимо прочего, в нем было отмечено, что за два года после ноябрьской революции 1917 года Times не менее 91 раза заявляла, что «Советы близки к своему концу или фактически достигли его».
Если бы это было реальностью, представленной «официальной газетой» Соединенных Штатов, можно только с тревогой представить себе колдовское зелье, которое остальные национальные газеты скармливали своим читателям.
Таким образом, это был первый опыт американского народа в новом социальном явлении, охватившем мир, его вводное знакомство с Советским Союзом и тем, что называется «коммунизмом». Ученики так и не оправились от урока. Советский Союз тоже.
Военное вмешательство подошло к концу, но, за единственным и частичным исключением периода Второй мировой войны, пропагандистское наступление никогда не прекращалось. В 1943 году журнал Life посвятил целый выпуск достижениям Советского Союза, далеко превзойдя требования солидарности военного времени, и даже назвал Ленина «возможно, величайшим человеком современности».
Гарри Трумэн, 1945 г.
Однако два года спустя, когда Гарри Трумэн сидел в Белом доме, у такого братства не было шансов выжить. В конце концов, Трумэн был тем человеком, который на следующий день после вторжения нацистов в Советский Союз сказал: «Если мы увидим, что Германия побеждает, мы должны помочь России, а если Россия побеждает, мы должны помочь Германии, и таким образом позвольте им убить как можно больше, хотя я не хочу, чтобы Гитлер победил ни при каких обстоятельствах ».
Из советско-германского договора 1939 года было выжато много пропагандистского материала, что стало возможным только благодаря полному игнорированию того факта, что русские были вынуждены подписать пакт из-за неоднократного отказа западных держав, особенно Соединенных Штатов и Великобритании, объединиться с Москвой в борьбе против Гитлера; поскольку они также отказались прийти на помощь ориентированному на социализм испанскому правительству, находившемуся в осаде немецких, итальянских и испанских фашистов с 1936 года. Сталин понимал, что если Запад не спасет Испанию, они определенно не спасут Советский Союз.
От Красной Угрозы 1920-х годов до маккартизма 1950-х годов до крестового похода Рейгана против Империи зла 1980-х годов американский народ подвергался безжалостной антикоммунистической идеологической обработке. Она впитывается вместе с молоком их матери, изображается в их комиксах, записывается в школьных учебниках; их ежедневная газета предлагает им заголовки, в которых рассказывается все, что им нужно знать; министры находят в ней проповеди, ею избираются политики, а Reader’s Digest становится богатым.
Жесткое убеждение, неизбежно производимое этой коварной атакой на интеллект, состоит в том, что на мир было обрушено великое проклятие, возможно, сам дьявол, но в форме людей; люди, не мотивированные теми же потребностями, страхами, эмоциями и личной моралью, которые управляют другими представителями этого вида, но люди, вовлеченные в чрезвычайно умный, монолитный международный заговор, посвященный захвату мира и порабощению его; по причинам, возможно, не всегда ясным, но зло не нуждается ни в каких мотивах, кроме самого зла.
Более того, любое появление или заявление этих людей о том, что они являются разумными людьми, ищущими лучший мир или общество, является притворством, прикрытием, чтобы ввести в заблуждение других, и доказательством только их сообразительности; репрессии и жестокости, имевшие место в Советском Союзе, навсегда доказывают несостоятельность добродетели и злые намерения этих людей, в какой бы стране они ни находились, под каким бы именем они себя ни называли; и, что важнее всего, единственный выбор, доступный любому в Соединенных Штатах, - это выбор между американским образом жизни и советским образом жизни, поскольку ничто не лежит между этими двумя способами создания мира и за их пределами.
Вот как это выглядит для простого народа Америки. Выясняется, что искушенные, если их исследовать чуть глубже их академического языка, видят это точно так же.
Для ума, тщательно выращенного до взрослой жизни в Соединенных Штатах, истины антикоммунизма очевидны, как была когда-то очевидна плоская Земля для более раннего ума; так же как русский народ считал, что жертвы сталинских чисток действительно виновны в государственной измене.
Приведенный выше фрагмент американской истории необходимо принять во внимание, если мы хотим разобраться в капризах американской внешней политики после окончания Второй мировой войны, в частности, в записях, представленных в этой книге, о том, что военные США и ЦРУ и другие ветви правительства США сделали с народами мира.
В 1918 году баронам американского капитала не требовалось никаких причин для своей войны против коммунизма, кроме угрозы их богатству и привилегиям, хотя их противодействие выражалось в моральном негодовании.
В период между двумя мировыми войнами американская дипломатия канонерских лодок работала в Карибском бассейне, чтобы обезопасить «Американское озеро» для United Fruit и WR Grace & Co., одновременно заботясь о предупреждении о «большевистской угрозе». для всех приличных людей от таких, как никарагуанский повстанец Аугусто Сандино.
Аугусто Сесар Сандино Кальдерон
К концу Второй мировой войны каждый американец старше 40 лет подвергся примерно 25-летнему воздействию антикоммунистической радиации - средний инкубационный период, необходимый для возникновения злокачественного новообразования.
Антикоммунизм развил собственную жизнь, независимую от своего капиталистического отца. В послевоенный период вашингтонские политики и дипломаты среднего возраста все чаще видели мир как мир, состоящий из «коммунистов» и «антикоммунистов», будь то нации, движения или отдельные лица. Это комическое видение мира, в котором праведные американские супермены повсюду борются с коммунистическим злом, превратилось из циничной пропаганды в моральный императив внешней политики США.
Даже концепция «некоммунистического», подразумевающая некоторую степень нейтралитета, в этой парадигме обычно не имеет достаточной легитимности. Джон Фостер Даллес, один из главных архитекторов послевоенной внешней политики США, лаконично выразился в своей типично простой, моралистической манере: «Для нас в мире есть два типа людей: есть те, кто являются христианами и поддерживают свободу предпринимательства, и есть другие ».
Джон Фостер Даллес
Как подтверждают несколько тематических исследований, приведенных в настоящей книге, Даллес жестко претворил это убеждение в жизнь.
Слово «коммунист» (а также «марксист») настолько злоупотреблялось и обвинялось американскими лидерами и средствами массовой информации, что оно практически лишилось смысла. (Левые сделали то же самое со словом «фашист».) Однако простое обозначение чего-либо - ведьм или летающих тарелок - придает ему определенное доверие.
В то же время американская общественность, как мы видели, была обоснованно обусловлена павловской реакцией на этот термин: он означает, по-прежнему, худшие эксцессы Сталина, от массовых чисток до сибирских лагерей рабского труда; это означает, как заметил Майкл Паренти, что «классические марксистско-ленинские предсказания [относительно мировой революции] рассматриваются как заявления о намерениях, направляющих все современные коммунистические действия». Это означает «мы» против «них».
И «они» могут означать крестьянина на Филиппинах, художника-фреска в Никарагуа, законно избранного премьер-министра в Британской Гвиане или европейского интеллектуала, камбоджийского нейтралиста, африканского националиста - все, так или иначе, часть того же монолитный заговор; каждый в некотором роде представляет угрозу американскому образу жизни; нет земли слишком маленькой, слишком бедной или слишком далекой, чтобы не представлять такую угрозу, как «коммунистическую угрозу».
Примеры, представленные в этой книге, показывают, что в значительной степени не имело значения, называли ли себя «коммунистами» конкретные объекты вмешательства - будь то отдельные лица, политические партии, движения или правительства. Не имело значения, были ли они исследователями диалектического материализма или никогда не слышали о Карле Марксе; были ли они атеистами или священниками; присутствует ли сильная и влиятельная коммунистическая партия; независимо от того, возникло ли правительство в результате насильственной революции или мирных выборов ... все они были мишенями, все «коммунисты».