Русские путешественницы
Памир на фотографии швейцарской путешественницы Эллы Майяр
Сегодняшние рассказы о бесстрашных женщинах, не желающих сидеть дома, свойственные зарубежным публикациям, в русский интернет врываются в качестве переводного материала, а не самостоятельного исследования.
Cреди 12-ти самых известных женщин-путешественниц указана лишь одна наша соотечественница.
При этом отмечается, что она была одна из первых женщин, которую приняли в Русское географическое общество.
Вот еще плановые публикации к Женскому дню 8 марта - 10 женщин в истории, чьи путешествия изменили представление о первооткрывателях., среди них все те же имена, и ни одной соотечественицы, потому что источники знаний - иностранные публикации..
А кто же те, другие? Такого рейтинга русских женщин-исследовательниц русский интернет вам не предоставит, тема выдающихся женщин по-прежнему не разработана, не расскажет об этом и внушительная по размерам русская статья в Википедии под названием "Русское географическое общество", автор которой посчитал тему женщин-членов общества незначительной, не стоящей внимания.
И правда, количество этих женщин было несравнимо мало по сравнению с мужским составом, чтобы узнать их имена, пришлось обратиться к книге Ольги Вальковой "Штурмуя цитадель науки. Женщины-ученые Российской империи".
В ней указывается, что Русское географическое общество (РГО) в 1870-е годы приняло в свои ряды всего лишь двух женщин, одной из них была ботаник Ольга Федченко, второй - этнограф Александра Ефименко
Из 904-х членов общества в 1880-х годах женщин было всего 6, а в 1890-х из 1227 членов - только 9.
Вот выдержка из книги:
Из принятых в 1880-е годы две женщины являлись действительными членами, внесшими единовременно по 100 рублей на нужды общества: Зинаида Федоровна Радченко (1839-1916), избранная по отделению этнографии 8 апреля 1887 года, и Ольга Христофоровна Агренева-Славянская (1847-1920), избранная также по отделению этнографии 20 января 1888 года.
Обе к моменту избрания известные собирательницы фольклора.
Из женщин, избранных в 1990-е годы, 2 являлись членами-соревнователями.
В соответствии с уставом общества «лицо, которое принесет в дар обществу единовременно не менее трех сот рублей серебром, получает звание члена-соревнователя с выдачею ему на сие звание диплома за подписью председателя общества».
Таким образом, без существенных денежных вкладов в состав Русского географического общества в 1880-е годы было принято 2 женщины: 3 ноября 1882 года Анна Михайловна Раевская (1820-1883) и 1 мая 1887 года Александра Викторовна Потанина (1843-1893).
И точно так же в 1890-е годы без существенных денежных вкладов было избрано всего две женщины. Одна из них - президент Русского археологического общества графиня Прасковья Сергеевна Уварова (избрана 30 ноября 1898 года), другая - известная оперная певица и собирательница фольклора Евгения Эдуардовна Линева (1853-1919) (избрана 1 декабря 1899 года).
Правда, так же как и другие общества, Русское географическое общество приглашало участвовать в своей работе женщин, не являвшихся его членами, в том числе разрешало использовать им свои архивы для научных исследований.
...никто из избранных в РГО не только не обладал докторской степенью, но и не имел свидетельств о высшем образовании. Никто из них не претендовал на профессиональную научную карьеру и не занимал официальных должностей, кроме избранной одновременно с О. А. Федченко в 1877 году Александры Яковлевны Ефименко (1848-1918), приглашенной уже в 1900-е годы, точнее, в 1907 году, советом историко-филологического факультета курсов преподавать историю на С.‐Петербургских Высших женских курсах. Историк и этнограф, она стала первой женщиной - почетным доктором русской истории (1910), профессором ВЖК
Скорее наоборот: многие из упомянутых нами женщин - членов РГО рассматривали свою работу как техническую помощь мужу в его деятельности.
Как писали биографы А. В. Потаниной В. М. Зарин и Е. А. Зарина, «свою научную работу Потанина расценивала как черновую техническую помощь своему мужу». И это несмотря на то, что «кроме выполнения взятых на себя обязанностей ботаника и художника, А. В. Потанина приносила большую пользу экспедициям уже одним своим присутствием» и что эта польза была замечена и оценена по достоинству современниками: «Современники Александры Викторовны не раз отмечали, что ее участие в экспедициях содействовало большему разнообразию собранных Г. Н. Потаниным коллекций и преобладанию в его трудах этнографических материалов».
Конечно, такая низкая самооценка подкреплялась тем, что, как писали Зарины, «проводя большую работу, Александра Викторовна не получала никакой платы за свой труд и не числилась в списках участников экспедиции ни под какой ученой рубрикой».
Тем не менее все эти обстоятельства не мешали вполне самостоятельной научной работе, преимущественно в области этнографии.
Как видно, почти все упомянутые женщины были этнографами, а не географами, только две из них, Федченко и Потанина, принимали участие в настоящих продолжительных географических экспедициях, а единственной женщиной, участвовавшей в масштабной научной экспедиции, внесшей значительный вклад в ее успешное окончание в XIX веке и не избранной в РГО, была Мавра Павловна Черская (1857-1940)
Здесь я цитирую свой старый пост "Русские жены" со своим списком русских путешественниц: Федченко, Потаниной, Корженевской, Рерих, Черской, Козловой:
... гораздо сильнее было желание быть частью большого и нужного дела, желание познавать и открывать, не ради себя, а во благо Отечества.
Как правило, эти женщины были затенены славой их знаменитых супругов, с которыми они делили судьбу, все лишения и тяготы жизни. Для своих знаменитых мужей они были не просто женами и подругами, но и секретарями, и товарищами по работе, делая общее дело, не задумываясь о том, кому достанутся лавры победителей.
Легендарная Александра Герасимовна Кудашева,
из моих старых постов
не оставившая нам своих воспоминаний и отчетов о путешествиях
Об исследовательской экспедиции 1898 год Дмитрия Головнина, предпринятой ради пополнения коллекций зоологического музея Московского университета, в которой принимали участие две женщины - Юлия Головнина и Надежда Бартенева, знают мало, хотя книга Юлии Головниной "На Памирах" - распространяется в свободном доступе.
Горы Памира
.Дорога на Памир, через Кавказ и Среднюю Азию, было большой экскурсией по Российской империи, которая позволила познакомиться не только с такими городами, как Тифлис, Баку, Красноводск, Ташкент, Коканд, Самарканд, Ош, но узнать нравы и обычаи других народов.
.
Дворец Худояр хана в Коканде
Свадьба в русском Туркестане.
Однако же, путешествие в горах было непростым , если бы экспедиция не обеспечивалась всем необходимым - провизией, дровами и охраной.
У участниц экспедиции была своя отдельная юрта, груз экспедиции вез караван из верблюдов и осликов, их сопровождала охрана, которая называлась "охотничьей командой", она же большую часть пути занималась снабжением членов экспедиции дичью; в распоряжении женщин была прислуга, которая стирала, готовила и помогала во всех делах.
"Наши знакомые стараются нас уверить, что мы с Надеждой совершили подвиг.
Это льстит нашему самолюбию, но приходится сознаваться, что дешево дались нам эти лавры.
И с какой стороны я не смотрю на наше путешествие, никакого, к сожалению,
геройства не выходит: все обошлось так ужасно просто!
Нельзя, впрочем, не признать, что обошлось оно просто вследствие
особенно благоприятных условий, которыми было обставлено наше путешествие.
По всем волостям о нас были даны распоряжения, предписывающие выставлять для нас на остановках юрты, баранов и провожатых;
вместе с тем, на местное начальство возлагалась ответственность за нашу безопасность.
Не будь этого, мы часто были бы поставлены в весьма критическое положение,
так как аулы в большинстве случаев ютятся в горных ущельях и переходах,
совершенно неизвестных пришлому человеку; необходимость доставать баранов,
часто и топливо являлась бы следовательно почти неисполнимою задачею.
Считаю также не лишним упомянуть о значительном удобстве иметь,
прибывая на место, готовый кров уже поставленной юрты,
в то время, как каравана приходилось ждать, иногда в ненастье, по несколько часов.
Хотя охотничья команда, прикомандированная к нам любезным распоряжением генерала Ионова,
как выяснилось впоследствии, и оказалась ненужною в смысле охраны собственно,
но без неё, особенно в начале пути, мы вероятно чувствовали бы себя неспокойно
***
В нашем с Н. П. распоряжении состоят два казака,
прикомандированные к нам распоряжением генерала Ионова;
оба еще совсем молодые ребята, почти мальчики (хотя и оказались женатыми),
оба из одной станицы и одновременно ушли на службу.
Они трогательно дружны и скучают друг без друга так же, как наши ослики.
Петр - белокурый, розовый, мечтательный и неповоротливый малый;
друг его Дмитрий - русый, загорелый, проворный и сообразительный;
он исполнен уверенности в том, что не боги горшки обжигают,
а потому на фразу, начинающуюся словами: «сумеешь ли…»,
он торопливо и не слушая продолжения отвечает неизменно: «так точно, сумею»
- и ни разу не ошибся.
Помимо разных услуг в дороге, он отвечает и за горничную,
и за прачку: с последнею обязанностью он справляется мастерски,
особенно если принять во внимание, что белье стирается в холодной воде его,
впрочем, очень конфузит необходимость, за неимением утюгов,
подавать дамам неглаженое белье.
Горные переходы были, действительно, испытанием для путешественниц.
С завистью и удивлением смотрели мы на солдат охотников, которым этот подъем,
очевидно, казался шуткою: они стали подниматься гораздо позднее нас,
как всегда пешком, догнали и чуть не вприпрыжку обогнали нас,
точно под ногами у них находился не сыпучий щебень,
по которому приходилось местами лезть на четвереньках, а ровная дорога
***
Мы с Н. П. Б - ой, следуя советам людей опытных, решились ехать по-мужски,
на мужских седлах,
и ни разу впоследствии нам не пришлось раскаяться в этом;
я думаю, что лишь благодаря этому способу езды,
мы впоследствии делали переходы в 40-50 верст, не чувствуя усталости.
Имея это в виду, мы с нею еще в Тифлисе сделали себе черкесские костюмы,
которые, будучи удобны для езды верхом, при ходьбе представляют
подобие юбки, открывающей лишь ступню ноги.
***
Принято думать, что ни одна поездка «с дамами» не может произойти во время;
чтобы снять с себя такое нарекание, спешу заверить читателя,
что в нашей поездке остановка была всегда не за дамами:
у наших спутников, в самую последнюю минуту
неизменно находилось какое-нибудь неотложное дело
***
Мы все более приобретаем вид путешественниц по диким странам:
наши новенькие черкески поистрепались, руки страшно загорели и огрубели:
всякое кокетство приходится отложить до более удобного случая,
заботимся лишь о сохранении некоторой опрятности и, пока тепло,
нам это удается; говорят, что дальше, на Памирах, придется забыть и об этом
***
...как, в самом деле, относительны наши понятия о возможном и невозможному об удобствах,
даже о минимуме того комфорта, на который может добровольно согласиться человек:
если бы мне несколько месяцев тому назад показали ту обстановку,
в которой мы находимся в настоящую минуту, я вероятно бы струсила;
если бы я увидала хотя только мою будущую постель,
я вероятно не допустила бы для себя мысли о возможности заснуть на ней.
Теперь же, поев «палау» из общего котла и запив его чаем, усердно прокипяченным на костре,
я укладываюсь на сложенную кошму, под голову кладу куржум с ячменем и свою думку,
закутываюсь не раздеваясь в чуйку и сплю, как не всегда спала на удобной пружинной кровати.
Происходит это, вероятно, в большой степени от того, что готовилась я к гораздо худшему;
сознание, что те существенные удобства, которые мы имеем
в виде всюду выставляемых юрт, баранов, молока, полной безопасности,
что все это исключительно благоприятные условия для путешествия
и выпадают они не на долю каждого, - заставляет меня ценить их;
да и приходится наконец сказать себе, что привередничать здесь совершенно нелепо,
так как, кроме того, что есть, ничего другого не будет, сколько бы об этом ни сокрушаться.
Приспособившись же, видишь, что право эти войлока, вместо постелей, кипяченый чай,
да и вообще эта бродячая жизнь вовсе не плохи, когда приходится иметь с ними дело.
***
Значительная высота, (около 9000 футов) уже дает себя чувствовать: появилась одышка, быстрая усталость при ходьбе, легкое кровотечение носом.
Несмотря на сырость, воздух имеет свойство страшно сушить кожу:
лицо начинает лупиться, руки, помимо бронзового цвета, который они у нас приобрели,
как-то съежились, ладони и концы пальцев стали шершавыми.
М - ский уверяет, что все это игрушки в сравнении с тем,
что предстоит за Алаем, и что особенно пострадают там нос и губы.
Завтра нам предстоит, по-видимому, довольно трудный перевал через Талдык, с крутым спуском.
Бог мой, что сталось с нашими, вначале довольно приличными костюмами.
Сверх истрепанных черкесок приходится от холода нацеплять на себя платье,
с черкесками ничего общего не имеющее: так, для пребывания в юрте
я надеваю сверху свою черную драповую кофточку с модными широкими рукавами;
на голове красуется преглупая сартская тюбетейка, в которой приходится и спать;
громадные мужнины охотничьи сапоги, порыжелые от дряхлости и обильно смазанные салом,
также мало способствуют изяществу моего костюма,
а когда я на Памирах облекусь в широчайшие кожаные чембары, в которые,
по примеру туземцев, запрячу полы своей черкески,
живописность последнего приспособления, вероятно, затмит собою теперешнюю.
Холод и дикая обстановка решительно парализуют даже самые слабые стремления к изяществу.
***
Воздух все хуже действует на кожу: губы пересыхают и начинают трескаться,
так что приходится все время смазывать их губною помадою,
которою также как и маслом какао, доктор предусмотрительно запасся.
Лица делаются бронзовыми.
Помимо впечатлений от поездки, отдельная глава посвящена экипировке экспедиции:
Из провизии, которою пришлось запастись заранее для нашего продовольствия,
упомяну о следующих предметах: сушеная зелень для заправки супов (закуплена еще в России), бульон в желатиновых капсюлях, чай для нас, а также для прислуги и подарков;
для последних двух случаев вполне пригоден зеленый чай...
Сахар для нас и прислуги, какао, свечи, мука и крупы, из которых первое место занимает рис,
так как прислуга питалась исключительно им и бараниной в форме «палау»;
да и в нашем меню он играл выдающуюся роль - все это закуплено в г. Ош...
Черные ржаные сухари, которые лишь изредка в вид лакомства заменялись свежими лепешками, были заранее заказаны в булочной в Оше ...
Остальная провизия добывалась нами ... у киргизов...
Для нашего пользования всегда следовала за нами корзина-погребец, в которой помещались эмалированные тарелки, ножи, вилки, ложки, две небольшие кастрюли,
походный складной таган, кухонные ножи, чайники для воды и чая, чайные кружки,
небольшое количество чая, сахара, сушеной зелени в мешочках и кухонные полотенца.
Чугунный котелок для приготовления жидкой пищи и каши и другой - для «палау»
и мясных кушаний привязывались отдельно к седлам, особый котел для прислуги также;...
Роль самовара исполнял описанный уже мною кунган, вместимостью в 9 стаканов и стоимостью 5 руб. Необходимо также ведро для воды, или большой медный кувшин с крышкою-4 р. 50 к.
Считаю нелишним напомнить о необходимости запасных подков, ремешков, подпруг к седлам, ниток из жил, игл, веревок, гвоздей и прочих мелочей, которых достать в пути, конечно, невозможно
Что касается одежды, приспособленной к памирскому климату, для нас прежде всего
и с первых же дней выяснилась необходимость в прочной, по возможности непромокаемой
и достаточно теплой обуви: обыкновенные охотничьи сапоги,
могущие надеваться на толстые шерстяные или войлочные чулки,
представляются наиболее пригодными, предохраняя ногу от холода и сырости...
Мужской персонал нашей экспедиции запасся еще в Ташкенте кожаными брюками,
которыми обмундированы наши войска в Туркестане; они делаются из кожи козлов,
или кииков, ярко-красного или желтого цвета.
Прочны они очень и выдержали беспорочно два месяца усиленных, необычайных трудов...
Муж и я особенно дорожили взятыми из России архалуками (или чапаны) из толстого драпа бобрика;
это широкое, просторное одеяние с длинными рукавами, поясом и капюшоном.
Надевая этот архалук сверх остального платья, подпоясав его, и нахлобучив на голову капюшон,
я чувствовала себя на седле неуязвимою ни в дождь, ни в снежную пургу.
Длинные рукава его защишают и руки, несмотря на необходимость держать в них поводья...
Быть, может, читатель улыбнется, если я коснусь вопроса о стирке белья, но такая, по-видимому, мелочь может быть поводом к крупному затруднению. Так как личный багаж путешественника должен быть сокращен до возможного минимума, да и значительный даже запас белья никоим образом не сможет избавить от необходимости стирать его в пути, мы запаслись еще в Москве (в аптекарском магазине Келлера) несколькими жестянками жидкого мыла для стирки в холодной воде оно уже приготовлено с синькой и при посредстве его наше белье стиралось в первой попавшейся речонке; чистота его при этом, оказывалась вполне удовлетворительной.
Далее: Отрывки из книги "На Памирах"