Малколм Гроу. О наступающих.
"Немецкая система обстрела перевязочных пунктов Красного креста и транспортных колонн, перевозящих раненых, обстрел раненых, ползущих к своим, на мой взгляд то, что отличает эту войну от предыдущих.
Если бы это делалось дикими необразованными людьми, такими как африканские дикари, можно было бы понять, но приказывали это делать высокие официальные лица, представляющие так называемую, высоко цивилизованную расу, что означает очевидную опасность, которая грозит цивилизованному миру. “, - пишет Малколм Гроу
Этот раненый в легкое солдат, пишет Гроу, пролежал всего в нескольких метрах от немецких траншей пять дней без всякой помощи, пищи и воды.
Он просил немцев его пристрелить или оказать помощь, но они никак не отреагировали на его мольбу.
Лишь через пять дней под покровом ночи его удалось вынести из под носа у немцев и доставить домой.
На снимке русские санитары оказывают раненому помощь.
Это - тот самый санитар, которому удалось вытащить раненого, пролежавшего 5 дней около немецких траншей, под прикрытием темноты
А еще цивилизованные австрийцы, отступая, брали с собой рабов.
Гроу рассказывает о том, что наступающие русские части находили сожженные австрийцами деревни.
Все трудоспособное русское население Галиции австрийцы угоняли, сопротивлявшихся убивали.
Оставляли лишь стариков и малых детей, они так и жили на пепелищах, побираясь у русских солдат.
В июле Гроу вернулся в Россию с миссией Красного креста. Это была уже совсем другая Россия. Высадившись во Владивостоке и следуя через Сибирь в Петроград, он узнал о провале наступления , предпринятого правительством Керенского и ожидал увидеть население Петербурга подавленным в связи с произошедшим.
Тем не менее, в Петербурге ничего не изменилось “Кафе были многолюдны. Невский в пору летних ночей был наполнен обычной толпой, казалось , никого особенно не волновало, разбита армия , или нет”
Население больше интересовали события, происходящие в Петрограде, нежели события на фронте. А в Петрограде события происходили быстро и часто, утром министра могли назначить. А на следующий день его могли уже снять.
Один приятель Гроу , пытавшийся заниматься бизнесом, рассказывал, что в течение двух недель ему пришлось подписывать контракт по очереди с шестью министрами.
Наблюдательный пост
С наблюдательного поста открывается вид на поле битвы - на заднем плане -передовая, первая линия траншей. Резервные части направляются на передовую, чтобы занять место, оставленное дезертирами.
В армии власть перешла к солдатским комитетам. “Генералы были бессильны и не могли поддерживать дисциплину. Солдатские комитеты арестовывали их как только их приказы не устраивали солдат.”
“Нет сомнения, что солдаты были искренни в поддержке революции. Они считали, что она освободит Россию. Я встречал офицеров, которых уволили из армии солдатские комитеты, они вернулись в Петроград и были похожи на потерянных овец. Они абсолютно не знали, что им делать. Тысячи из них пошли в армию, как вольноопределяющиеся в батальоны смерти, и огромное их число погибло во время наступления. ”
Штурмовой батальон перед атакой.
Фото Дональда Томпсона
Эта колючая проволока отделяет немецкие траншеи от нейтральной полосы.
Для того, чтобы попасть в траншеи противника, нужно не только преодолеть нейтральную полосу, но и пролезть через проволоку. Для этого нужно повредить проволочное заграждение.
За неимением артиллерии штурмовые отряды пытались повредить ее ручными гранатами.
На фото, сделанном Дональдом Томпсоном, взрыв такой ручной гранаты.
А этот снимок запечатлел наступление штурмового отряда, ониприближаются к проволочному заграждению.
Штурмовые батальоны пытаются остановить немецкое наступление.1917 г.
Как рассказывает Томпсон, этот батальон вел генерал, разжалованный после революции.
Он не ушел из армии, а попросил зачислить себя вольноопределяющимся, жил вместе со своими солдатами в землянке, делили с ними пищу, и тем заслужил уважение.
Он был стар и толст, но обладал таким сильным духом, что солдатский комитет присвоил ему звание сначала сержанта, а потом он стал командиром батальона, который он и водил в бой.
Фото Дональда Томпсона
Гроу упоминает и имя генерала.
Генерал Подгурский командовал Первой дивизией. Он был разжалован, как и остальные генералы, но тут же был принят в дивизию вольноопределяющимся рядовым, он жил наравне со своими солдатами в окопах, делил с ними пищу и кров.
Когда случилось июльское наступление, он первым рванулся из окопов, несмотря на то, что ему было 66 лет, он повел своих бойцов на первую линию немецкой обороны, где сам штыком убил двух немцев, а затем один ринулся на вторую линию.
Немцы сконцентрировали все свои силы на второй линии - на него обрушился яростный пулеметный огонь. Дважды раненый, он продолжал двигаться вперед. Его бойцы, увидев , что их бывший командир собирается ворваться в траншею, полную немцев, ринулись за ним и взяли вторую линию немецкой обороны. Во время рукопашного боя Подгурскому штыком проткнули плечо.
Они удерживали эту вторую линию до тех пор, пока в результате немецкой контратаки не дрогнул их правый фланг. Тогда они были вынуждены отойти, раненого генерала при отходе несли на носилках, а он в бреду отчаянно ругался.
Тогда солдатский комитет решил опять сделать его командиром. Тогда они разжаловали того, кто был поставлен генералом дивизии, а Подгурского вернули на прежнее место.
На русско-японской войне Подгурский был ранен трижды, теперь у него уже было девять ранений.
Смерть на проволоке - самая худшая из смертей,
- пишет Дональд Томпсон
Такая смерть застала капитана Муханова, с которым Гроу сдружился на фронте.
Целый день после атаки тело капитана висело на вражеской проволоке, недалеко от немецких траншей, а один из солдат весь день расстреливал пытавшихся склевать тело ворон. Под покровом ночи Гроу вместе с санитарами смогли подобраться к проволоке, снять тело товарища и оттащить его к своим позициям. Там оно было предано земле.
Штурмовой батальон ( на переднем плане), взявший немецкую линию обороны.
На заднем плане - русские траншеи и нейтральная полоса между ними и немецкой линией обороны.
Остатки штурмового батальона, который был уничтожен при падении Риги.
Последний офицер предпочел застрелиться нежели отступить.
"Я покинул Россию до того момента, когда большевики свергли правительство Керенского. С большой печалью я читал о дальнейшем распаде русской военной машины, и, тем не менее, я не могу не чувствовать, что она много сделала для нас.
Благодаря громадному русскому самопожертвованию в начале войны, когда немцы разворачивались на полях Франции, и судьба Парижа - Франции - да, я могу сказать, всего мира, висела на волоске, нашествие тевтонцев было остановлено русским наступлением в Австрии и Восточной Пруссии.
…нет сомнений, что русские сделали очень много, чтобы облегчить участь французов под Верденом. Брусиловское летнее наступление 1916 года, когда в течение трех месяцев русские захватили четыреста тысяч пленных, спасло итальянцев. Оно вынудило снять двадцать две австро-германские дивизии, сконцентрированные на узком итальянском фронте, пытавшиеся проникнуть через альпийский перевал, и послать их на север, на русский фронт.
Да, я думаю, русские внесли свою лепту. Я вспоминаю сотни тысяч одиноких захоронений, разбросанных по пустынным полям, темным лесам, мрачным болотам Польши и Галиции, и я знаю, что эти храбрые русские парни погибли не зря."
Малколм Гроу. "Хирург Гроу" 1918 г.