31 декабря 2020 года (13 января 2021 года). Святки. Святые дня, молите Бога о нас! (ч.2)
Продолжение…
Преподобный Паисий Святогорец (Эзнепидис) (греч. Παΐσιος Αγιορείτης, мирское имя Арсениос Эзнепидис, греч. Αρσένιος Εζνεπίδης)
13 января 2015 года Священный Синод Константинопольской Православной Церкви причислил преподобного Паисия Святогорца к лику святых, о чем Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла уведомил Святейший Патриарх Константинопольский Варфоломей своим письмом от 28 января 2015 года.
А уже 5 мая сего года и Русская Православная Церковь внесла имя преподобного Паисия в месяцеслов:
http://filin-dimitry.livejournal.com/493287.html
Для меня, как и для многих православных не только греков, для которых старец Паисий давно святой, но и наших соотечественников этот угодник Божий стал тем, кто сильно помог в понимании того, что в нашей жизни не бывает мелочей и чего-то «не важного». Все важно для спасения, все самое малое… оттого такую ценность имеет для нас Предание Церкви, бесценный опыт жизни подвижников и богослужение. Оттого так важно все это беречь и ценить и относиться как к святыне. Отец Паисий умел простыми словами донести до самого сердца самое необходимое…но, наверное, оттого и доходили его слова до глубины, что исходили они из уст святого.
Краткое Житие
Детские годы
Геронда Паисий, в миру Арсений Езнепидис, родился в Фарасах Каппадокийских, в Малой Азии, 25 июля 1924 года. Его отца звали Продромос. Он был благочестивым человеком и патриотом, из-за чего его семья подвергалась опасности от турецких фанатиков-мусульман. Мать старца звали Евлампией.
[Из книги иеромонаха Исаака «Житие старца Паисия Святогорца»]:
Есть в Кессарии Каппадокийской местечко Фарасы (по-турецки теперь - Камлица), которое включает в себя несколько небольших сел, бывших до обмена населением 1924 года (когда жившие в Греции турки переселились в Турцию, а жившие в Турции греки - в Грецию) оплотом православной веры в каппадокийской земле. Фарасиоты были продолжателями аскетического Предания, которому положили начало великие Отцы - каппадокийцы. Так, значительная часть жителей этой области весь год в многодневны посты и постные дни вкушали пищу и пили воду один раз в день - в девятом часу по византийскому времени (т.е. в три часа пополудни). Одним из последних, кто следовал этому Преданию и кто также, вместе с сельчанами покинул Родину и уехал в Грецию был приходской священник Фарас - святой Арсений Каппадокийский, получивший от односельчан прозвище Хаджи-эфенди, за то, что он пять раз совершал паломничество на Святую Землю.
Жила в Фарасах и окормлялась у прп. Арсения одна благочестивая семья - Продромус и Евлогия Феодосиу (первоначальная фамилия мужа была Хаджидигенис, но из-за преследования турок он был вынужден взять как фамилию имя деда, которого звали Феодосий). Впоследствии Продромус еще раз был вынужден сменить фамилию, и стал называться Эзнепидис (иностранец).
В семье Продромуса и Евлогии родилось десять детей, правда, два их первенца - две дочери умерли в младенчестве. Когда прп. Арсений крестил их следующего ребенка, он посоветовал дать ему имя Зоя (третьим ребенком тоже была девочка), что переводится как «жизнь», и с тех пор больше никто из детей семейства не умирал.
Когда в семействе родился восьмой ребенок- мальчик, то родители хотели дать ему имя деда - Христос. Однако преподобный Арсений сказал бабушке младенца:
- Послушай, Хаджианна, ведь я крестил тебе столько детей! Неужели ты не дашь хоть одному из них мое имя?
А родителям преподобный Арсений сказал:
- Хорошо, вот вы хотите оставить кого-то, кто пошел бы по стопам деда. А разве я не хочу оставить монаха, который пошел бы по моим стопам?
И, повернувшись к крестной матери, произнес:
- Скажи: Арсений..
Так началась жизнь нового человека, получившего в монашеском постриге на Святой Горе Афон имя Аверкий. А мы знаем его по тому имени, с которым монаха Аверкия, в крещении Арсения, постригли в Великую схиму - Паисий.
В том же году, когда родился Старец, произошел Обмен Населением и греки Малой Азии были с корнем вырваны из родного отеческого края. Вместе с остальными фарасиотами и преподобным Арсением семья Старца отправилась в горький путь эмиграции. На корабле, в давке и толчее, кто-то наступил на младенца, и его жизни угрожала опасность. Но Бог сохранил избранного Своего живым, потому что ему предстояло стать поводырем многих душ в Небесное Царство. Потом сам Старец - разумеется, по смирению - говорил: «Если бы я умер тогда - только что получив Благодать Святого Крещения, - то меня бросили бы в море и мое тело съели бы рыбы. Какая-нибудь рыбешка сказала бы мне за это, по крайней мере, "спасибо", и моя душа пошла бы в Рай». Старец подразумевал, что, оставшись в живых, он якобы не сделал ничего доброго.
Приплыв в Грецию, беженцы недолгое время пробыли в порту Пирея, а затем были переведены в крепость острова Керкира, где преподобный Арсений скончался и был погребен, согласно его собственным пророческим словам: «Я проживу в Греции сорок дней и умру на острове».
(О старом кладбище г. Керкиры и о том, как мы оказались у могилы прп. Арсения Капподокийского, можно почитать тут:
http://filin-dimitry.livejournal.com/4288.html)
(могила прп. Арсения Капподокийского на о. Корфу)
С Керкиры беженцы перебрались сначала в одно селение недалеко от Игуменицы, а окончательно осели в Конице.
Выучившись хорошо читать, Арсений раздобыл Священное Писание и каждый день читал Святое Евангелие. Также он где-то доставал Жития Святых и читал их, получая истинное наслаждение. Он собрал целую коробку с Житиями. Возвращаясь из школы, он не хотел даже есть - сперва бежал к своей коробке, доставал какое-нибудь Житие и зачитывался.
Врожденное призвание к монашеству проявилось в Арсении рано. Он чувствовал великую любовь к Богу, и его молитва была выражением этой любви. Под великие праздники он не ложился спать, зажигал лампадку и молился, всю ночь простаивая на ногах. Старший брат не давал ему вставать по ночам и читать Псалтирь, силком укладывая в кровать и закутывая одеялами. Но, в конечном итоге, все чинимые братом препятствия не только не сломили ревности Арсения, но еще и приумножили его любовь к Богу.
Когда Арсения спрашивали, кем он станет, когда вырастет, он с твердостью отвечал: «Монахом». Бог устроил так, что, вступив на добрый путь еще ребенком, Арсений впоследствии не мучался вопросом о том, какую жизнь ему избрать. Перед ним открывался только один путь - ангельская жизнь иноков.
Начальную школу юный Арсений закончил с общим баллом восемь и с примерным поведением. Однако гимназии в Конице не было, и учиться дальше он не стал. Ему хотелось стать плотником, потому что он полюбил ремесло нашего Господа.
Работая вместе со старшим мастером в разных домах, Арсений не садился есть вместе с ним, но под каким-нибудь предлогом шел домой, быстро обедал и бегом возвращался. Потом его мастер и учитель понял, что он делал это для того, чтобы не нарушать поста.
Хорошо выучившись плотницкому ремеслу, Арсений сделал в родительский дом прекрасный иконостас и Крест - похожий на те, которые держат в руках Святые Мученики, виденные им на иконах.
Позже он открыл собственную столярную мастерскую. Он изготавливал окна и двери, нашивал потолки и стелил полы, делал иконостасы и даже гробы. Однако за последние он никогда не брал с людей денег - сочувствуя таким образом человеческой боли.
Служба в армии
Юношеские годы Арсений провел без попечений и в аскетических подвигах. Но вот пришли тяжелые годы греко-итальянской войны, оккупации, а потом и Гражданской войны. В это время он испытал немало трудностей, подвергся многим опасностям.
Во время оккупации многие бедняки приходили к его матери, чтобы обменять драгоценности или дорогие вещи на пару пригоршней муки. Мать Старца давала несчастным муку и хлеб, но взамен не брала с них ни денег, ни их семейных драгоценностей. Кира-Евлампия часто пекла хлеб, который быстро заканчивался, потому что она раздавала его голодающим. Брат Старца Рафаил бесплатно давал беднякам немного кукурузы или же менял кукурузу на оливковое масло, которое отдавал в церковь. Позже Старец сожалел, что из-за своего возраста он не мог в трудные годы голода и оккупации помогать людям больше - так, как он этого хотел.
Во время Гражданской войны коммунисты схватили Арсения и бросили его в тюрьму. Сидя в тюрьме, он очень мучался от блох и страшной тесноты. В одну маленькую камеру затолкали много заключенных. Старец вспоминал, что, когда все заключенные укладывались спать на пол, он "вклинивался" последним, с трудом втискивая между ними свое тело.
В тюрьме он подвергся и нравственному испытанию. Однажды коммунисты перевели его в одиночную камеру и привели туда двух почти раздетых девок-коммунисток. Арсений начал усиленно молиться Пресвятой Богородице и сразу ощутил «силу свыше», которая укрепила его. Он стал смотреть на девушек бесстрастно - подобно тому как Адам смотрел на Еву в Раю. Потом Арсений по-доброму поговорил с девушками. Те пришли в чувство, им стало стыдно, и, заплакав, они ушли.
1945 году Арсений был призван на службу Родине.
Полубатальон, в котором служил Арсений, принимал участие в боевых действиях. Невзгоды и испытания, которые пережили солдаты, кому-то могут показаться невероятными.
Старец рассказывал, что однажды, когда закончилось продовольствие, их пищей был снег. В другой раз они остались без пищи на тринадцать дней и выжили, питаясь лишь дикими каштанами. Еще чаще на их долю выпадали мучения от жажды, и тогда они были вынуждены утолять ее водой, застоявшейся в следах от лошадиных копыт. Самым страшным врагом был холод. Воины спали в палатках и по утрам, просыпаясь под снежными завалами, начинали считать обмороженных. Однажды утром Арсений мотыгой выкопал из-под снега двадцать шесть обмороженных сослуживцев. В другой раз их завалило снегом на трое суток, и он, как радист, посылал в штаб сигналы о помощи. Он и сам обморозил ноги, целые куски мяса отделялись, подобно древесной коре. Его отправили в госпиталь, и только милостью Божией он избежал ампутации.
Сравнивая пережитое им на войне с аскезой, совершенной в монашеские годы, он с самоукорением говорил: «Для Христа я не сделал ничего. Если бы такую же аскезу, как страдания на войне, я совершил как монах, то стал бы святым».
В марте 1950 года, отдав защите Родины около пяти лет своей жизни, Арсений получил свидетельство об увольнении в запас. В тот день он находился в селении Макрокоми близ города Ламия.
Когда он прощался со своим другом Пантелисом, тот стал звать его на Керкиру, чтобы построить дома по соседству и создать там семьи. Арсений отказался. Он ответил, что станет монахом.
Первое посещение Святой Горы и возвращение в Коницы
Недолго пробыв в Конице, Арсений в солдатской форме приехал на Святую Афонскую Гору. В первый день его приняли на ночлег в лаврской келье святого Иоанна Богослова - чуть пониже монастыря Кутлумуш. Арсений искал старца, чтобы отдать себя в послушание. Он посетил много калив, скитов и келий, так как склонялся к безмолвной жизни. Слыша, что где-то есть добродетельные старцы, он спешил с ними встретиться, подобно пчеле, спешащей на благоухание цветка.
В числе прочих он посетил одну келью в Кавсокаливии и остался там на какое-то время. Старец кельи, хотя уже имел послушника, стал просить: «Арсений, останься здесь, чтобы позаботиться обо мне в старости и закрыть мне глаза на смертном одре». От волнений и неудач в поисках такого старца, который извещал бы его внутренним извещением и которому он мог бы отдать себя в послушание, Арсений провел ночь без сна - в молитве и поклонах. Утром послушник старца сказал ему: «Ты стучал всю ночь ногой в пол, чтобы мы подумали, что ты делаешь поклоны?» Арсений ничего не ответил. Однако он удивился, что у брата были такие помыслы.
В Святой Анне он встретил епископа Милитупольского Иерофея. От усталости и волнений Арсений совершенно выбился из сил и очень похудел. Увидев его в таком состоянии, добродетельный архиерей принял его с любовью и предложил ему обед, поставив на стол, кроме прочего, полный стакан вина.
- Ваше Преосвященство, я не смогу его выпить, - стал отказываться Арсений.
- Пей, пей, - ответил епископ, - это вино пойдет тебе на пользу.
Он дал юноше полезные наставления и преподал ему свое благословение.
Несмотря на то что он не нашел того, чего искал, пройденные испытания пошли ему на пользу и многому научили. Подвергаясь опасности, - как он сам говорил - «потерять и тот немногий ум, который имел», Арсений решил по семейным обстоятельствам вернуться домой.
Как раз в это время он получил письмо от своего отца, который просил его о помощи. Старший брат женился, и отцу приходилось трудно. Осознавая ответственность и обязанности перед семьей - особенно перед младшими братьями и сестрами, - Арсений откликнулся на отцовскую просьбу.
Снова он начал трудиться плотником в Конице и в окрестных селениях. Он поддерживал отца материально и помогал ему в крестьянских полевых работах. Младшей сестре он купил швейную машинку и собрал для нее приданое - пятьдесят золотых монет.
Тайно он давал милостыню многим беднякам. Он помогал семьям, которые потеряли на войне близких, и безвозмездно делал им двери и окна. Он был любим всеми.
После армии он уже не ел мяса, оправдываясь перед другими тем, что оно якобы вызывает у него отвращение. На самом деле он избегал мясной пищи для того, чтобы приучить себя к условиям монашеской жизни. Живя в миру, он подвизался и вел себя так, словно был монахом. В то время он отпустил себе бороду.
Монашество
Учитывая опыт своего первого посещения Святой Горы, Арсений рассудительно решил пожить в общежительном монастыре, чтобы духовно опериться. Он рассчитывал попробовать остаться в монастыре Констамонит, потому что слышал, что это была безмолвная и аскетическая обитель. Однако в день его прибытия к Афону на южной стороне полуострова разыгрался шторм - и Арсений принял это как проявление Промысла Божия. Поэтому он сел на кораблик, который шел вдоль северного побережья, и вышел на берег в монастыре Эсфигмен (тогда эта обитель еще не была раскольнической). Он был принят игуменом Каллиником, положил установленный поклон и начал послушническое испытание.
Молодой послушник с радостью преуспевал в трудах общежительной жизни. Вначале ему дали послушание помощника в трапезной и в пекарне. Позже, узнав, что Арсений владеет плотницким ремеслом, ему дали послушание в столярной мастерской.
27 марта 1954 года после установленного испытания послушник Арсений был пострижен в монашество. Он принял рясофорный постриг и был переименован в Аверкия.
Когда Арсений пришел в Эсфигмен, он просил игумена позволить ему прожить там какое-то время, а затем - благословить его уйти на безмолвие. Игумен согласился.
В Кутлумушском скиту святого Пантелеймона, в каливе Введения во храм Пресвятой Богородицы подвизался добродетельный Старец - иеромонах Кирилл. Отец Аверкий, будучи привлечен его добродетелями, о которых он слышал от других, пришел к нему и попросился в послушники. Старец оставил его у себя. Они стали подвизаться вместе, и отец Аверкий надеялся остаться в послушниках у Старца навсегда.
Отец Аверкий искал безмолвной жизни, однако, оказав послушание Старцу, оказался в особножительном монастыре. Ему дали ответственное послушание келаря и трапезника. В его обязанности входило раздавать отцам продукты и вино.
Согласно архиву монастыря Филофей, отец Аверкий поступил в обитель 12 марта 1956 года. После года невидимых другим подвигов он был пострижен в мантию и переименован Паисием - в честь ревностного митрополита Кесарийского Паисия II, который был родом из Фарас. Постриг совершился 3 марта 1957 года. Восприемником при постриге был Старец Савва.
В Филофее состояние здоровья отца Аверкия начало ухудшаться. Монастырские старцы обеспокоились и летом 1956 года послали его на лечение в Коницу. После завершения лечения он Божьим Промыслом был направлен в монастырь Стомион.
Увидев, что его миссия в «мирской пустыне» закончена, и исполнив свой обет Пресвятой Богородице, Старец 30 сентября 1962 года окончательно оставил Стомион и удалился на Богошественную Гору Синай.
(Паисий Святогорец фото периода жизни на Синае до 1964 года)
Взяв благословение жить одному в пустыне, Старец переселился в келью святых Галактиона и Епистимии. Этот аскетирий состоит из маленького храмика и крохотной, продолжающей храм келейки.
В монастырь отец Паисий спускался каждое воскресенье, либо раз в пятнадцать дней. Он помогал читать и петь на службе, причащался. В монастыре у него была маленькая уединенная келейка в башне, где в прежние времена держали сосланных на Синай. Старец принимал участие в общих монастырских работах, плотничал и помогал братьям в обрезке масличных деревьев. Но, несмотря на свою помощь монастырю, он не обременял обитель ничем. Продукты, которые ему полагались, он раздавал остальным отцам. Он не брал себе даже ту скромную денежную сумму, на которую тогда имели право все насельники Синайского монастыря.
Позже Старец рассказывал: «Что я пережил там, наверху, от диавола за эти пятнадцать дней, нельзя выразить. Это невозможно себе представить! Я чувствовал себя так, словно был пригвожден ко Кресту. Потом, на второе воскресенье, я спустился в монастырь, чтобы быть на Божественной Литургии. Причастившись, я особым образом почувствовал вкус Божественного Причащения. Это были Тело и Кровь Христовы».
Рукоделием Старца была резьба по дереву. Деньгами, что старец выручал от рукоделия, он помогал семьям бедуинов, а также одному не имевшему родителей юноше, который учился на богословском факультете в Греции.
В конце концов, видя, что состояние его здоровья ухудшается, Старец принял решение покинуть сладкую Синайскую пустыню. Это решение далось ему с печалью. Он желал остаться на Синае навсегда, чтобы «молитися Богу в горе сей». Он полюбил Синай, потому что жил там истинной пустыннической жизнью. До конца своих дней Старец с чувством родства вспоминал о Синае. Он заботился, чтобы в Синайский монастырь шли новые монахи и эта обитель духовно сияла.
Возвратившись на Святую Афонскую Гору, Старец хотел поселиться в освященной пустыне Капсалы - безмолвной и подвижнической местности неподалеку от Кариеса. Но, не найдя на Капсале пригодной кельи, он - за послушание одному старцу - поселился в Иверском скиту - в каливе святых Архангелов (в омологии записана дата 12 мая 1964 г.). Живя в скиту, он с готовностью помогал братии и, если кто-то просил о помощи, с радостью спешил, желая облегчить тяготы каждого.
С батюшкой Тихоном отец Паисий познакомился, еще живя в Эсфигмене. Подвизаясь в Иверском скиту, он избрал отца Тихона своим Старцем, регулярно приходил к нему в келью, чтобы видеть его и советоваться с ним. «Когда ты примешь великую схиму?» - часто спрашивал его отец Тихон. «Когда на это будет благословение, Геронда, - отвечал отец Паисий. - Меня этот вопрос не беспокоит».
Однако теперь, после побуждений своего Старца, он согласился стать великосхимником. 11 января 1966 года в Ставроникитской каливе Честного Креста от честных рук батюшки Тихона отец Паисий принял великий и ангельский образ.
За десять дней до кончины он попросил своего послушника отца Паисия перейти к нему на келью. Старец Паисий пишет: «Эти последние десять дней, которые я провел рядом с ним, были для меня величайшим благословением Божиим, потому что я получил пользу большую, чем когда бы то ни было. Ведь мне была дана благоприятная возможность немного пожить его жизнью и узнать его лучше... Последнюю ночь он непрерывно, в течение трех часов держал свои руки на моей голове, благословлял меня и давал мне последнее целование».
(иеросхимонах Тихон (Голенков))
Старец Тихон почил 10 сентября 1968 года, заранее узнав о своей кончине и своими руками приготовив себе могилу.
Освободившись от попечений монастырского общежития, заручившись молитвой и примером своего Старца, отец Паисий наслаждался своим «сладким безмолвием» и общением с Богом, молясь о спасении мира и о том, чтобы пребывать в безвестности самому. Старец поселился в каливе Честного Креста.
Внешне жизнь Старца в каливе Честного Креста шла приблизительно так: с вечера он спал два-три часа, поднимался около полуночи и совершал Всенощное бдение. Утром, перед рассветом, немного отдыхал. Днем, если не было посетителей, занимался рукодельем: изготавливал под прессом тисненые иконки и кресты. Оставшиеся часы посвящал внимательному чтению духовных книг, молитве и ответам на многочисленные письма, в которых люди просили его молитв и задавали вопросы. Старец писал по нескольку часов в день, а когда темнело, зажигал свечу. Однако писем становилось все больше и больше, и поэтому где-то с 1977 года Старец решил на них не отвечать, за исключением безотлагательных и серьезных случаев.
Однако, год от года посетителей становилось все больше и больше. Люди со своими проблемами занимали Старца по многу часов в день. Он писал: «Я был простужен, с высокой температурой. С одной стороны, посетители поднимали мне температуру, но с другой - не давали мне умереть - потому что у меня не оставалось для этого времени».
Проведя одиннадцать подвижнических лет в каливе Честного Креста, отдавая себя все эти годы людям, Старец впоследствии решил уйти из этой кельи. Для ухода была серьезная духовная причина. Ища себе келью, Старец хотел поселиться на Капсале вместе со слепым румынским монахом старцем Миной, чтобы упокоить его старость. Но монастырь, которому принадлежала келья старца Мины, не дал на это благословение. Идя по капсальским тропам, Старец со слезами просил: «Пресвятая моя Богородица, у Тебя для всех находится место в Твоем саду - неужели не найдется для меня?»
27 февраля, в день, когда ранее ему было видение святой Евфимии, отец Паисий с помощью старца Иоакима нашел себе новое место для подвигов: келью «Панагуда». До этого «Панагуда» считалась домом при винограднике монастыря Кутлумуш. Это событие Старец воспринял как благословение святой Евфимии и с умилением благодарил Святую за ее заботу. Братья монастыря Кутлумуш, обрадованные переходом Старца, с готовностью удовлетворили его прошение и предоставили ему келью «Панагуда». Взяв из монастыря Ставроникита отпускную грамоту, Старец получил омологию на «Панагуду», которая с этого момента стала считаться не домом при монастырском винограднике, а отдельной кельей.
Теперь поток спешивших к Старцу паломников изменил направление и вместо кельи Честного Креста тек в «Панагуду». Этот поток становился все более и более полным. Прежде места вокруг «Панагуды» были тихими и безлюдными. Теперь можно было видеть, как люди разного возраста и общественного положения спускаются и поднимаются по тропе, пересекающей большой луг под Кутлумушским монастырем. Движение паломников особенно усиливалось в час, когда приходил автобус. Большинство пассажиров с нетерпением спешили к келье Старца, чтобы попасть к нему первыми, спрашивая встречавшихся на пути: «Мы правильно идем к отцу Паисию?», «Старец у себя?», «У него много людей?».
Старец принимал людей целый день. Он выносил им угощение и жертвовал многими часами своего времени, чтобы выслушать их, чтобы взять на себя их крест, их боль, чтобы дать им совет, отругать, исцелить или даже просто развлечь. При этом он совсем не брал в расчет того, что сам еще не отдыхал после Всенощного бдения, что был голоден, что ему хотелось пить, что он был больным и уставшим. Однако особенно дорого общение с народом обходилось ему, потому что оно прерывало и уменьшало его молитву, от которой он не мог оторваться. Старец в буквальном смысле слова был палим желанием безмолвия и непрерываемого общения с Богом. Однако его чуткое и полное любви сердце не позволяло оставить без утешения тех, кто к нему приходил, - «труждающихся и обремененных».
В 1982 году Старец посетил Святую Землю и «свято поклонился святыне». Это была его первая и единственная паломническая поездка в Иерусалим. Он с восхищением рассказывал о великой Благодати, которая разлита на Святой Земле, особенно на Голгофе и на Всесвятом Гробе Господнем.
Когда Старец поднялся для поклонения на Святую Гору Фавор, то, по его собственным словам, во время молитвы с ним «произошло одно событие». Потом Старец показал сторожу Фаворского храма точное место Божественного Преображения Спасителя.
В Назарете Старец увидел одного тайного христианина-еврея, который подошел, с благоговением сняв шапочку, к источнику Пресвятой Богородицы и выпил святой воды, стараясь остаться незамеченным. Старец говорил: «Среди евреев немало тайных христиан, которые боятся исповедать веру, чтобы не быть гонимыми. А впоследствии примут Крещение еще больше евреев, и они будут нашими лучшими друзьями».
«Христе мой, благослови меня...»
26 марта 1984 года со Старцем произошло событие, о котором спустя несколько дней он рассказывал так: «Устремив взор на икону Христа, я молился и вдруг почувствовал в себе какое-то изменение. Падая ниц, я воскликнул: "Христе мой, благослови меня!" Тут же я почувствовал благоухание, которое наполнило всю мою келью и долго не уходило. У меня там лежал пыльный, грязный коврик - так вот даже он стал благоухать. Я стоял на коленях и лобызал даже этот пыльный коврик».
Пресвятая Богородица
Старец рассказывал: «Прошлым Великим постом мне явилась Пресвятая Богородица. Она была облачена в белое. Она сказала, что в мире произойдет много всяких событий, поэтому мне надо позаботиться о том, чтобы сделать кое-что...»
Пресвятая Богородица явилась Старцу возле северо-восточного угла его каливы. Увидев Божию Матерь, Старец смиренно произнес: «Пресвятая моя Богородица, и место это грязное, и сам я грязный». Однако после того явления он благоговел даже перед местом, на котором стояли ноги Пречистой Богоматери. Он хотел посадить на этом месте цветы, чтобы туда никто не наступал. В Часослове под 21 февраля он так, чтобы никто не понял, с сокращениями, сделал запись об этом чудесном событии:
То есть:
«Пресвятая Богородица! В десять тридцать перед полуночью, Вся в белом, в сияющих одеждах...»
Однажды, когда Старец штамповал на прессовальном станке деревянные иконки, от перенапряжения у него открылась грыжа. Внутренняя оболочка его брюшной полости разорвалась подобно куску ткани. Так, ко многим крестам Старца добавился еще и этот.
Это состояние продолжилось несколько лет. Старец претерпевал невообразимые страдания. Ему было очень больно, но внешне он этого не показывал. Ложиться на правый бок он уже не мог. Свое монашеское правило он выполнял, но делал это с трудом и с болью.
Наконец перевязанный особым медицинским поясом, с палочкой, немощный и страдающий Старец выехал с Афона, желая отправиться на Синай. Но врач, который осмотрел его в Суроти, не позволил ему продолжить путешествие. Требовалась срочная операция. Состояние Старца было критическим, медлить было уже нельзя.
Таким образом, несмотря на свое нежелание, вместо Синая Старец оказался на операционном столе. Операция прошла успешно.
БОЛЕЗНЬ И БЛАЖЕННАЯ КОНЧИНА
В последние годы кишечные кровотечения стали мучить Старца все чаще и чаще. Он дошел до того, что ходил в туалет до девятнадцати раз за ночь. В его кишечнике ничего не было - из него шла только кровь. Врачи не могли с точностью назвать причину этих кровотечений, потому что ехать на обследование Старец отказывался.
Во вторую Неделю Великого поста 1993 года во время Божественной Литургии, которая совершалась в церковке его каливы, истощение Старца дошло до предела. Вдруг он начал тяжело дышать, его глаза широко открылись, какое-то время его дыхание было похоже на предсмертные хрипы. Однако от благоговения он не согласился сесть и остался стоять на ногах. Потеряв сознание, он стал падать вперед перед собой, но отцы, стоявшие рядом, успели его подхватить.
Каждый год Старец праздновал память преподобного Христодула в одной находившейся по соседству келье, где жили его духовные чада - монахи. В 1993 году, как обычно, он пришел в эту келью на престольный праздник. После праздника Старец пошел в монастырь Кутлумуш поздравить игумена обители архимандрита Христодула с днем Ангела. На следующий день, 22 октября 1993 года, Старец выехал со Святой Афонской Горы - как он обычно это делал последние годы, чтобы быть в монастыре Суроти в день памяти преподобного Арсения Каппадокийского. Однако, этот выезд Старца с Афона был для него последним. На Святую Гору он уже не вернулся - даже после своей кончины.
В Суроти Старец присутствовал на Всенощном бдении и, как обычно, остался там еще на несколько дней, чтобы принять сестер и мирян, которые нуждались в его окормлении. После этого он хотел вернуться на Афон. Но тут ко множеству его немощей добавилась еще одна: заворот кишок. Кишечник перекрылся и даже кровотечения на время прекратились. Тогда, против своей воли, он был вынужден уступить просьбам лечь на обследование в больницу.
В дальнейшем его болезнь развивалась следующим образом: в больнице «Теагенион» врачи убедились, что у Старца запущенная стадия рака. По предположению врачей, рак начался у Старца еще шесть лет назад, но метастаз не было.
Четвертого февраля 1994 года (н. ст.) Старцу была сделана операция. Опухоль толстой кишки была удалена, однако болезнь стремительно развивалась. Рак дал метастазы на печень и на легкие.
Все время Старец смиренно подчинялся указаниям медиков. Но однажды он позвал врача и сказал ему:
- На этом мы лечение прекратим.
- Почему, Геронда?
- Сейчас слушаться меня будешь ты. Скажи им, чтобы они остановились. А то я не могу ничего делать. Вчера я захотел помолиться на коленях и не смог. Я не могу никого видеть. Моя миссия закончена. Это все. На этом вы меня оставите.
- Геронда, Ваша печень сильно увеличилась в объеме, и она у Вас болит, - сказал я (по воспоминаниям врача) ему, - потому что рак дал на нее жуткие метастазы.
Старец улыбнулся:
- Ну, печень - это предмет моей гордости. Она меня довела до семидесяти лет, и сейчас она же, так быстро, как только может, отсылает меня туда, куда мне надо уйти. Так что насчет этого не расстраивайся, все у меня прекрасно».
Он прекратил принимать людей. Зная о приближающейся кончине, он не желал, чтобы даже сестры входили в его келью.
Его последняя ночь была мученической. В боли он призывал Пресвятую Богородицу. «Сладкая моя Панагия», - говорил он. Потом потерял сознание и около двух часов был без чувств. Придя в себя, он угасающим голосом произнес: «Мученичество, настоящее мученичество». После этого он мирно испустил дух. Был вторник, 12 июля 1994 года (н. ст.) одиннадцать часов утра. По старому календарю - 29 июня, память святых первоверховных апостолов Петра и Павла.
Старец был погребен за алтарем храма преподобного Арсения Каппадокийского.
(могила прп. Паисия Святогорца в монастыре св. апостола Иоанна Богослова в Суроти)
Преподобный отче Паисий, моли Бога о нас!
Тропарь преподобному Паисию Святогорцу
глас 5
Боже́ственныя любве́ о́гнь прие́мый, / превосходящим по́двигом вда́лся еси́ весь Бо́гови, / и утеше́ние мно́гим лю́дем был еси́, / словесы́ боже́ственными наказу́яй, / моли́твами чудотворя́й, / Паи́сие Богоно́се, / и ны́не мо́лишися непреста́нно // о всем ми́ре, преподо́бне.
Кондак преподобному Паисию Святогорцу
глас 8
А́нгельски на земли́ пожи́вый, / любо́вию просия́л еси́, преподо́бне Паи́сие, / мона́хов вели́кое утвержде́ние, / ве́рных к житию́ свято́му вождь, / вселе́нныя же утеше́ние сладча́йшее показа́лся еси, / сего́ ра́ди зове́м ти: // ра́дуйся, о́тче всеми́рный.
Преподобный Паисий Святогорец (Эзнепидис) (греч. Παΐσιος Αγιορείτης, мирское имя Арсениос Эзнепидис, греч. Αρσένιος Εζνεπίδης)
13 января 2015 года Священный Синод Константинопольской Православной Церкви причислил преподобного Паисия Святогорца к лику святых, о чем Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла уведомил Святейший Патриарх Константинопольский Варфоломей своим письмом от 28 января 2015 года.
А уже 5 мая сего года и Русская Православная Церковь внесла имя преподобного Паисия в месяцеслов:
http://filin-dimitry.livejournal.com/493287.html
Для меня, как и для многих православных не только греков, для которых старец Паисий давно святой, но и наших соотечественников этот угодник Божий стал тем, кто сильно помог в понимании того, что в нашей жизни не бывает мелочей и чего-то «не важного». Все важно для спасения, все самое малое… оттого такую ценность имеет для нас Предание Церкви, бесценный опыт жизни подвижников и богослужение. Оттого так важно все это беречь и ценить и относиться как к святыне. Отец Паисий умел простыми словами донести до самого сердца самое необходимое…но, наверное, оттого и доходили его слова до глубины, что исходили они из уст святого.
Краткое Житие
Детские годы
Геронда Паисий, в миру Арсений Езнепидис, родился в Фарасах Каппадокийских, в Малой Азии, 25 июля 1924 года. Его отца звали Продромос. Он был благочестивым человеком и патриотом, из-за чего его семья подвергалась опасности от турецких фанатиков-мусульман. Мать старца звали Евлампией.
[Из книги иеромонаха Исаака «Житие старца Паисия Святогорца»]:
Есть в Кессарии Каппадокийской местечко Фарасы (по-турецки теперь - Камлица), которое включает в себя несколько небольших сел, бывших до обмена населением 1924 года (когда жившие в Греции турки переселились в Турцию, а жившие в Турции греки - в Грецию) оплотом православной веры в каппадокийской земле. Фарасиоты были продолжателями аскетического Предания, которому положили начало великие Отцы - каппадокийцы. Так, значительная часть жителей этой области весь год в многодневны посты и постные дни вкушали пищу и пили воду один раз в день - в девятом часу по византийскому времени (т.е. в три часа пополудни). Одним из последних, кто следовал этому Преданию и кто также, вместе с сельчанами покинул Родину и уехал в Грецию был приходской священник Фарас - святой Арсений Каппадокийский, получивший от односельчан прозвище Хаджи-эфенди, за то, что он пять раз совершал паломничество на Святую Землю.
Жила в Фарасах и окормлялась у прп. Арсения одна благочестивая семья - Продромус и Евлогия Феодосиу (первоначальная фамилия мужа была Хаджидигенис, но из-за преследования турок он был вынужден взять как фамилию имя деда, которого звали Феодосий). Впоследствии Продромус еще раз был вынужден сменить фамилию, и стал называться Эзнепидис (иностранец).
В семье Продромуса и Евлогии родилось десять детей, правда, два их первенца - две дочери умерли в младенчестве. Когда прп. Арсений крестил их следующего ребенка, он посоветовал дать ему имя Зоя (третьим ребенком тоже была девочка), что переводится как «жизнь», и с тех пор больше никто из детей семейства не умирал.
Когда в семействе родился восьмой ребенок- мальчик, то родители хотели дать ему имя деда - Христос. Однако преподобный Арсений сказал бабушке младенца:
- Послушай, Хаджианна, ведь я крестил тебе столько детей! Неужели ты не дашь хоть одному из них мое имя?
А родителям преподобный Арсений сказал:
- Хорошо, вот вы хотите оставить кого-то, кто пошел бы по стопам деда. А разве я не хочу оставить монаха, который пошел бы по моим стопам?
И, повернувшись к крестной матери, произнес:
- Скажи: Арсений..
Так началась жизнь нового человека, получившего в монашеском постриге на Святой Горе Афон имя Аверкий. А мы знаем его по тому имени, с которым монаха Аверкия, в крещении Арсения, постригли в Великую схиму - Паисий.
В том же году, когда родился Старец, произошел Обмен Населением и греки Малой Азии были с корнем вырваны из родного отеческого края. Вместе с остальными фарасиотами и преподобным Арсением семья Старца отправилась в горький путь эмиграции. На корабле, в давке и толчее, кто-то наступил на младенца, и его жизни угрожала опасность. Но Бог сохранил избранного Своего живым, потому что ему предстояло стать поводырем многих душ в Небесное Царство. Потом сам Старец - разумеется, по смирению - говорил: «Если бы я умер тогда - только что получив Благодать Святого Крещения, - то меня бросили бы в море и мое тело съели бы рыбы. Какая-нибудь рыбешка сказала бы мне за это, по крайней мере, "спасибо", и моя душа пошла бы в Рай». Старец подразумевал, что, оставшись в живых, он якобы не сделал ничего доброго.
Приплыв в Грецию, беженцы недолгое время пробыли в порту Пирея, а затем были переведены в крепость острова Керкира, где преподобный Арсений скончался и был погребен, согласно его собственным пророческим словам: «Я проживу в Греции сорок дней и умру на острове».
(О старом кладбище г. Керкиры и о том, как мы оказались у могилы прп. Арсения Капподокийского, можно почитать тут:
http://filin-dimitry.livejournal.com/4288.html)
(могила прп. Арсения Капподокийского на о. Корфу)
С Керкиры беженцы перебрались сначала в одно селение недалеко от Игуменицы, а окончательно осели в Конице.
Выучившись хорошо читать, Арсений раздобыл Священное Писание и каждый день читал Святое Евангелие. Также он где-то доставал Жития Святых и читал их, получая истинное наслаждение. Он собрал целую коробку с Житиями. Возвращаясь из школы, он не хотел даже есть - сперва бежал к своей коробке, доставал какое-нибудь Житие и зачитывался.
Врожденное призвание к монашеству проявилось в Арсении рано. Он чувствовал великую любовь к Богу, и его молитва была выражением этой любви. Под великие праздники он не ложился спать, зажигал лампадку и молился, всю ночь простаивая на ногах. Старший брат не давал ему вставать по ночам и читать Псалтирь, силком укладывая в кровать и закутывая одеялами. Но, в конечном итоге, все чинимые братом препятствия не только не сломили ревности Арсения, но еще и приумножили его любовь к Богу.
Когда Арсения спрашивали, кем он станет, когда вырастет, он с твердостью отвечал: «Монахом». Бог устроил так, что, вступив на добрый путь еще ребенком, Арсений впоследствии не мучался вопросом о том, какую жизнь ему избрать. Перед ним открывался только один путь - ангельская жизнь иноков.
Начальную школу юный Арсений закончил с общим баллом восемь и с примерным поведением. Однако гимназии в Конице не было, и учиться дальше он не стал. Ему хотелось стать плотником, потому что он полюбил ремесло нашего Господа.
Работая вместе со старшим мастером в разных домах, Арсений не садился есть вместе с ним, но под каким-нибудь предлогом шел домой, быстро обедал и бегом возвращался. Потом его мастер и учитель понял, что он делал это для того, чтобы не нарушать поста.
Хорошо выучившись плотницкому ремеслу, Арсений сделал в родительский дом прекрасный иконостас и Крест - похожий на те, которые держат в руках Святые Мученики, виденные им на иконах.
Позже он открыл собственную столярную мастерскую. Он изготавливал окна и двери, нашивал потолки и стелил полы, делал иконостасы и даже гробы. Однако за последние он никогда не брал с людей денег - сочувствуя таким образом человеческой боли.
Служба в армии
Юношеские годы Арсений провел без попечений и в аскетических подвигах. Но вот пришли тяжелые годы греко-итальянской войны, оккупации, а потом и Гражданской войны. В это время он испытал немало трудностей, подвергся многим опасностям.
Во время оккупации многие бедняки приходили к его матери, чтобы обменять драгоценности или дорогие вещи на пару пригоршней муки. Мать Старца давала несчастным муку и хлеб, но взамен не брала с них ни денег, ни их семейных драгоценностей. Кира-Евлампия часто пекла хлеб, который быстро заканчивался, потому что она раздавала его голодающим. Брат Старца Рафаил бесплатно давал беднякам немного кукурузы или же менял кукурузу на оливковое масло, которое отдавал в церковь. Позже Старец сожалел, что из-за своего возраста он не мог в трудные годы голода и оккупации помогать людям больше - так, как он этого хотел.
Во время Гражданской войны коммунисты схватили Арсения и бросили его в тюрьму. Сидя в тюрьме, он очень мучался от блох и страшной тесноты. В одну маленькую камеру затолкали много заключенных. Старец вспоминал, что, когда все заключенные укладывались спать на пол, он "вклинивался" последним, с трудом втискивая между ними свое тело.
В тюрьме он подвергся и нравственному испытанию. Однажды коммунисты перевели его в одиночную камеру и привели туда двух почти раздетых девок-коммунисток. Арсений начал усиленно молиться Пресвятой Богородице и сразу ощутил «силу свыше», которая укрепила его. Он стал смотреть на девушек бесстрастно - подобно тому как Адам смотрел на Еву в Раю. Потом Арсений по-доброму поговорил с девушками. Те пришли в чувство, им стало стыдно, и, заплакав, они ушли.
1945 году Арсений был призван на службу Родине.
Полубатальон, в котором служил Арсений, принимал участие в боевых действиях. Невзгоды и испытания, которые пережили солдаты, кому-то могут показаться невероятными.
Старец рассказывал, что однажды, когда закончилось продовольствие, их пищей был снег. В другой раз они остались без пищи на тринадцать дней и выжили, питаясь лишь дикими каштанами. Еще чаще на их долю выпадали мучения от жажды, и тогда они были вынуждены утолять ее водой, застоявшейся в следах от лошадиных копыт. Самым страшным врагом был холод. Воины спали в палатках и по утрам, просыпаясь под снежными завалами, начинали считать обмороженных. Однажды утром Арсений мотыгой выкопал из-под снега двадцать шесть обмороженных сослуживцев. В другой раз их завалило снегом на трое суток, и он, как радист, посылал в штаб сигналы о помощи. Он и сам обморозил ноги, целые куски мяса отделялись, подобно древесной коре. Его отправили в госпиталь, и только милостью Божией он избежал ампутации.
Сравнивая пережитое им на войне с аскезой, совершенной в монашеские годы, он с самоукорением говорил: «Для Христа я не сделал ничего. Если бы такую же аскезу, как страдания на войне, я совершил как монах, то стал бы святым».
В марте 1950 года, отдав защите Родины около пяти лет своей жизни, Арсений получил свидетельство об увольнении в запас. В тот день он находился в селении Макрокоми близ города Ламия.
Когда он прощался со своим другом Пантелисом, тот стал звать его на Керкиру, чтобы построить дома по соседству и создать там семьи. Арсений отказался. Он ответил, что станет монахом.
Первое посещение Святой Горы и возвращение в Коницы
Недолго пробыв в Конице, Арсений в солдатской форме приехал на Святую Афонскую Гору. В первый день его приняли на ночлег в лаврской келье святого Иоанна Богослова - чуть пониже монастыря Кутлумуш. Арсений искал старца, чтобы отдать себя в послушание. Он посетил много калив, скитов и келий, так как склонялся к безмолвной жизни. Слыша, что где-то есть добродетельные старцы, он спешил с ними встретиться, подобно пчеле, спешащей на благоухание цветка.
В числе прочих он посетил одну келью в Кавсокаливии и остался там на какое-то время. Старец кельи, хотя уже имел послушника, стал просить: «Арсений, останься здесь, чтобы позаботиться обо мне в старости и закрыть мне глаза на смертном одре». От волнений и неудач в поисках такого старца, который извещал бы его внутренним извещением и которому он мог бы отдать себя в послушание, Арсений провел ночь без сна - в молитве и поклонах. Утром послушник старца сказал ему: «Ты стучал всю ночь ногой в пол, чтобы мы подумали, что ты делаешь поклоны?» Арсений ничего не ответил. Однако он удивился, что у брата были такие помыслы.
В Святой Анне он встретил епископа Милитупольского Иерофея. От усталости и волнений Арсений совершенно выбился из сил и очень похудел. Увидев его в таком состоянии, добродетельный архиерей принял его с любовью и предложил ему обед, поставив на стол, кроме прочего, полный стакан вина.
- Ваше Преосвященство, я не смогу его выпить, - стал отказываться Арсений.
- Пей, пей, - ответил епископ, - это вино пойдет тебе на пользу.
Он дал юноше полезные наставления и преподал ему свое благословение.
Несмотря на то что он не нашел того, чего искал, пройденные испытания пошли ему на пользу и многому научили. Подвергаясь опасности, - как он сам говорил - «потерять и тот немногий ум, который имел», Арсений решил по семейным обстоятельствам вернуться домой.
Как раз в это время он получил письмо от своего отца, который просил его о помощи. Старший брат женился, и отцу приходилось трудно. Осознавая ответственность и обязанности перед семьей - особенно перед младшими братьями и сестрами, - Арсений откликнулся на отцовскую просьбу.
Снова он начал трудиться плотником в Конице и в окрестных селениях. Он поддерживал отца материально и помогал ему в крестьянских полевых работах. Младшей сестре он купил швейную машинку и собрал для нее приданое - пятьдесят золотых монет.
Тайно он давал милостыню многим беднякам. Он помогал семьям, которые потеряли на войне близких, и безвозмездно делал им двери и окна. Он был любим всеми.
После армии он уже не ел мяса, оправдываясь перед другими тем, что оно якобы вызывает у него отвращение. На самом деле он избегал мясной пищи для того, чтобы приучить себя к условиям монашеской жизни. Живя в миру, он подвизался и вел себя так, словно был монахом. В то время он отпустил себе бороду.
Монашество
Учитывая опыт своего первого посещения Святой Горы, Арсений рассудительно решил пожить в общежительном монастыре, чтобы духовно опериться. Он рассчитывал попробовать остаться в монастыре Констамонит, потому что слышал, что это была безмолвная и аскетическая обитель. Однако в день его прибытия к Афону на южной стороне полуострова разыгрался шторм - и Арсений принял это как проявление Промысла Божия. Поэтому он сел на кораблик, который шел вдоль северного побережья, и вышел на берег в монастыре Эсфигмен (тогда эта обитель еще не была раскольнической). Он был принят игуменом Каллиником, положил установленный поклон и начал послушническое испытание.
Молодой послушник с радостью преуспевал в трудах общежительной жизни. Вначале ему дали послушание помощника в трапезной и в пекарне. Позже, узнав, что Арсений владеет плотницким ремеслом, ему дали послушание в столярной мастерской.
27 марта 1954 года после установленного испытания послушник Арсений был пострижен в монашество. Он принял рясофорный постриг и был переименован в Аверкия.
Когда Арсений пришел в Эсфигмен, он просил игумена позволить ему прожить там какое-то время, а затем - благословить его уйти на безмолвие. Игумен согласился.
В Кутлумушском скиту святого Пантелеймона, в каливе Введения во храм Пресвятой Богородицы подвизался добродетельный Старец - иеромонах Кирилл. Отец Аверкий, будучи привлечен его добродетелями, о которых он слышал от других, пришел к нему и попросился в послушники. Старец оставил его у себя. Они стали подвизаться вместе, и отец Аверкий надеялся остаться в послушниках у Старца навсегда.
Отец Аверкий искал безмолвной жизни, однако, оказав послушание Старцу, оказался в особножительном монастыре. Ему дали ответственное послушание келаря и трапезника. В его обязанности входило раздавать отцам продукты и вино.
Согласно архиву монастыря Филофей, отец Аверкий поступил в обитель 12 марта 1956 года. После года невидимых другим подвигов он был пострижен в мантию и переименован Паисием - в честь ревностного митрополита Кесарийского Паисия II, который был родом из Фарас. Постриг совершился 3 марта 1957 года. Восприемником при постриге был Старец Савва.
В Филофее состояние здоровья отца Аверкия начало ухудшаться. Монастырские старцы обеспокоились и летом 1956 года послали его на лечение в Коницу. После завершения лечения он Божьим Промыслом был направлен в монастырь Стомион.
Увидев, что его миссия в «мирской пустыне» закончена, и исполнив свой обет Пресвятой Богородице, Старец 30 сентября 1962 года окончательно оставил Стомион и удалился на Богошественную Гору Синай.
(Паисий Святогорец фото периода жизни на Синае до 1964 года)
Взяв благословение жить одному в пустыне, Старец переселился в келью святых Галактиона и Епистимии. Этот аскетирий состоит из маленького храмика и крохотной, продолжающей храм келейки.
В монастырь отец Паисий спускался каждое воскресенье, либо раз в пятнадцать дней. Он помогал читать и петь на службе, причащался. В монастыре у него была маленькая уединенная келейка в башне, где в прежние времена держали сосланных на Синай. Старец принимал участие в общих монастырских работах, плотничал и помогал братьям в обрезке масличных деревьев. Но, несмотря на свою помощь монастырю, он не обременял обитель ничем. Продукты, которые ему полагались, он раздавал остальным отцам. Он не брал себе даже ту скромную денежную сумму, на которую тогда имели право все насельники Синайского монастыря.
Позже Старец рассказывал: «Что я пережил там, наверху, от диавола за эти пятнадцать дней, нельзя выразить. Это невозможно себе представить! Я чувствовал себя так, словно был пригвожден ко Кресту. Потом, на второе воскресенье, я спустился в монастырь, чтобы быть на Божественной Литургии. Причастившись, я особым образом почувствовал вкус Божественного Причащения. Это были Тело и Кровь Христовы».
Рукоделием Старца была резьба по дереву. Деньгами, что старец выручал от рукоделия, он помогал семьям бедуинов, а также одному не имевшему родителей юноше, который учился на богословском факультете в Греции.
В конце концов, видя, что состояние его здоровья ухудшается, Старец принял решение покинуть сладкую Синайскую пустыню. Это решение далось ему с печалью. Он желал остаться на Синае навсегда, чтобы «молитися Богу в горе сей». Он полюбил Синай, потому что жил там истинной пустыннической жизнью. До конца своих дней Старец с чувством родства вспоминал о Синае. Он заботился, чтобы в Синайский монастырь шли новые монахи и эта обитель духовно сияла.
Возвратившись на Святую Афонскую Гору, Старец хотел поселиться в освященной пустыне Капсалы - безмолвной и подвижнической местности неподалеку от Кариеса. Но, не найдя на Капсале пригодной кельи, он - за послушание одному старцу - поселился в Иверском скиту - в каливе святых Архангелов (в омологии записана дата 12 мая 1964 г.). Живя в скиту, он с готовностью помогал братии и, если кто-то просил о помощи, с радостью спешил, желая облегчить тяготы каждого.
С батюшкой Тихоном отец Паисий познакомился, еще живя в Эсфигмене. Подвизаясь в Иверском скиту, он избрал отца Тихона своим Старцем, регулярно приходил к нему в келью, чтобы видеть его и советоваться с ним. «Когда ты примешь великую схиму?» - часто спрашивал его отец Тихон. «Когда на это будет благословение, Геронда, - отвечал отец Паисий. - Меня этот вопрос не беспокоит».
Однако теперь, после побуждений своего Старца, он согласился стать великосхимником. 11 января 1966 года в Ставроникитской каливе Честного Креста от честных рук батюшки Тихона отец Паисий принял великий и ангельский образ.
За десять дней до кончины он попросил своего послушника отца Паисия перейти к нему на келью. Старец Паисий пишет: «Эти последние десять дней, которые я провел рядом с ним, были для меня величайшим благословением Божиим, потому что я получил пользу большую, чем когда бы то ни было. Ведь мне была дана благоприятная возможность немного пожить его жизнью и узнать его лучше... Последнюю ночь он непрерывно, в течение трех часов держал свои руки на моей голове, благословлял меня и давал мне последнее целование».
(иеросхимонах Тихон (Голенков))
Старец Тихон почил 10 сентября 1968 года, заранее узнав о своей кончине и своими руками приготовив себе могилу.
Освободившись от попечений монастырского общежития, заручившись молитвой и примером своего Старца, отец Паисий наслаждался своим «сладким безмолвием» и общением с Богом, молясь о спасении мира и о том, чтобы пребывать в безвестности самому. Старец поселился в каливе Честного Креста.
Внешне жизнь Старца в каливе Честного Креста шла приблизительно так: с вечера он спал два-три часа, поднимался около полуночи и совершал Всенощное бдение. Утром, перед рассветом, немного отдыхал. Днем, если не было посетителей, занимался рукодельем: изготавливал под прессом тисненые иконки и кресты. Оставшиеся часы посвящал внимательному чтению духовных книг, молитве и ответам на многочисленные письма, в которых люди просили его молитв и задавали вопросы. Старец писал по нескольку часов в день, а когда темнело, зажигал свечу. Однако писем становилось все больше и больше, и поэтому где-то с 1977 года Старец решил на них не отвечать, за исключением безотлагательных и серьезных случаев.
Однако, год от года посетителей становилось все больше и больше. Люди со своими проблемами занимали Старца по многу часов в день. Он писал: «Я был простужен, с высокой температурой. С одной стороны, посетители поднимали мне температуру, но с другой - не давали мне умереть - потому что у меня не оставалось для этого времени».
Проведя одиннадцать подвижнических лет в каливе Честного Креста, отдавая себя все эти годы людям, Старец впоследствии решил уйти из этой кельи. Для ухода была серьезная духовная причина. Ища себе келью, Старец хотел поселиться на Капсале вместе со слепым румынским монахом старцем Миной, чтобы упокоить его старость. Но монастырь, которому принадлежала келья старца Мины, не дал на это благословение. Идя по капсальским тропам, Старец со слезами просил: «Пресвятая моя Богородица, у Тебя для всех находится место в Твоем саду - неужели не найдется для меня?»
27 февраля, в день, когда ранее ему было видение святой Евфимии, отец Паисий с помощью старца Иоакима нашел себе новое место для подвигов: келью «Панагуда». До этого «Панагуда» считалась домом при винограднике монастыря Кутлумуш. Это событие Старец воспринял как благословение святой Евфимии и с умилением благодарил Святую за ее заботу. Братья монастыря Кутлумуш, обрадованные переходом Старца, с готовностью удовлетворили его прошение и предоставили ему келью «Панагуда». Взяв из монастыря Ставроникита отпускную грамоту, Старец получил омологию на «Панагуду», которая с этого момента стала считаться не домом при монастырском винограднике, а отдельной кельей.
Теперь поток спешивших к Старцу паломников изменил направление и вместо кельи Честного Креста тек в «Панагуду». Этот поток становился все более и более полным. Прежде места вокруг «Панагуды» были тихими и безлюдными. Теперь можно было видеть, как люди разного возраста и общественного положения спускаются и поднимаются по тропе, пересекающей большой луг под Кутлумушским монастырем. Движение паломников особенно усиливалось в час, когда приходил автобус. Большинство пассажиров с нетерпением спешили к келье Старца, чтобы попасть к нему первыми, спрашивая встречавшихся на пути: «Мы правильно идем к отцу Паисию?», «Старец у себя?», «У него много людей?».
Старец принимал людей целый день. Он выносил им угощение и жертвовал многими часами своего времени, чтобы выслушать их, чтобы взять на себя их крест, их боль, чтобы дать им совет, отругать, исцелить или даже просто развлечь. При этом он совсем не брал в расчет того, что сам еще не отдыхал после Всенощного бдения, что был голоден, что ему хотелось пить, что он был больным и уставшим. Однако особенно дорого общение с народом обходилось ему, потому что оно прерывало и уменьшало его молитву, от которой он не мог оторваться. Старец в буквальном смысле слова был палим желанием безмолвия и непрерываемого общения с Богом. Однако его чуткое и полное любви сердце не позволяло оставить без утешения тех, кто к нему приходил, - «труждающихся и обремененных».
В 1982 году Старец посетил Святую Землю и «свято поклонился святыне». Это была его первая и единственная паломническая поездка в Иерусалим. Он с восхищением рассказывал о великой Благодати, которая разлита на Святой Земле, особенно на Голгофе и на Всесвятом Гробе Господнем.
Когда Старец поднялся для поклонения на Святую Гору Фавор, то, по его собственным словам, во время молитвы с ним «произошло одно событие». Потом Старец показал сторожу Фаворского храма точное место Божественного Преображения Спасителя.
В Назарете Старец увидел одного тайного христианина-еврея, который подошел, с благоговением сняв шапочку, к источнику Пресвятой Богородицы и выпил святой воды, стараясь остаться незамеченным. Старец говорил: «Среди евреев немало тайных христиан, которые боятся исповедать веру, чтобы не быть гонимыми. А впоследствии примут Крещение еще больше евреев, и они будут нашими лучшими друзьями».
«Христе мой, благослови меня...»
26 марта 1984 года со Старцем произошло событие, о котором спустя несколько дней он рассказывал так: «Устремив взор на икону Христа, я молился и вдруг почувствовал в себе какое-то изменение. Падая ниц, я воскликнул: "Христе мой, благослови меня!" Тут же я почувствовал благоухание, которое наполнило всю мою келью и долго не уходило. У меня там лежал пыльный, грязный коврик - так вот даже он стал благоухать. Я стоял на коленях и лобызал даже этот пыльный коврик».
Пресвятая Богородица
Старец рассказывал: «Прошлым Великим постом мне явилась Пресвятая Богородица. Она была облачена в белое. Она сказала, что в мире произойдет много всяких событий, поэтому мне надо позаботиться о том, чтобы сделать кое-что...»
Пресвятая Богородица явилась Старцу возле северо-восточного угла его каливы. Увидев Божию Матерь, Старец смиренно произнес: «Пресвятая моя Богородица, и место это грязное, и сам я грязный». Однако после того явления он благоговел даже перед местом, на котором стояли ноги Пречистой Богоматери. Он хотел посадить на этом месте цветы, чтобы туда никто не наступал. В Часослове под 21 февраля он так, чтобы никто не понял, с сокращениями, сделал запись об этом чудесном событии:
То есть:
«Пресвятая Богородица! В десять тридцать перед полуночью, Вся в белом, в сияющих одеждах...»
Однажды, когда Старец штамповал на прессовальном станке деревянные иконки, от перенапряжения у него открылась грыжа. Внутренняя оболочка его брюшной полости разорвалась подобно куску ткани. Так, ко многим крестам Старца добавился еще и этот.
Это состояние продолжилось несколько лет. Старец претерпевал невообразимые страдания. Ему было очень больно, но внешне он этого не показывал. Ложиться на правый бок он уже не мог. Свое монашеское правило он выполнял, но делал это с трудом и с болью.
Наконец перевязанный особым медицинским поясом, с палочкой, немощный и страдающий Старец выехал с Афона, желая отправиться на Синай. Но врач, который осмотрел его в Суроти, не позволил ему продолжить путешествие. Требовалась срочная операция. Состояние Старца было критическим, медлить было уже нельзя.
Таким образом, несмотря на свое нежелание, вместо Синая Старец оказался на операционном столе. Операция прошла успешно.
БОЛЕЗНЬ И БЛАЖЕННАЯ КОНЧИНА
В последние годы кишечные кровотечения стали мучить Старца все чаще и чаще. Он дошел до того, что ходил в туалет до девятнадцати раз за ночь. В его кишечнике ничего не было - из него шла только кровь. Врачи не могли с точностью назвать причину этих кровотечений, потому что ехать на обследование Старец отказывался.
Во вторую Неделю Великого поста 1993 года во время Божественной Литургии, которая совершалась в церковке его каливы, истощение Старца дошло до предела. Вдруг он начал тяжело дышать, его глаза широко открылись, какое-то время его дыхание было похоже на предсмертные хрипы. Однако от благоговения он не согласился сесть и остался стоять на ногах. Потеряв сознание, он стал падать вперед перед собой, но отцы, стоявшие рядом, успели его подхватить.
Каждый год Старец праздновал память преподобного Христодула в одной находившейся по соседству келье, где жили его духовные чада - монахи. В 1993 году, как обычно, он пришел в эту келью на престольный праздник. После праздника Старец пошел в монастырь Кутлумуш поздравить игумена обители архимандрита Христодула с днем Ангела. На следующий день, 22 октября 1993 года, Старец выехал со Святой Афонской Горы - как он обычно это делал последние годы, чтобы быть в монастыре Суроти в день памяти преподобного Арсения Каппадокийского. Однако, этот выезд Старца с Афона был для него последним. На Святую Гору он уже не вернулся - даже после своей кончины.
В Суроти Старец присутствовал на Всенощном бдении и, как обычно, остался там еще на несколько дней, чтобы принять сестер и мирян, которые нуждались в его окормлении. После этого он хотел вернуться на Афон. Но тут ко множеству его немощей добавилась еще одна: заворот кишок. Кишечник перекрылся и даже кровотечения на время прекратились. Тогда, против своей воли, он был вынужден уступить просьбам лечь на обследование в больницу.
В дальнейшем его болезнь развивалась следующим образом: в больнице «Теагенион» врачи убедились, что у Старца запущенная стадия рака. По предположению врачей, рак начался у Старца еще шесть лет назад, но метастаз не было.
Четвертого февраля 1994 года (н. ст.) Старцу была сделана операция. Опухоль толстой кишки была удалена, однако болезнь стремительно развивалась. Рак дал метастазы на печень и на легкие.
Все время Старец смиренно подчинялся указаниям медиков. Но однажды он позвал врача и сказал ему:
- На этом мы лечение прекратим.
- Почему, Геронда?
- Сейчас слушаться меня будешь ты. Скажи им, чтобы они остановились. А то я не могу ничего делать. Вчера я захотел помолиться на коленях и не смог. Я не могу никого видеть. Моя миссия закончена. Это все. На этом вы меня оставите.
- Геронда, Ваша печень сильно увеличилась в объеме, и она у Вас болит, - сказал я (по воспоминаниям врача) ему, - потому что рак дал на нее жуткие метастазы.
Старец улыбнулся:
- Ну, печень - это предмет моей гордости. Она меня довела до семидесяти лет, и сейчас она же, так быстро, как только может, отсылает меня туда, куда мне надо уйти. Так что насчет этого не расстраивайся, все у меня прекрасно».
Он прекратил принимать людей. Зная о приближающейся кончине, он не желал, чтобы даже сестры входили в его келью.
Его последняя ночь была мученической. В боли он призывал Пресвятую Богородицу. «Сладкая моя Панагия», - говорил он. Потом потерял сознание и около двух часов был без чувств. Придя в себя, он угасающим голосом произнес: «Мученичество, настоящее мученичество». После этого он мирно испустил дух. Был вторник, 12 июля 1994 года (н. ст.) одиннадцать часов утра. По старому календарю - 29 июня, память святых первоверховных апостолов Петра и Павла.
Старец был погребен за алтарем храма преподобного Арсения Каппадокийского.
(могила прп. Паисия Святогорца в монастыре св. апостола Иоанна Богослова в Суроти)
Преподобный отче Паисий, моли Бога о нас!
Тропарь преподобному Паисию Святогорцу
глас 5
Боже́ственныя любве́ о́гнь прие́мый, / превосходящим по́двигом вда́лся еси́ весь Бо́гови, / и утеше́ние мно́гим лю́дем был еси́, / словесы́ боже́ственными наказу́яй, / моли́твами чудотворя́й, / Паи́сие Богоно́се, / и ны́не мо́лишися непреста́нно // о всем ми́ре, преподо́бне.
Кондак преподобному Паисию Святогорцу
глас 8
А́нгельски на земли́ пожи́вый, / любо́вию просия́л еси́, преподо́бне Паи́сие, / мона́хов вели́кое утвержде́ние, / ве́рных к житию́ свято́му вождь, / вселе́нныя же утеше́ние сладча́йшее показа́лся еси, / сего́ ра́ди зове́м ти: // ра́дуйся, о́тче всеми́рный.