Про мусульман и высокую колокольню
Был август. Стояла такая жара и духота, что потели даже окна в электричке, которая везла меня из Антверпена в Брюссель. Вот такая стояла жара.
За окном проносились бельгийские огородики, мало отличающиеся от саратовских. В сочетании с жарой их вид наводил тоску, так что я внезапно подумал: а не выйти ли мне на полпути, в Мехелене, ведь там есть высокая колокольня, на которую я еще не забирался. 555, кажется, ступенек.
В те времена мои желания редко расходились с поступками, так что уже через пять минут я вышел из поезда на перроне Мехелена.
И решительно направился следом за крепкой приземистой бельгийкой в сторону крепкой приземистой башни.
Воздух пах анютиными глазками петуньями.
Они были повсюду.
Собор манил, но шел пятый час вечера.
А я не знал, во сколько закрывается колокольня, поэтому спешил туда.
Однако в башне меня ждало разочарование.
- Мы закрываемся в пять, - сказали мне хранители башни.
- Но ведь еще без пятнадцати, - возразил я.
- Последних посетителей мы пускаем наверх в 16:30, - был ответ.
Сейчас я, возможно, нашелся бы, что сказать. Например, что коллекционирую объекты Всемирного Наследия ЮНЕСКО или мечтаю посетить все 55 колоколен беффруа.
Но тогда я только вышел на улицу с поникшей головой.
И целая бельгийская семья показала мне язык.
Чтобы путь мой не был совсем бессмысленным, я сел за столик кафе в тени непокоренной башни и заказал пива. Предположительно, Carolus Triple.
И тут августовское небо, последние несколько часов беременное дождем, наконец разверзлось. Ливануло от души. Посетителей кафе моментально смыло под навес, где я допил Carolus Triple, потом Carolus ambrio, но дождь только усиливался, а мне уже пора было думать в сторону вокзала. Зонтик был, но и с ним было страшно выходить в такой ливень.
Отошел я недалеко. В какой-то момент дождь зарядил так, что я втиснулся в первую попавшуюся нишу в фасаде ближайшего здания.
Это был жилой дом. Какая-то молодая женщина в хиджабе терла шваброй пол перед лестницей.
Когда я спрятался под козырьком рядом с ней, женщина посмотрела на меня, на зонтик, на дождь снаружи и сказала: "Сейчас я позову мужа".
Ее глаза улыбались, так что я не стал напрягаться.
Муж спустился через минуту - тоже араб, но я не берусь угадать, из какой страны.
Он подогнал машину к подъезду и спросил, куда меня отвезти. Я ответил: на вокзал.
Когда добрались до места, я попытался вручить водителю 10 евро, но он только рассмеялся в ответ.
- Благослови вас Бог, - сказал я по-английски, и он рассмеялся еще сильнее.
Видимо, с Богом я не совсем угадал.
За окном поезда было темно от дождя, несмотря на то что шел только седьмой час вечера. У меня промокло только правое плечо.
Лило вот так.
Потом вот так.
А под конец - так.
А я сидел в теплом вагоне, пополнял свой список бельгийских пив и думал: "Какое счастье, что на дворе 2009-й год, нет еще ни сирийских беженцев, ни игила, и никому не надо объяснять, что хотел сказать автор этим текстом".
Ну, или примерно так.
За окном проносились бельгийские огородики, мало отличающиеся от саратовских. В сочетании с жарой их вид наводил тоску, так что я внезапно подумал: а не выйти ли мне на полпути, в Мехелене, ведь там есть высокая колокольня, на которую я еще не забирался. 555, кажется, ступенек.
В те времена мои желания редко расходились с поступками, так что уже через пять минут я вышел из поезда на перроне Мехелена.
И решительно направился следом за крепкой приземистой бельгийкой в сторону крепкой приземистой башни.
Воздух пах анютиными глазками петуньями.
Они были повсюду.
Собор манил, но шел пятый час вечера.
А я не знал, во сколько закрывается колокольня, поэтому спешил туда.
Однако в башне меня ждало разочарование.
- Мы закрываемся в пять, - сказали мне хранители башни.
- Но ведь еще без пятнадцати, - возразил я.
- Последних посетителей мы пускаем наверх в 16:30, - был ответ.
Сейчас я, возможно, нашелся бы, что сказать. Например, что коллекционирую объекты Всемирного Наследия ЮНЕСКО или мечтаю посетить все 55 колоколен беффруа.
Но тогда я только вышел на улицу с поникшей головой.
И целая бельгийская семья показала мне язык.
Чтобы путь мой не был совсем бессмысленным, я сел за столик кафе в тени непокоренной башни и заказал пива. Предположительно, Carolus Triple.
И тут августовское небо, последние несколько часов беременное дождем, наконец разверзлось. Ливануло от души. Посетителей кафе моментально смыло под навес, где я допил Carolus Triple, потом Carolus ambrio, но дождь только усиливался, а мне уже пора было думать в сторону вокзала. Зонтик был, но и с ним было страшно выходить в такой ливень.
Отошел я недалеко. В какой-то момент дождь зарядил так, что я втиснулся в первую попавшуюся нишу в фасаде ближайшего здания.
Это был жилой дом. Какая-то молодая женщина в хиджабе терла шваброй пол перед лестницей.
Когда я спрятался под козырьком рядом с ней, женщина посмотрела на меня, на зонтик, на дождь снаружи и сказала: "Сейчас я позову мужа".
Ее глаза улыбались, так что я не стал напрягаться.
Муж спустился через минуту - тоже араб, но я не берусь угадать, из какой страны.
Он подогнал машину к подъезду и спросил, куда меня отвезти. Я ответил: на вокзал.
Когда добрались до места, я попытался вручить водителю 10 евро, но он только рассмеялся в ответ.
- Благослови вас Бог, - сказал я по-английски, и он рассмеялся еще сильнее.
Видимо, с Богом я не совсем угадал.
За окном поезда было темно от дождя, несмотря на то что шел только седьмой час вечера. У меня промокло только правое плечо.
Лило вот так.
Потом вот так.
А под конец - так.
А я сидел в теплом вагоне, пополнял свой список бельгийских пив и думал: "Какое счастье, что на дворе 2009-й год, нет еще ни сирийских беженцев, ни игила, и никому не надо объяснять, что хотел сказать автор этим текстом".
Ну, или примерно так.