27. 1
Люди насаживают новую кожу на мягкие ладони своих перчаток.
Она - выцвечена как пергамент, и потому нерушима.
Не хотелось бы продолжать этот постный ряд безмозглых "как".
У Тани болит живот, она страдает.
Теплая желтая кофточка на ее тонких плечах, как шелуха на семечке,
еще не исклеванной воробьями настырных взоров.
Когда автор вывешивает свой дневник на Проза.Ру, он не надеется быть прочитанным.
Кот шарился где-то в подвале, а теперь влазит на кровать.
Ясновидческие обои белых - не бритых - стен. Тухлые кости рыб
столбенеют во рту, как немытые зубы.
Новогодние гирлянды неснятых проводов. Туманная птица окна. Четыре стула в гостинной, как три поросенка, ждут, когда придет Волк.. дверь не закрыта, всегда распахнута.
Хорощее бурчание тибетской чаши живота, обтираемой палочкой
27.2. Шпалы железнодорожных путей - клавиши пианино, играемые перебирающими пальцами снега.. (по поводу: Ю.Акимов, январские фотографии, 2010).
Она - выцвечена как пергамент, и потому нерушима.
Не хотелось бы продолжать этот постный ряд безмозглых "как".
У Тани болит живот, она страдает.
Теплая желтая кофточка на ее тонких плечах, как шелуха на семечке,
еще не исклеванной воробьями настырных взоров.
Когда автор вывешивает свой дневник на Проза.Ру, он не надеется быть прочитанным.
Кот шарился где-то в подвале, а теперь влазит на кровать.
Ясновидческие обои белых - не бритых - стен. Тухлые кости рыб
столбенеют во рту, как немытые зубы.
Новогодние гирлянды неснятых проводов. Туманная птица окна. Четыре стула в гостинной, как три поросенка, ждут, когда придет Волк.. дверь не закрыта, всегда распахнута.
Хорощее бурчание тибетской чаши живота, обтираемой палочкой
27.2. Шпалы железнодорожных путей - клавиши пианино, играемые перебирающими пальцами снега.. (по поводу: Ю.Акимов, январские фотографии, 2010).