Злоключения одного швейцарца в холодной России
Швейцария не всегда была синонимом процветания. В 1763 г. тысячи швейцарцев эмигрировали в Россию
из-за невзгод на родине: там разгоралась война. Здесь им предоставляли кров, землю и различные льготы
Источник: Mikhail Kryshen, 2015 год
Не каждый иностранец, прилетевший на свет великой русской литературы, выдержит испытание российской жизнью. К тому же образца 1990-х годов. Любовь к высокому не спасает, когда в комнате тараканы, холодная вода из горячего крана, очереди, разруха, и никто не говорит даже по-английски. А жаль. В середине этих самых 90-х подружка попросила меня, за небесплатно, конечно, сопровождать первые шаги на русской земле одного швейцарца, которому она, я уж не помню, по какой линии и с чего вдруг, устроила контракт на работу. Он должен был читать какой-то спецкурс, нито факультатив, в трех французских гимназиях, это было модно, язык с носителем, как же. А я должна была на первых порах обеспечить его контакты с гимназиями (две из трех директрис никакими языками, кроме русского, не владели вообще), а затем и обучить этого Марио русскому языку. Он уже владел всеми европейскими, кроме английского. Английский он не выучил, по его собственному декларативному признанию, сознательно, из снобизма. Потому что это язык, на котором нынче говорит мировое быдло, и он последовательно чурается этой скверны. Он зато абажал русскую литературу. В переводах, вообразите себе. Не успели мы познакомиться (оказался высокий седеющий красотун очень спортивного сложения и душевного расположения), как немедленно нырнули в подробные споры даже не о ФМД, а прямо о Цветаевой и обоих Тарковских. И вот этот редкий альпийский цветок стал ходить ко мне через день овладевать языком своих кумиров. Мои коммунальные соседи замирали в коридоре при виде его ушанки, метущей ушами потолок, его арктических снегоступов и шарфа цвета пьемонтской зари.
Стоял декабрь (курс его начинался после зимних каникул), в шесть уже ночь, с неба льется сами знаете что, под ногами хлюпает бездна, я в третьем круге, там, где дождь струится, проклятый, вечный, грузный, ледяной; всегда такой же, он всё так же длится, тяжёлый град, и снег, и мокрый гной пронизывают воздух непроглядный, земля смердит под жидкой пеленой, кругом зулусы, которые говорят только на русском и, хе-хе, как и было сказано выше, на английском. Со своими возвышенными и не падшими латино-германскими бедный Марио буквально не мог купить себе куска хлеба или дойти до метро. А метро от него было за семь остановок, квартирку ему сняли на последних выселках, такую средней руки квартирку, которую хозяева держат нарочно для сдачи девочкам или лицам всяких национальностей. Проще говоря, там были тараканы. Он про тараканов раньше только у Кафки читал, а тут вона как обернулось.
Я пробовала, через Кафку, вернуть наши беседы к Цветаевой или хотя бы Тарковскому. Куды там. Марио появлялся через день и таял, таял, таял буквально на глазах, и рассказывал мне про тараканов, холодную воду из горячего крана, очереди в гастрономе, давку в троллейбусе, директрису, которая даже по-английски (рыдание)! Вы понимаете, дорогая И. Н., даже по-английски!... А сам-то уже перестал бриться, и на коленях бывших буржуйских брюк обозначились пузыри. Всё кончилось, впрочем, не так страшно и, главное, гораздо быстрее, чем мы все думали. На десятый примерно день он немножко опоздал на урок и, пришед, стал звонить в двери так, что открывать ему выбежала самая дальняя и древняя соседка, кому было пять звонков, потому что к ней ходил только собес. Она открыла и не пожалела, что выбежала, зрелище было эксклюзивное. Марио был пьян в дым, вообще непонятно, как он поднялся на мой пятый этаж. Он сел на пол посреди нашего просторного вестибюля, мгновенно устроив вокруг себя снежную лужу на паркете, уронил шапку с холеных, но несколько свалявшихся кудрей и сказал такое: - Сделайте что-нибудь, чтоб мне немедленно, сию минуту уехать из этой страны. Ну что, я и молвила: «Герион, теперь в дорогу!» сделала. Не то чтоб сию минуту, но уехать он действительно уехал, похерив и контракт, и роскошную возможность смотреть Тарковского в подлиннике. Интересно, как он там сейчас? И выучил ли наконец английский?