Черты характера, которые видны только некоторым коллегам
По статистике в США каждый сотрудник проезжает на офисном кресле около 13 км ежегодно
В 2011 году в Германии впервые прошли гонки на офисных креслах
Кадр из сериала Р. Джервейса и С. Мёрчанта «Офис» (2005-2013 гг.)
В одной крупной фирме решили увольнять сотрудников, основываясь на отзывах об их работе - но мнение спрашивали не у клиентов, а у коллег. Как вернуть расположение сослуживцев в самые короткие сроки, и на какие черты характера обращают внимание подчинённые во время задушевного разговора? Знакомый рассказывал:
В любой самой надежной системе самый ненадежный элемент - люди. Потому что уж очень они пропитаны психологией, с густой приправой психиатрии. И как систему ни напичкивай защитой от дураков, они свою дорогу найдут и проторят. Чистая эволюция наоборот.
Рисковики вам могут понаразвтыкивать про научные факторы, но все они, если только не связаны с космической безнадегой, расчехоливаются до одной и той же кочерыжки - человеческой непредсказуемости.
После присказки - о сказке. Устроился я на карьерном пути в самый крутой банк на свете, кто в нем работал, узнают сразу. Бесплатный детский сад и медицинские офис в том же офисном небоскребе, драмовые фрукты в кухоньках, ужины для заработавшихся бесплатные, народу в три раза меньше, чем у ближайшего конкурента, а прибыля - в два раза больше. А все потому, что отдел кадров нашпигован не опухшими от скуки полюбляшками начальства, как повсюду в мире, а борзыми и гончими, выискивающими самые острые умы. Ну, и языки соответственно.
Вследствие чего система поощрения в банке быстро проросла в нечто для меня новенькое.
Тут надо заметить, что в каждой глобальной корпорации оценивают работу своих пчелок по-разному, хоть и одинаково. В одной «черная» январская неделя увольнений сразу сменяется, чтобы мораль персонала долго не унывчивала, «красной неделей» объяв о повышениях в должностях-боннусах-зарплатах. В другом банке повышают народ дважды, весной и осенью, тоже толпообразно, весной - вместе с раздачей годовых премий, осенью - сразу после принятия годового бюджета и сообразных ему увольнений. В третьем есть система должностных уровней, с первого по пятнадцатый, и каждый может выслужиться до следующего уровня либо седалищным усердием, по годам, либо умом и прытью, по заслугами.
Про свой новый банк я знал только, что здесь каждый год автоматически увольняют нижние пять процентов недоперформеров-отстающих, и на их место набирают свежаков. Но вот как определяют эти пять процентов, мне открылось только уже перед самими процессом. То есть, когда уже было, что уж тут усы мотать на пальцы, поздно.
Ведь оказалось, что нужно было собрать мнения о себе пятнадцати сослуживцев. Которые в нерабочее время должны был заполнить густую анкету о тебе на вебсайте фирмы-консультанта. Фирма в свою очередь оценки оббарабанивала и выдавала якобы объективные результаты - кого на повышение, кого на гильотину низших пяти процентов.
То есть, судили не по достижениям, а по радиусной приятности. Так вот почему все вокруг были со мной несказанно вежливы и обходительны! Как нигде в мире и других глобальных корпорациях. Вот почему никого никогда на меня не повысил голоса, не упаси Боже перебил мою речь или высказал мне свое неудовольствиею Оказывается, это не отдел кадров набрал наиболее утонченных, деликатных и манерных спецов в мире. А все просто искали своих пятнадцать рекомендантов и боялись, что им такого насобачат коллеги, что никакой премии, а то и самой работы уже не увидишь!
За свои деловые успехи я был спокоен, но вот ведь беда. Я же русский умник, то есть дурак. По русской привычке я всегда знал лучше всех, что и как делать, и, что греха таить, чувствовал себя самым умным на любом совещании, чего часто и не скрывал, будучи умным человеком. Всех учил, как и что делать, охотно указывал людям на их ошибки и недостатки, по доброте душевной открывая им просторы для самосовершентсвования.
Одним словом, когда наступил месяца сбора оценток коллег, я огляделся вокруг - и понял, что, кого ни попроси, все такого ужаса обо мне наваляют, что гарантировал мне самый нижний процент даже внутри последних пяти. И трех человек не найдется, которые гарантированно смогут сказать обо мне только хорошее. Хотя возглавляемая мною группа и выдала на-гора больше всего кода в департаменте.
А у меня семья-моргидж, вылетать с работы никак нельзя.
Вот тут-то и настал момент истины, точнее, целый месяц.
Русский гей из отдела кадров только посочувствовал. Посоветовал работать с пятерками - попросить оценки у пяти подчиненных, пяти ровней и пяти начальников. И напоследок вздохнул:
- Помни, что все люди - они только они. И ничего больше... Но и не меньше...
Вот я на совещании подчиненных, большинство из которых родом из отмуштрованного англичанами индостана, и говорю:
- Дорогие мои кодосочиняшки. Я прозрел. То есть, ослеп. Даже осатанел. Раньше я, будучи не дураком, хотя и дураком, вас всех слушал и давал вам сводобу решений. Потому что уважаю и сам девелопер. Но вам так трудно, я же вижу. Вы маетесь. Жалуетесь, что не понимаете своих приоритетов, если их больше одного. Вы не хотите свободы потому что с ней прихрамывает ответственность. А вам любо только коды сочинять. А для ответственности как раз и сижу я. И больше ничего не делаю, только с ответвенностью встречаюсь. Так что отныне у нас царизм-махараджизм, всем молчать и выполнять, что я предначертаю. Живите свободно, то есть в рабстве. Вам так веселее! Будете делать только то и так, там и где, что я вам скажу!
И начал руководить своим портативным индостаном железной сталинской рукой.
А на совещании ровней, где вегда всех перебивал и учил, как правильно делать работу, встал и сказал:
- Простите меня, дорогие наперстники-ровесники по службе, был я дурак, а теперь прозрел. Пережил махатма-гандиевский момент в жизни. И понял, что ничего не понял. Но теперь понял наоборот, лучше и глубже. Я на самом деле ничего толком не знаю и только перебиваю ораторов. Ваши идеи и предложения на самом деле куда лучше и глубже того, что я тут накричал за целый год по русской невоспитанности. Поэтому целиком и полностью принимаю решения и ход мыслей каждого из вас, выраженные в мнении большинства, чтобы никто ни за что не отвечал. Короче, я теперь - молчок-волчок, что поведаете, с тем и безговорочно соглашаюсь, потому что каждый из вас - кладезь опыта и мудрости, но особенно опыта.
И стал молчать, поддерживать каждого болтуна и хвалить его идеи. Работать, разумеется, продолжал втихаря по-своему, да никого дело и не волновало, не до дела после слов-то.
Однако самый рисковый финт я притаил для начальства. Как и все, прежде я сидел на совещаниях с начальством тихо, только кивал и подтявкивал от греха, если спросят. Оно ведь себе дороже, с начальством-то пузами меряться.
Но тут пришла пора спасать свою шкуру.
Вот я встал и сказал:
- Уважаемые просто директора, старшие директора, исполнительные директора, управлющие директора, а также вице-президенты! Позвольте больше не молчать на совещаниях рыбой-шпротой, а объяснять вам, как и что надо делать. Потому что пока я вам не объясню, вы не сможете принять единственно верного решения! А поддакивалки никому новых горизонтов не откроют.
И начал я на совещаних с начальством не поддакивать, а поднекивать и даже очень внятно возражать и начерчивать свои линии стратегии в стилистике «была-не была и пропадать, так с музыкой».
Словом, перепахал себя наоборот, мощнее, чем творение Чернышевского юного симбирца-хунвейбина.
И что вы думаете?
В роковой день объявы увольнений-выдвижений даже заболел, так переволновался.
Но оказалось, что уцелел, и даже получил скромное повышение зарплаты, исторически редкое для первогодника.
Но самое интересное оказалось в том, что русский кадровик-гей по секрету дал мне почитать суммарные оценки моих отзывантов.
- Такого я еще не видел, - признался.- Все три группы оценили тебя высоко, но каждая - прямо противоположно...
Починенные написали, что я небывалый демократ и коллегиант, создающий атмосферу-компост для рождениях новых идей и творческого развития коллег вокруг.
Ровни отметили, что я смелый инициативник и где-то даже полезный деспот, который торит инновации трактором, беря на себя риски, ответсвтенности и опасности, не слушая осторожантов и частополезно переча коллективной мудрости.
А начальство написало, что я пустой, но полезный сосуд, потому что схватываю на лету мудрость руководства, которую творчески развиваю согласно их смелым идеям.
А вы говорите - люди. С ними ведь всегда - чем больше нужно вперед и прямо, тем рьянее приходится вовсе даже и наоборот.