ТАБУ ПО НАУКЕ. Чем обусловлен запрет на секс с несовершеннолетними

[Журнал ЖЖ]

Кадр из фильма Эдриана Лайна «Лолита», снятого по одноимённому роману Владимира Набокова, 1997
Сегодня в сети обсуждается новость о новом уголовном деле, которое с подачи родителей было заведено на учительницу младших классов, вступившую в отношения с 15-летним учеником той же школы. ЖУРНАЛ ЖЖ публикует большой обзор проблемы, подготовленный командой научных сотрудников, и внимание в нём заострено не столько на научных обоснованиях запрета на секс с детьми, сколько на разборе наиболее популярных аргументов «за». После нашумевшей истории американки Дженнифер Фихтер, похоже, что всех фигурантов российского дела ждёт сочувствие общественности, разбавленное редкими, но обязательными обвинениями в том, что мальчик «сам-дурак-виноват», и вообще, слишком уж хорош внешне.

Многие будут цитировать научного журналиста Асю Казанцеву и её статью «Секс с подростками», в которой она ставит под сомнение целесообразность табу на ранний секс. Ведь у него, если верить некоторым источникам Казанцевой, в действительности много плюсов, например, исследователи полагают, что «раннее начало половой жизни способствует социальной адаптации во взрослом возрасте». Группа учёных, выступающая в защиту существующего запрета, начинает свой материал не с романтической стороны вопроса, где допустим нравственный дуализм, а с вполне себе уголовной, но, сразу оговоримся, что и романтики в статье будет в избытке.

В подготовке материала участвовали: переводчица Наталия Буткова, исследователь из Университета Западного Иллинойса Ольга Лебедь, психолог Владимир Волхонский, кандидат медицинских наук Елизавета Романова и научный журналист Алексей Тимошенко.

Работа публикуется в сокращении. Список литературных источников, на которые в квадратных скобках ссылаются авторы материала, можно найти здесь

Сексуальное растление детей

Казалось бы, то, что «секс с детьми - это плохо» в наше время уже аксиома. Однако находятся целые идейные группы людей, считающие сексуальные контакты с детьми допустимыми, а всех, кого такая позиция возмущает, клеймящие «ханжами», «моралфагами» и «консерваторами». Некоторые такие люди имеют весьма популярные группы во «Вконтакте», где они, в основном, обсуждают другие темы (политика, экономика, религия), но нет-нет да опубликуют статью в поддержку своих взглядов. Ну что же, давайте разберёмся, как сексуальные контакты вредят ребенку, и в чем вышеупомянутые люди неправы.

«Ребёнок не может дать информированное согласие, так же, как не может осуществлять бизнес-сделки»

Начнем с важного определения. Под «растлением» и «сексуальным абъюзом» понимается широкий спектр действий сексуального характера над детьми [1]. Во-первых, здесь нет разделения на «добровольно» и «недобровольно», равно как его не делают и в исследованиях. Любой сексуальный контакт взрослого с ребёнком считается растлением. На сегодняшний день консенсус таков, что ребёнок не может дать информированное согласие, так же, как не может осуществлять бизнес-сделки.

Вред растления

Ранние сексуальные контакты связаны с риском психологических травм, последствия которых могут быть заметны и в зрелом возрасте. Есть множество исследований, изучающих вред растления [2-5]. У людей, переживших его в детстве, с большей долей вероятности могут наблюдаться такие проблемы как: посттравматический синдром [6,7] и депрессия [8,9] (через эти и другие расстройства можно объяснить склонность жертв абьюза к членовредительству [10,11]); неэпилептическиеприпадки [12,13]; хронические боли в тазу [14]; расстройства пищевого поведения [15]; пограничное расстройство личности [16]; изменения в работе лимбической системы и изменения в мозге, фиксируемые электрофизиологическими методами [17,18]; и даже нарушения когнитивной функции - ухудшение памяти, реакции, математических способностей [19].

«Чем серьёзней был контакт, тем тяжелей последствия, по нарастающей»

Рассмотрим одно исследование [8] повнимательнее. В нем исследовались взрослые женщины-близнецы, часть которых являлись жертвами растления. Преимущество исследований на близнецах в том, что можно учесть генетическую предрасположенность и общую социализацию. В данном исследовании, что примечательно и показательно, только треть пострадавших (35,2%) отметили, что их принуждали или им угрожали. То есть из этого можно сделать вывод, что в данной выборке были жертвы, которые не воспринимали свой опыт как абсолютно насильственный (или даже воспринимали его как «добровольный»). Средний возраст девочек при первом эпизоде растления исследователи оценили в 10,2 ± 3,5 года. Также проводилась дифференциация по типу сексуального контакта. Было замечено, чем серьезней был контакт, тем тяжелей последствия, по нарастающей.

В большинстве рассмотренных исследований вместо среднего возраста абьюза указываются возрастные рамки - до 16-18 лет. В мета-анализе [5] также отмечается, что у разных возрастных групп детей могут проявляться как общие, так и специфичные проблемы. Так, по результатам мета-анализа, у подростков (13-18 лет) с историей сексуального абьюза могут проявляться такие проблемы как депрессия, отстраненность, попытки самоубийств или членовредительства, соматические боли, антисоциальное поведение.

Аргументы оппонентов

Казалось бы, при таком огромном количестве данных о вероятных негативных последствиях сексуального растления детей не должно даже возникать мысли о том, что такие акты могут быть «естественны» или даже «полезны» для детей. Но некоторые люди все же высказывают такие мысли и даже приводят аргументы. Остановимся поподробнее на наиболее распространённых из них.

Япония

От сторонников снижения возраста согласия можно часто услышать аргумент про Японию. Возраст согласия в Японии составляет 13 лет, а уровень насильственных преступлений достаточно низок [50,51]. Проблема в том, что в данном случае статистика - не показатель. Начнем с того, что в Японии еще достаточно сильны их традиционные культурные предрассудки, в том числе в системе правосудия. Например, в случаях изнасилования весьма распространено обвинение жертвы [52], даже среди людей, реабилитирующих жертв насилия [53].

«Оправдательные приговоры плохо сказываются на репутации обвинителя,и часто прокуроры останавливают расследование именно по таким преступлениям»

Взять хотя бы язык - в японском языке есть два слова, описывающих изнасилование: /tsūjō/ изнасилование («обычное, нормальное» изнасилование - когда насильник - незнакомец, который нападает на жертву неожиданно) и /fushizen/ изнасилование («необычное, редкое» изнасилование - когда жертва была знакома с насильником) [52].«Настоящим» изнасилованием, разумеется, считается только изнасилование tsūjō, и жертв fushizen изнасилований зачастую не воспринимают как жертв ни обыватели, ни представители закона [54,55]. Шанс быть признанной пострадавшей в суде выше у тех, кто может доказать свою «добродетельность» [56].

Так как оправдательные приговоры плохо сказываются на репутации обвинителя, а fushizen изнасилования реже получают обвинительный приговор, часто прокуроры останавливают расследование именно по таким преступлениям [63]. Таким образом, несмотря на радужные картинки, вырисовываемые официальной статистикой, ситуация с изнасилованиями и другими преступлениями в Японии может быть далеко не так благополучна, как хотелось бы.

«Миф о травме»

Одной из работ, которая якобы доказывает отсутствие или же незначительность вреда сексуальных манипуляций, совершаемых над детьми, считается книга Сьюзан Клэнси с провокационным названием «The Trauma Myth: The Truth About the Sexual Abuse of Children and Its Aftermath» («Миф о травме: правда о сексуальном растлении детей и его последствиях») [64]. В пересказах этой работы обычно упоминается о том, что, по словам Клэнси, в случаях растления травму наносят не сексуальные отношения как таковые, а реакция общества на них; сами же дети, зная взрослого растлителя и доверяя ему, не оказываются травмированы эпизодом насилия. Но так ли всё просто с работой Сьюзан Клэнси и действительно ли она делает все эти громкие заявления? Во-первых, следует отметить некоторые недостатки самой книги, которые снижают её научную значимость. Первый из них - это недостаток статистических данных. В своей работе Клэнси не объясняет методологию исследования и дает только приблизительные цифры или же вовсе использует слова «большинство» и «меньшинство».

«В конце рассказа жертва делает вывод, что происходящее было «неправильным» и «не нравилось ей». Автор же интерпретирует её слова следующим образом: «с субъективной точки зрения, будучи ребёнком, она не считала это насилием»

Еще одна значительная проблема данной книги - это интерпретация данных автором. В книге используются интервью жертв растления. Жертва описывает эпизод растления, не давая своей оценки или же отмечая, что произошедшее было «неправильным» и «не нравилось», а Клэнси в ряде случаев характеризует событие как «не нанесшее травмы». Привёдем пример. Женщина по имени Кэрол описывает эпизоды насилия, где в качестве растлителя выступал её дедушка (стр. 47). В конце рассказа она делает вывод о том, что происходящее было «неправильным» и «не нравилось ей». Автор же интерпретирует её слова следующим образом: «с субъективной точки зрения, будучи ребёнком, она не считала это насилием. Она доверяла совратителю и то, что с ней происходило, не причиняло ей боли. Она не понимала, что такое секс, и, хотя ей казалось, что происходит что-то неправильное, она не была в этом уверена».

Заметно, что автор домысливает за респондента и дает интерпретацию, напрямую противоречащую её словам. Такое же «широкое» толкование слов респондентов можно увидеть и в других интервью. Вкупе с отсутствием статистических выкладок, такие толкования заставляют усомниться в точности выводов автора. Далее следует отметить, что Клэнси практически не работала с людьми, насилие над которыми в детстве подразумевало сексуальный акт, таких жертв в её выборке было всего около 10-14. Большая часть её респондентов пережили не-пенетративные эпизоды растления (поцелуи и прикосновения).

Версия сексолога Игоря Кона

Сторонники отмены возрастных ограничений в сексе часто вспоминают известного сексолога Игоря Кона. Что же он думал по поводу педофилии? Например, в очень странной группе «Духовность» пишут, что согласно И. Кону, детское порно снизило количество сексуальных преступлений против детей на 85%. Судя по всему, цифра 85% была взята из сборника «Социологическая психология», статьи «Надо ли бояться порнографии?».

«Некоторые эротические материалы, например детская порнография, запрещены почти повсеместно, потому что вовлекать в сексуальную индустрию и проституировать детей недопустимо»

Кон приводит статистику по Дании, Швеции, Германии и Японии (стр.508-509). Однако в данной статье речь не идет о детской порнографии и сексуальных преступлениях против детей, речь идёт о корреляции преступности и порнографии в целом. Более того, в следующем же абзаце автор предлагает относиться к этой статистике осторожно. Например, по словам Кона, в России в 90-е годы при общем росте преступности снизилось количество регистрируемых изнасилований, однако очевидно, что фактическое число изнасилований, скорей всего, не уменьшилось (вероятно, даже увеличилось). Автор также отмечает, что некоторые эротические материалы, например детская порнография, запрещены почти повсеместно, потому что вовлекать в сексуальную индустрию и проституировать детей недопустимо (стр.515).

Если прочитать его статьи целиком, то можно достаточно точно сформировать понимание его позиции. «В канадском Психиатрическом Институте Кларка, ведущем мировом центре по изучению детской сексуальности, приняты три градации: 1/педофилия, влечение к допубертатным детям; 2/гебефилия - влечение к пубертатным, 12-14 летним подросткам и 3/ эфебофилия - влечение к постпубертатным, от 14 лет, подросткам и юношам, причем последняя категория никогда не употребляется в качестве диагноза и не ассоциируется с сексопатологией» [68].Таким образом, можно понять, что Кон стоит на позиции секс-позитива, но ни в коем случае не по отношению к детям до 14 лет. То есть защитникам сексуальных отношений с маленькими детьми и детской порнографии Кон точно не помощник.

Детское порно

Возвращаясь к тезису о пользе порно, мы не можем пройти мимо нашумевшего исследования, которое часто приводят в защиту своей позиции сторонники сексуальных отношений с детьми и подростками и любители детского порно. В данном исследовании изучалась корреляция между легализацией порнографии и сексуальными преступлениями в Чехии. Благодаря весьма расплывчатой формулировке закона, детское порно не было запрещено с 1989 года (начало процесса десоветизации), при этом количество сексуальных преступлений против детей значительно снизилось.Начнем с того, что это исследование - корреляционное. Это значит, что указывается определенная численная зависимость, но о причинно-следственных связях говорить рано.

«Существует мнение, что детское порно может "нормализовать" сексуальные действия в отношении ребёнка»

Когда обнаруживается определенная корреляция, нужна дальнейшая работа по выявлению причин и следствий. В данном случае зависимость может не быть такой уж однозначной, мол, разрешили порнографию - поэтому снизилось количество сексуальных преступлений. Следует вспомнить, что Бархатная Революция была переломным моментом в политической, экономической и, что особенно важно для нас, социальной жизни страны. В том числе частично изменилась образовательная программа, появился доступ к сексуальному просвещению, сексуальная сфера стала гораздо более публичной. Это, наравне с общим климатом в обществе, могло способствовать снижению уровня сексуальных преступлений. С другой стороны, в это же время проституция и секс-туризм переживали мощнейший бум; очевидно, что в социальной жизни страны все было не так гладко. Поэтому, вероятно, к статистике 90-х годов следует обращаться с осторожностью.

Любые выводы о том, что порно - это всего лишь «фантазия» или «способ выпустить пар» - преждевременны. Существует мнение, что детское порно может «нормализовать» сексуальные действия в отношении ребёнка в понимании потенциального растлителя. Кроме того, порно с участием взрослого и ребенка может использоваться для склонения ребенка к сексуальному контакту (такая подготовка называется «sexual grooming») [77,78].

Кто эти люди

Исследователи не смогли найти «сильного» фактора, позволяющего отделить совершивших половые преступления против детей от тех, кто насиловал взрослых. «Слабым» отличием являлись проблемы с самооценкой, больший уровень тревожности, депрессия и меньший уровень агрессии, направленной вовне (externalizing behaviors). В целом, общий портрет преступника против сексуальной неприкосновенности детей не слишком отличается от портрета насильника (взрослых людей). А вот в сравнении с теми, за кем не числилось никаких преступлений, лица, совершившие половые преступления против детей и подростков, демонстрируют гораздо больше отличий. «Сильным» отличием ученые назвали наличие проблем с поддержанием интимных отношений, опыт сексуального насилия, совершенного над ними, воспитание очень строгими родителями, повышенное чувство одиночества и некоторые другие особенности.

«Совершивших половые преступления против детей скорее привлекает не столько детский возраст, сколько покорность жертв»

В ходе исследования ученые выяснили, что преступники против сексуальной неприкосновенности детей отличаются от «обычных» преступников (не насильников) по тем же показателям, что и от законопослушных граждан. В следующем исследовании [80] было показано, что совершивших половые преступления против детей скорее привлекает не столько детский возраст (хотя и он тоже), сколько покорность жертв. Покорность у таких людей ассоциируется с сексуальностью, в то время как у «обычных» преступников и даже насильников сексуальность скорее связана с доминированием. Это исследование имеет ряд ограничений (например, в нем нет сравнения с законопослушными людьми) и сами ученые с известной осторожностью говорят о возможности каких-либо обобщений, однако вывод о том, что подобных правонарушителей характеризует ассоциация сексуальности с подчинением партнеров, они все-таки делают.

Заключение

Признаемся, над этим проектом работать было очень тяжело. Эту тему неприятно обсуждать, однако молчание слишком вредоносно. Очевидно, что важно информировать людей на эту тему, особенно родителей. Но факт того, что нам пришлось доказывать кому-то, что растление детей - это плохо (причем не просто с точки зрения моральных норм), вызывает недоумение. Даже непредвзято рассматривая идею декриминализации сексуальных контактов детей или подростков со зрелыми людьми, приходится признать, что ее сложно воспринимать как-то иначе, чем простое желание обеспечить себе доступ к детскому и подростковому телу.

Тем не менее, считаем важным отметить, что излишняя общественная паника не результативна, более того, она может причинить значительный вред как необоснованно обвиненным, так и жертвам насилия, не говоря уж о нагнетании напряженного психологического климата в обществе. Важно спокойное и объективное информирование.