Чтение на каникулы. Отрывок из книги «Размножение в неволе. Как примирить эротику и быт»
«Журнал ЖЖ» продолжает публиковать фрагменты из книг по психологии и саморазвитию специально для тех читателей, кто собирается начать новую жизнь с наступлением Нового года. На очереди книга психотерапевта Эстер Перель, посвященная супружескому сексу и способам сохранения страсти в длительных партнерских отношениях.
В главе «Мы - родители» Перель объясняет, почему появление ребёнка не должно накладывать эмбарго на чувственность, и как себя вести, чтобы ваша сексуальная жизнь не стала жертвой культа детства. Материал публикуется с разрешения издательства «Манн, Иванов и Фербер».
Мы - родители
Когда третий угрожает двоим
От секса бывают дети. И как странно, что появление ребёнка - воплощения любви родителей друг к другу - часто оказывается угрозой для романтики, благодаря которой этот ребёнок и появился на свет. История семьи начинается с секса, но с рождением ребёнка о нем забывают. И даже если малыш появляется в семье иначе, это событие все равно оказывает громадное влияние на сексуальную жизнь партнеров. Многие знакомые мне пары вспоминают, что упадок их сексуальной активности совпал с рождением первого ребёнка. Почему же с появлением детей происходят такие радикальные изменения?
Пара превращается в трио - и это одна из самых значительных трансформаций в большинстве семей. Партнерам необходимо время - скорее годы, чем недели, - чтобы заново найти свое место в мире. Рождение ребёнка - психологическая революция, меняющая наше восприятие всего окружающего, начиная с взгляда на самих себя и заканчивая отношениями с партнером, друзьями, родителями. Изменения происходят и с телом. Меняется финансовая ситуация и отношение к работе. У нас новые приоритеты, новые роли, возникает иной баланс свободы и ответственности. У нас начинаются любовные отношения с ребёнком, и, как это было некогда с партнером, влюбленность полностью поглощает нас, а все прочее отодвигается на задний план. Чтобы построить настоящую семью, приходится перераспределять ресурсы, и в первое время пара отчасти перестает быть парой: времени нет, поговорить некогда, выспаться невозможно, денег не хватает, свободы и личного пространства почти не осталось, близость забыта. И хотя молодые родители рассказывают, как они счастливы, что семья растет и как это помогает им реализоваться, они признают, что изменения накладывают отпечаток на их отношения как пары.
Рано или поздно большинство из нас обретает себя в новом контексте растущей семьи. Мы осваиваем навыки, необходимые, чтобы заботиться о детях и других родственниках. Мы обеспечиваем малышам необходимую поддержку. Мы приходим к устраивающему всех соглашению о разделении труда и дома, и на работе. Мы составляем расписание ребёнка, знакомимся и общаемся с другими родителями; выкраиваем немного времени и для самих себя. Если повезет, удается выспаться. Потом даже начинаем ходить в спортзал, успеваем дочитать журнал раньше, чем выходит новый номер, и находим наконец-то место и время, чтобы снова побыть наедине с партнером.
Случается, что именно в этот период романтика опять возвращается в нашу жизнь. Мы вспоминаем, что секс - приятное занятие, благодаря ему мы становимся ближе к партнеру. Как говорит моя подруга Клара, «несложно забыть, что до того, как стать родителями, мы были любовниками. Но секс напоминает нам об этом. Я выбрала Мейера потому, что полюбила его. Я бы и сегодня выбрала именно его. И для меня это и есть романтика».
Некоторые пары и вправду испытывают взаимное притяжение с новой силой. Другие же постепенно отдаляются друг от друга. Вернуть эротическую близость не всегда легко. Часто говорят, что современные родители, независимо от социальной принадлежности, перегружены работой и заботами. Вследствие этого секс просто уходит из нашей жизни: мы всё откладываем и откладываем, ведь постоянно находятся более срочные дела. Семейная жизнь бывает похожа на бесконечный процесс определения приоритетов: что требует моего внимания прямо сейчас, а что можно отодвинуть? Мы непрерывно заняты определением приоритетов и решением конфликтующих задач: «важнейшее», «важное», «хорошо бы», «придётся», «можно забыть», «несущественно», «неважно», «баловство», «когда-нибудь», «не в этой жизни». И секс часто оказывается в самом конце нашего списка, всё время уступая место приоритетным делам.
Но почему наша эротическая связь с партнером слабеет и не получает преимущества?Действительно ли нам важнее, чтобы была вымыта посуда, или есть какие-то более серьезные причины, по которым мы отказываемся от секса? Возможно, нечто в современной культуре обусловливает эту эротическую немоту матерей и отцов. Или в контексте семей- ной жизни просто нет места эротическому.
Родительство - наш новый проект
С появлением в семье детей безопасность и стабильность приобретают совершенно иное звучание. Возьмите любую книгу о младенцах, и вы увидите, что авторы вновь и вновь подчеркивают, как важны стабильность, рутина, предсказуемость и регулярность. Чтобы дети чувствовали себя достаточно уверенно во взрослой жизни и были готовы к самостоятельному исследованию мира, им нужна крепкая база. Становясь родителями, мы должны быть надежными и ответственными. Мы теперь твердо стоим на ногах, чтобы дети могли учиться летать. Ещё до появления ребёнка мы заключаем новый договор страхования жизни, покупаем машину с подушками безопасности, переезжаем в самый лучший (то есть наиболее безопасный) район, который только можем себе позволить. Мы почти отказываемся от алкоголя, бросаем курить, и холодильник у нас теперь набит не только пивом и закусками.
Мы делаем всё это не только для детей, но и для самих себя. Перед лицом неизвестности, связанной с появлением ребёнка, мы пытаемся обеспечить себе и своей семье максимально высокий уровень безопасности.
Мы стремимся контролировать всё непредсказуемое, создавая устойчивую структуру. Мы определяем приоритеты и становимся серьезными. В этом процессе теряется всё незрелое, безответственное, неосмотрительное, избыточное, непродуктивное, что когда-то в нас было, ведь теперь всё это конфликтует с нашей главной задачей - созданием семьи. «Я продал мотоцикл, когда родился Джимми. Я теперь не имею права разбиться на дороге». «Я скульптор, но пошел делать слайды для презентаций в один серьезный инвестиционный банк, потому что там отличная зарплата и разные льготы и много других плюсов, а через пять лет у меня окажутся акции компании и решится проблема пенсии, и мы начнем откладывать деньги на колледж для Бекки» (всё это произнесено на одном дыхании). «Больше никаких вечеринок до пяти утра, ведь полшестого уже вставать - в крайнем случае в четверть седьмого, если младенец расщедрится». «Пока не было детей, мы вели себя совершенно спонтанно. Могли решить отправиться в поход и просто бросали в машину палатку и уезжали. Я звонил Дон на работу в начале шестого и предлагал пойти в девять на концерт одной интересной группы, и она никогда не отказывалась. А теперь мы покупаем абонемент в консерваторию и никогда туда не попадаем».
Для семейной жизни важны комфорт и стабильность. А эротическое требует непредсказуемости, спонтанности и риска. Эрос не терпит ограничений. И когда мы пытаемся загнать эротическое в границы правил, создать привычку и регулярность, мы подвергаем его смертельному риску. В результате на место эротического приходит скука, а иногда и категорическое отторжение. Секс не терпит излишнего контроля, ему присущи неопределенность и уязвимость. Но с появлением детей наша толерантность к неопределенности и нестабильным эмоциям резко па- дает. Возможно, именно поэтому подобные чувства оказываются вытолкнутыми на край семейной жизни. То, без чего невозможен эротизм, неприемлемо в контексте семьи.
Многие настолько погружаются в новую родительскую роль, что уже неспособны освободиться, даже если для этого есть возможность. «Я поняла, что у нас серьезная проблема, когда осознала, что не могу даже думать о сексе, пока все игрушки не убраны, - признается моя пациентка Стефани. - А ещё есть немытая посуда, нестираное белье, счета, собака. И список бесконечен. Получается, что рутинные дела всегда побеждают, и мы с Уорреном не испытываем прежней близости. Если спросить меня:
„Что ты выберешь: пол вымыть или заняться сексом с мужем?“ - я, конечно, отвечу „секс“. Но что я делаю в реальности? Отталкиваю Уоррена и берусь за швабру».
Свалить вину на швабру несложно. как и многие матери (да, именно матери), Стефани ненавидит уборку, хотя ей кажется важным, чтобы в доме был порядок: для нее это символ личного успеха в роли матери. В некотором смысле внешний порядок приносит ей внутренний покой. каким бы длинным ни казался список дел, есть что-то приятное в том, чтобы все их переделать. Это дает ощущение контроля и эффективности. Запаса чипсов и крекеров хватит недели на три. В шкафах порядок. Ботинки и туфли на месте. Такие дела дают быстрый и ощутимый результат, и это в целом проще, чем сложные и не всегда успешные занятия с детьми.
Дети - это благословение, счастье, чудо. Но они бывают и катастрофой. Мы их обожаем, но, когда они вторгаются в нашу жизнь, мы начинаем чувствовать, что ничем толком не управляем и оказываемся страшно уязвимы. Мы боимся, что с ними случится что-то страшное или что мы их потеряем. Дети постоянно держат нас в напряжении. Мы так их любим, что хотим любой ценой защитить. кто-то из нас учится подавлять негативные мысли, кто-то только так и рассуждает, но каждый из нас желает сделать всё как можно лучше. Дети в порядке? как это проверить? Везде ли я поступила как надо, или пора копить не только на колледж, но и на психотерапевта? Перед лицом таких страшных вопросов Стефани хватается за швабру, даже когда этого не требуется, потому что при выполнении простых домашних дел у неё возникает ощущение контроля, хотя вокруг по-прежнему обычный хаос семейной жизни.
Раньше Стефани не была такой. «До рождения ребёнка я ни разу в жизни не мыла полку для яиц в холодильнике. У меня вечно был беспорядок: повсюду книги, бумаги, - но мне никогда не казалось, что я чего-то не контролирую. Я чувствовала себя уютно. А сейчас мне просто необходимо всё расставлять по местам. Теперь у меня война: я или беспорядок. Так я сражаюсь с хаосом в целом, который обязательно захватит весь дом, как только я отвернусь к экрану телевизора или, упаси бог, уединюсь с мужем».
До рождения Джейка Стефани занимала должность офис-менеджера в международной грузовой компании. Она была уверена, что после декрета вернется на работу, но с появлением Джейка всё изменилось. Она не могла даже подумать о том, чтобы его оставить. Тем более посчитав, что основная часть зарплаты всё равно уйдет на няню. И вот прошло три года, родилась София. «У меня теперь пятилетка и двухлетка, и я круглосуточно на посту. Если вдруг у меня оказывается свободное время, я хочу потратить его на себя. А когда тут появляется ещё и Уоррен, мне начинает казаться, что ещё кому-то от меня что-то нужно. Я понимаю, что он видит ситуацию иначе, но мне просто нечего больше ему дать».
- А вам самой сексуальная близость не нужна? - спрашиваю я. Она пожимает плечами:
- Да вообще-то нет. Я всё думаю, что это вернется, но пока не могу сказать, что мне так уж не хватает сексуального желания.
Когда у Стефани начал пропадать интерес к интимной близости, Уоррен занервничал.
- Я всё перепробовал, - рассказывает он мне. - Она просит помощи - я ей помогаю. Я мою посуду; я даю ей поспать в выходные. Я увожу детей на улицу, чтобы она занялась собой. Но, знаете, я вообще-то тоже работаю. У меня тоже срочные задачи весь день - я в офисе не на пикнике. Она думает, что всё, чего я хочу, - это переспать с ней, но это не так. Я хочу приходить домой и проводить время со своей женой. А получается, что у меня вместо жены - женщина, которая теперь только мать и больше ничего. Все разговоры только о детях: надо спланировать, надо сделать, надо купить. А нельзя хоть иногда это всё отложить на время?"
- Вы видели фильм «Перед закатом»? - спрашиваю я. - В какой-то момент главный герой, Джесси, признаётся, что ему кажется, будто он теперь руководит детским садом вместе с кем-то, с кем раньше ходил на свидания.
- Точно!- Вы вообще как-то развлекаетесь? - Да, нам бывает весело. Мы много времени проводим всей семьей, и мне это очень нравится. В прошлый выходной мы ездили собирать яблоки. Мы катаемся на велосипедах, гуляем в парке, и всё такое. Дети у нас отличные; мы много смеемся. Стефани - просто отличная мать. Она всегда придумывает, чем бы заняться вместе.
- Вместе - в смысле, вдвоем? Или с детьми? - С детьми, все вместе, - бурчит Уоррен.
Эроc смотрит в другую сторону
Стефани - очень творческий человек: она придумывает разные арт- проекты, устраивает прогулки на природе, походы в музей и на пожарные станции, праздники печенья, создает кукольный театр. Не проходит и дня, чтобы она не придумала какого-нибудь интересного занятия для детей. Её родительская любовь бьет ключом. Видя, как Стефани ведёт себя в семье, я понимаю, что её энергия и жизнерадостность никуда не исчезли, когда она стала матерью. Её жизнь полна приключений и новизны, просто всё это связано исключительно с детьми, а Уоррен остается в стороне и ждёт.
Если смотреть на эротизм не просто как на секс, а как на живую творческую энергию, несложно заметить, что эротическое в Стефани живо и здорóво. Но теперь её эротизм никак не связан с мужем, он обращен на детей. С Джейком она регулярно встречается для разнообразных игр, а вот свидания с Уорреном получаются лишь раза три в год: два дня рождения и годовщина свадьбы. София всегда одета по последней моде, а сама Стефани носит университетские толстовки. Детских фильмов они берут напрокат раз в двадцать больше, чем взрослых. Дети получают бесконечные объятия, а взрослые довольствуются скупыми поцелуями.
И тут я должна сказать вот что. Стефани получает огромное физическое удовольствие, проводя время с детьми. Не поймите меня превратно: она прекрасно отличает взрослую сексуальность от заботы о маленьких детях. как и большинство матерей, Стефани никогда бы и не подумала искать сексуального удовлетворения в детях. Но в некотором смысле подмена всё же произошла. То чувственное удовольствие, которое женщина испытывает рядом со своими детьми, бывает схоже с сексуальным. Для женщин в гораздо более серьезной степени, чем для мужчин, сексуальность существует в единстве с тем, что социолог Франческо Альберони называет «принцип преемственности». Женское эротическое начало не сфокусировано в области гениталий, а распределено между телом, разумом и чувствами. Тут и тактильное, и слуховое, и все, что связано с запахами, физическим контактом. Возбуждение нередко не проявляется физически, а желание возникает на пересечении разных эмоций.
В рамках физических отношений между матерью и ребёнком реализуется масса многообразных чувственных ощущений. Мы гладим шелковистую кожу детей, целуем их, обнимаем и качаем на руках. Мы играем с их пальчиками, а они касаются нашего лица; мы даже позволяем им кусать нас, когда зубки режутся. Мы готовы часами наблюдать за ними и полностью ими поглощены. Вот наш ребёнок смотрит на нас своими большущими глазами - и это кружит голову и нам, и ему. Божественное слияние матери и ребёнка воедино имеет определенное сходство с физической связью любовников. И когда Стефани описывает начало их отношений с Уорреном: дразнящие взгляды, целые выходные в постели, детский лепет, - сходства нельзя не заметить. когда она говорит: «Под конец дня мне уже нечего отдать», - я ей верю. Но я понимаю, что вечером ей и самой ничего не нужно.
Эротический потенциал Стефани расходуется на игры с детьми, ласки и веселье, причем в ущерб интимной близости и сексуальным отношениям с мужем. Вот что я имею в виду, говоря, что Эрос смотрит в другую сторону. Энергия Стефани направлена на детей, которые теперь полностью обеспечивают ей эмоциональное удовлетворение.
Культ детей
Чувственное удовольствие, связанное с заботой о малышах, естественно и понятно всему миру. Это мудро и с точки зрения эволюции: связь матери с ребёнком обеспечивает младенцу возможность выжить. Но я хотела бы подчеркнуть важное различие: есть любовь родителя к ребёнку, а есть достигшая в последнее время невиданных размеров суета вокруг детей. Детство - и правда важнейший этап, когда закладывается фундамент на всю жизнь. Но в последние десятилетия в обществе сложилась тенденция действовать так, чтобы ребёнок был счастлив каждую минуту; наши бабушки и дедушки пришли бы от этого в ужас. Детство священно, и уже не кажется смешным, что взрослый приносит себя целиком в жертву, чтобы обеспечить безупречное развитие своего отпрыска: этакая круглосуточно действующая фабрика по уходу и воспитанию детей в лице одного человека. Да, прошли времена, когда дети считались чем-то вроде экономического актива коллективного использования и женщины стремились рожать как можно больше, чтобы хоть кто-то выжил. В Америке, к примеру, такая ситуация имела место ещё сравнительно недавно, а в других странах сохраняется и до сих пор. Но в западном обществе мы больше не используем детский труд; сегодня мы ищем в детях смысл жизни.
Однако индивидуализм с акцентом на автономность и личную ответственность оставил нас между молотом и наковальней в области отношения к семейной жизни. С одной стороны, мы склонны идеализировать наших детей и испытываем по отношению к ним множество сентиментальных чувств; в нашей культуре принято инвестировать в воспитание детей серьезные эмоциональные и материальные ресурсы. С другой стороны, в нашем обществе не хватает общественной поддержки, необходимой для реализации такого масштабного проекта. Базовые услуги для детей - медицина, детские сады, образование - не всегда доступны даже многим семьям среднего класса. В нашей индивидуалистической культуре мы, как правило, «приватизируем» недостатки государственной политики, считая их собственным неуспехом. И получаем изолированные семьи: родители перегружены работой, бабушки, дедушки и прочие родственники далеко, помощи от организаций мало. когда дедушка с бабушкой живут за тысячи километров, а качественный детский сад стоит очень дорого, родителям остается лишь судорожно сглатывать и изо всех сил обеспечивать семье пространство, средства и время.
От масштаба сложностей, связанных с воспитанием детей, да ещё в сочетании с нехваткой необходимых ресурсов, особенно страдают матери, берущие на себя основное бремя подобных забот в гетеросексуальных парах. И ведь на этом проблема не заканчивается: невероятная нагрузка ложится на плечи пар, переживающих острый недостаток романтического в отношениях. Мы теперь хотим быть не только идеальными родителями и дать нашим детям всё; мы желаем сохранить счастье, сексуальное возбуждение и эмоциональную зрелость в браке. И правда, в нашей культуре выживание семьи зависит от того, насколько пара счастлива в отношениях. А для создания идеальных отношений необходима забота и внимание, что напрямую конкурирует с полноценной родительской нагрузкой, которую многие из нас испытывают. Утопические мечты о романтике разбиваются о реалии семейной жизни. Стефани чувствует себя страшно перегруженной - и не зря.
В поисках Стефани
Достучаться до Стефани оказалось сложнее, потому что нам с ней было трудно абстрагироваться от идеологического давления, проскальзывающего в разговорах. Если я начинала оправдывать право её супруга на его потребности, ей начинало казаться, что я отрицаю её нужды. как же помочь женщине восстановить связь с собственным телом и сексуальностью, отделить себя от своих детей, особенно когда она ничего этого и не хочет, или когда чувствует, что ничего не заслуживает, или полностью выжата? как избежать ловушки, расставленной для неё где-то между нуждами её детей и интересами мужа, когда её личные потребности вообще, кажется, никого не интересуют? Говорить о сексе я не хотела, чтобы не усложнять ситуацию.
Я начала беседу со Стефани так: «Я никогда не скажу вам, что нужно себя заставлять. Ничто так не разрушает эротическую составляющую отношений, как секс по принуждению. Но я считаю, что секс важен: для вас, для вашего брака, для детей. И мне странно, что вы так легко отказываетесь от этой значимой части самой себя. как так получилось, что в списке важного для ваших детей нет пункта „родители, занимающие- ся сексом“?»
Многим женщинам непросто объединить материнство и сексуальность. Во многих культурах принято сравнивать материнскую любовь с самоотверженностью: самопожертвование, отказ от собственных нужд, самоотречение. Стефани уже не один год ставит детей выше себя и забывает о себе вообще. О собственной свободе и независимости она вовсе не помнит, а ведь и то и другое - необходимые элементы для формирования желания. Стефани больше не воспринимает себя как человека, обладающего какими-то правами. Восстановить связь с собственной эротической стороной и отделить её от материнской составляющей личности крайне важно. Вместе мы начинаем исследовать ускользающую сексуальность Стефани. Мы обсуждаем историю её сексуальных отношений: как было принято выражать сексуальность в её семье, какими оказались её собственные первые впечатления от секса. Она рассказывает, что её мать стеснялась всего, связанного с сексом, что она никогда не говорила об этом открыто и то и дело напоминала о морали и грехе. Стефани никогда и не думала о своей матери как о человеке, обладающем сексуальностью, и я допускаю, что в её жизни может повторяться тот же шаблон поведения.
Мы говорим о том, как менялась сексуальная идентичность Стефани во время беременности, рождения детей, кормления. Мы обсуждаем её личный опыт в более широком культурном контексте и беседуем о том, как материнство, мифы о целомудрии, медицинская сторона беременности и родов негативно влияют на сексуальность женщины, ставшей матерью. Я рекомендую ей отличную книгу, Sexy Mamas, написанную кэти Винкс и Энн Семанс, в которой понятными и позитивными словами рассказывается о сексуальности и материнстве. Стефани стоит положить эту книгу где-то на виду, у кровати, к примеру.
Подобными разговорами я пыталась вернуть секс в жизнь Стефани и помочь ей вспомнить о себе как о сексуальном человеке. Последние годы она привыкла доверять свое желание Уоррену и считать его ответственным за их сексуальные отношения (а также за смену резины на машинах, стрижку газона и вынос мусора). И я понимаю, что мы нащупали нечто важное, когда Стефани вдруг взорвалась: «Я всю жизнь не была особенно хороша в сексе, и я возмущена, что Уоррен теперь ведет себя так, как будто имеет право на что-то, чего я себе не позволяю!»
Сообща мы смещаем фокус с самоотрицания к самосознанию. Мы разбираемся, как Стефани вернуть себе право на удовольствия, включая присущий этому праву эгоизм - но так, чтобы не чувствовать себя плохой матерью. Один из положительных результатов беседы таков: Стефани решается на радикальный (для неё) шаг и уезжает с сестрой на выходные, оставив Уоррена с детьми. Для этого нам потребовалось много поработать, но мне кажется, что, прежде чем Стефани позволит себе секс, ей нужно разрешить себе хоть какие-то удовольствия. Проявив щедрость к самой себе, она (я надеюсь) станет более чуткой и к мужу.
Я не большой любитель давать домашние задания своим пациентам, особенно когда у них и так работы невпроворот. Поэтому в конце каждой сессии я прошу и Стефани, и Уоррена постараться в течение следующих недель просто делать что-то по-новому. Им не нужно об этом говорить, потому что нам важен не какой-то конкретный результат, а само усилие. «Я хочу, чтобы вы выполнили что-то необычное для себя, хоть что-нибудь, что окажется для вас шагом вперед». Уоррену я объясняю: «Нередко мы делаем для других то, что сами хотели бы получить от них, но они-то не обязательно хотят от нас именно этого. Важно приложить усилие, понять, что вы отличаетесь от других, и принять эти различия. Было время, когда вы пытались наладить отношения со Стефани и проявляли чудеса креативности, но это прошло. Считается, что мы стараемся получить только то, чего у нас пока нет. Поэтому, чтобы партнер оставался эротически активным, мы должны быть все более, а не менее изобретательными в попытках соблазнить».
До сих пор под словом «секс» понималось только то, чего хочет Уоррен и чего ему не хватает. Стефани перестала быть открытой и восприимчивой и стала только реагировать. В такой пассивной фазе она привыкла отказывать Уоррену. Я советую ей: «Помните, что, постоянно отвечая „нет“, вы сами себя ограничиваете. Именно категорический отказ и ранит Уоррена сильнее всего. Вы почувствуете себя гораздо свободнее, если смените „нет“ на „может быть“, „давай поцелуемся“ или „уговори меня“. Уоррен, как никто другой, способен помочь вам восстановить связь с вашим женским началом, скрытым под образом матери. Вы можете попробовать сделать его союзником и не отталкивать? Предложите ему помочь вам, и посмотрим, что получится».
Стефани настолько поглощена делами, связанными с детьми, что не видит никакой ценности в настойчивости Уоррена. На мой взгляд, Уоррен постоянно напоминает ей, что эротическая близость важна. Рядом с ним она имеет шанс ослабить связь между собой и детьми и часть своей энергии направить обратно на себя и на отношения с мужем. когда отец обнимает мать и мать принимает его объятия и переводит внимание на него, это меняет баланс сил в семье. Формируются границы, образуются новые области отношений, некоторые из них теперь касаются только взрослых. Время, ресурсы, игра и удовольствия распределяются иначе, и либидо спасено от принудительного выхода на пенсию.
Работая с гомосексуальными парами, я пришла к выводу, что подобная динамика отношений воспроизводится всякий раз, когда только один из родителей, независимо от пола, берет на себя всю нагрузку, связанную с детьми. Так как в однополых парах нет традиционного разделения труда: женщины дома, мужчины на работе, - то их интересно сравнивать с традиционными парами. И я постоянно вижу, как тот, кто занимается детьми, переживает перемены, похожие на те, что случились со Стефани: человек начинает полностью жить в ритме детей, теряет себя, ему сложно выпутаться из бесконечной груды дел (а такие попытки одновременно и раздражают, и отнимают силы).
Роль партнера, сохраняющего большую автономность, - помочь тому, кто занимается детьми, высвободить часть энергии и перенести её на отношения со вторым членом пары: «Брось пока игрушки, никто тебе медаль не даст; пойди лучше поспи», «Да не нужно сейчас печь пирог, ты и так много всего сегодня сделала», «Давай посидим минут десять, выпьем по бокалу вина, пока няня ещё не ушла». Так меняется традиционное распределение обязанностей: оба берут на себя ответственность, и партнеры понимают необходимость личной свободы для каждого из них.
Когда Уоррен спрашивает: «Хочешь?» - и Стефани наконец отвечает: «Уговори меня», их отношения начинают меняться. Жесткий антагонизм прекращается, на его место приходит взаимность. Она просит его помочь ей, и это уже является проявлением сексуальной ассертивности. Уоррен счастлив, что больше не находится в положении просящего, и намерен вернуть себе жену. Теперь у его роли хранителя огня есть новый смысл.