С уголовного на административный. Опасные слова в канадском праве
Фрагмент канадского паспорта специальной серии, 1936 год
marinaiv живет в канадском городе Эдмонтон и работает правовым аналитиком в департаменте министерства юстиции. Наша бывшая соотечественница рассказала о том, как трудно на уровне речи в рамках административного права избежать репрессивных аналогий с уголовным процессом. Полагаю, каждый понимает, насколько огромное значение имеют слова в юриспруденции и насколько это важно - тщательно подбирать каждое слово. А уж когда к чисто правовому проекту примешиваются ещё и политические соображения - это вообще караул!
Дописываем сейчас один законопроект и параллельно начинаем подготовку к тому, как его воплощать в жизнь. Для этого наняли специалистов со стороны, чтобы они нам разработали весь бизнес-процесс. Иначе говоря, продумали детали того, как это будет работать на практике: откуда возьмутся формы заявлений? Где их можно будет получить? Как их можно отослать? По какому адресу? А факсом тоже можно? И по имейлу? А кто вводит их в компьютерную базу данных? А что будет, если почта с заявлением потеряется? А если заявителю нужен переводчик? А если он заплатил фальшивой кредиткой? А если он не явился вовремя? - и тыщи и тыщи прочих практических мелочей.
Помимо чисто юридических заморочек, у проекта есть ещё и «политически критические» моменты. Один из самых важных заключается в том, что хоть новый процесс, который мы создаём, в чистом виде подпадает под административное право и к уголовном отношения не имеет, оппозиция всё равно попытается выставить его так, будто правительство хочет протащить квази-уголовные нормы под прикрытием административного права и при этом лишить людей их кровных конституционных прав.
И потому критичный момент - избегать любых аналогий с уголовным процессом и быть очень тщательным в выборе каждого слова даже на стадии обсуждений (они ведь протоколируются, а потом, в будущем, документы с этих собраний поступят в открытый для общественности доступ), чтобы оно не навело на мысли об уголовном праве. А в долгосрочной перспективе это должно сработать так, чтобы люди перестали совершенно не-уголовные вещи считать и называть уголовными. На данном же моменте в арсенале у людей только уголовная терминология, и альтернатив нет: и убийца - «преступник», и тот, кто не подобрал на улице каку за своей собачкой, тоже «преступник».
Соотвественно, разговоры на собраниях у нас сейчас здорово походят на прогулки по минному полю - как бы не взорваться ненароком.
Сами мы уже более-менее привыкли не использовать «опасных» слов. Хотя тоже периодически «подрываемся». А уж нанятые специалисты подрывались на каждом шагу. Впрочем, они-то поначалу даже и не знали, что шли по минному полю. Вот как у нас вчера выглядело обсуждение на собрании.
Специалист: Итак, сначала обвиняемый должен будет заполнить заявку...
Мы: (шипим) Не обвиняемый! «Заявитель».
С: Ах, да, конечно, заявитель. Значит, так, сначала заявитель должен будет заполнить заявку, в которой ему нужно будет указать статью преступления...
Мы: Не преступления! «Нарушения».
С: (начиная немного просекать правила этой игры) Заявитель должен будет указать статью нарушения, по которой он (с осторожностью) обвиняется...
Мы: Статью нарушения, которую ему «предъявили».
С: Окей, указать статью нарушения, которую ему... предъявили. После получения его заявления назначается дата... (с неуверенностью, словно пробуя слово на вкус) суда?
Мы: (в ужасе) Нет! Не суда! Ни в коем случае не суда! «Слушания»!
С: Назначается дата слушания. Во время слушания... хмм... я уже догадываюсь, что не «судья». А кто тогда?
Мы: (с облегчением)«Арбитр».
С: Во время слушания арбитр изучает все имеющиеся... (хмурится, снова охваченный сомнениями) доказательства?
Мы: (напряжённо) Лучше - «информацию».
С: Хорошо. (Продолжает очень, очень медленно, то и дело сверяясь с только что сделанными пометками) Во время слушания... арбитр изучает всю имеющуюся... информацию, касающуюся... предъявленного... заявителю... нарушения, после чего выносит своё... (безрезультатный поиск по заметкам, а потом мучительное сомнение на лице и эпичный в своей беспомощности вопрос) А мы можем называет это - «Решение»?
*Занавес*
...
Когда мы, наконец, прошли с ним до конца через один сегмент бизнес-процесса, бедняга-специалист сел, утёр со лба выступивший от напряжение пот и выдохнул:
- Я и так о праве очень мало знал и очень мало что понимал. Но теперь я его боюсь ещё больше и понимаю ещё меньше…