Чтение на выходные: Дэвид Фостер Уоллес «Всё такое зелёное»
писатель Дэвид Фостер Уоллес
Мы уже расказывали вам о переводчикеkarpov-s-a. Время от времени он публикует не издававшиеся на русском языке тексты современного американского классика Дэвида Фостера Уоллеса. В в 2008 году от избытка гениальности и тяжёлой депрессии писатель повесился в своей квартире, но в анналах мировой культуры остался не из-за этого поступка, а благодаря невероятному роману «Бесконечная шутка».
Предлагаем вам прочесть один из ранних рассказов Уоллеса в переводе Сергея:
Мне все равно, веришь ты или нет, это правда, а ты верь во что хочешь, говорит она. Так что она точно лжет - будь это правда, она бы изо всех сил старалась в этом убедить. Так что, мне кажется, я все понимаю.
Она чиркает спичкой и отворачивается, такая лукавая в свете мокрого окна, и я не знаю, что сказать. Говорю: Мэйфлай (поденка), я не знаю, что сделать или сказать или верить ли тебе. Но есть то, что я знаю. Я знаю, что я старше, а ты младше. Я даю тебе все, что могу дать, и руками и сердцем. Все, что есть внутри, я тебе отдал. Все это время держался и спокойно работал каждый день. Хотел, чтобы ты стала причиной того, что я делаю. Я пытался создать для тебя дом, чтобы ты жила в нем, и чтобы там было хорошо.
Я чиркаю спичкой сам и бросаю ее в раковину к другим спичкам и посуде и губке и всему такому.
Говорю: Мэйфлай, мое сердце прошло для тебя все пути и вернулось, но мне уже сорок восемь. Пришло время, когда больше нельзя плыть по течению. Оставшееся время я хочу потратить на то, чтобы все сделать правильно. Мне надо почувствовать, что мне нужно. Во мне есть такие потребности, какие ты даже больше не видишь, потому у тебя слишком много своих.
Она ничего не отвечает, и я смотрю в ее окно и чувствую, что она знает, что я все точно знаю, и она долго ворочается на моей софе. Подворачивает под себя ноги в каких-то шортах.
Говорю: на самом деле неважно, что я видел или что мне показалось, что я видел. Дело больше не в этом. Я знаю, что я старше, а ты младше. Но теперь мне кажется, что я тебе отдаюсь весь, а от тебя не приходит ничего.
На ее волосах берет и заколки, в ее ладони подбородок, сейчас рано, кажется, что она дремлет в чистом свете из мокрого окна над софой.
Все такое зеленое, говорит она. Смотри, Митч, какое все зеленое. Как ты можешь говорить то, что говоришь, когда снаружи все такое зеленое.
Окно над раковиной на моей кухоньке вымыто вчерашнем ливнем, и стоит утро с солнцем, еще рано, и там просто буйство зелени. Деревья зеленые и трава за лежачими полицейскими зеленая и прилизанная. Но не все зеленое. Другие трейлеры не зеленые, и мой карточный столик на улице с лужицами в ложбинках и пивными банками и сигаретами, плавающими в пепельных следах, не зеленые, или мой грузовик, или гравий на парковке, или детский трехколесный велосипед под бельевой веревкой без одежды у другого трейлера, где живет парень с детьми.
Все такое зеленое, говорит она. Она шепчет, и шепот больше не для того меня, что я знаю.
Я выдуваю дым и резко отворачиваюсь от утра с привкусом какой-то правды во рту. Резко поворачиваюсь к ней в свете на софе.
Она смотрит на улицу со своего места, а я смотрю на нее, и во мне что-то, что никак не может закрыться, что-то в моем взгляде. У Мэйфлай есть тело. И она мое утро. Скажи ее имя.
Обсудить литературные достоинства рассказа или качество перевода в блоге автора